1913 «Держи неослабной рукою…» Держи крепко, что имеешь, дабы не восхитил кто венца твоего. Откровение Иоанна. III, 11 Держи неослабной рукою [45], Высоко держи наш венец Над темною бездной морскою, Над ужасом слова «конец». Венец сохранивший – у Бога Не раб, а возлюбленный сын, На подвиг твой призванных много, Избранник один. 1913 «Каким безумием движенья…» Я в мире всё быстрее и быстрее. Ив. Коневской Каким безумием движенья [46]Окрылена душа моя? Встают ли райские виденья Пред ней за Гранью бытия? Иль ждут ее воспоминанья О жизни в прахе и в пыли, О темном жребии изгнания Средь чуждых ей пустынь земли? Или от них она стремится В ужасной скорости своей Туда сокрыться, где присниться Уж ничего не может ей? 1913 СЕВАСТОПОЛЬ «Слава павшим, слава убиенным» — На гробнице четкие слова Осеняет миром неизменным Кипарисов дымная листва. Известково-палевые дали Беспощадно выжженных полей И лилово-белые эмали Знойной бухты, полной кораблей, Сочетавшись в гимне отдаленном, Панихиду вечную поют: «Слава павшим, слава побежденным». Струны сердца отклики несут. 1913 НОЧЬ[47] [перевод из Микеланджело] Мне сладко спать, но слаще умереть Во дни позора и несчастья. Не видеть, не желать, не думать, не жалеть — Какое счастье! Для этой ночи нет зари. Так не буди меня — Ах! Тише говори! [1913?] «Как зрелый плод на землю упадает…» Как зрелый плод на землю упадает [48], Огонь небес преобразив в зерно, И гибелью паденья не считает, Так умереть и мне, быть может, суждено. Уже огонь последнего свершенья Коснулся моего склоненного стебля, И жаждет дух освобожденья, И кличет сердце мать-земля. 1914 «В полярный круг заключена…» В полярный круг заключена [49]Душа, отпавшая от Бога. Средь ледяных пустынь она, И в Ночь, и в Смерть ее дорога. Но кто посмеет ей сказать, Что круг полярный не от Бога? Быть может, гибель – благодать, И Ночь и Смерть – ее дорога. 1914
Воронеж «О, каким несчастным и преступным…» О, каким несчастным и преступным Ты бываешь, сердце, полюбя, И само становишься подкупным, И судьба спешит предать тебя. Но ясна в покое величавом, Как луна над вьюгою степей, Ты, чей свет – безумия отрава, Ты, любовь, владычица скорбей. И, когда развеяв все надежды, Сердце в белом саване умрет, Ты одна мои закроешь вежды, Улыбаясь с высоты высот. 1914 Москва «Птицей залетной из края чужого…» Птицей залетной из края чужого [50]Лечу я в твоей стране. Ты зовешь меня в храм. Но храма земного Не нужно мне. Медно-багряные тучи заката Осенили мой путь багряным крылом. Помяни усопшего брата Во храме твоем. 1914 Тула «Разве сердце наше знает…» Разве сердце наше знает, Что находит, что теряет, Где его Голгофский путь? Кто его иссушит страстью, Кто оденет царской властью, Кто велит ему уснуть? Нет написанных заветов, Нет обещанных ответов, Безглагольна неба твердь. Мера жизни – лишь терпенье, Мера смерти – воскресенье, Сердца мера – только смерть. 1915 Москва «Зачем говорить об уродстве жизни…» Зачем говорить об уродстве жизни, Когда мы и сами уроды? Не братья ль нам гады, и черви, и слизни, Не наша ль стихия – стоячие воды? Так мало значат наши взлеты, Бессильные взмахи бумажных крыл Над черной зыбью и рябью болота, Где спит непробудный творения ил! Так мало значат наши дерзания, И все обеты, и все слова, Пока не угаснет в душе алкание Того, чем болотная слизь жива. 1915 Москва «Лестница моя шатается…» Лестница моя шатается. Один конец в небесах, Другой конец упирается В земную глину и прах. Земля под ней зыбучая Скользит и дрожит, А вверху за тучею Божий гром гремит. Ангелы мои хранители, Святые стрелы огня! Не достойна я вашей обители, Покиньте меня. вернуться«Держи неослабной рукою…». Цитата из «Откровения Иоанна Богослова» (полный стих: «Се, гряду скоро; держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего»). вернуться«Каким безумием движенья…». Коневской Иван Иванович (наст, фам. Ореус; 1877–1901) – поэт-символист. Эпиграф – измененная цитата из стихотворения Коневского «Genius» (1899): Не хочу небывалого, нового существования. Я влюблен и в земные породы, и в зелень дерев. Но мучительно-тягостно тело, его основания И тяжелая кровь. И за юною птицей, что плавает в шири Тех великих воздушных морей, Я давно унестися пытаюсь… Я в мире Всё быстрей и быстрей! На земле – там и соки дубрав, там и трав ароматы, Там и шум плодоносно-кипящей весенней любви. Этой жизненной страстью и в воздухе жилы объяты. Но меня ты к себе не зови: Я и сам налечу на тебя, вселюбивая дева, О рабыня всей тяги трудов! Но тогда же услышишь в поднебесье взмахи напева, Что свободен от нежных тисков. В год создания стихотворения М.-М. С. Бобров писал об И. Коневском: «Поэт сей теперь, через какие-нибудь 11 лет после своей смерти – забыт, забыт совершенно. Знать пару стихотворений его из старых альманахов – это редкая утонченность» (Бобров С. О лирической теме // Труды и дни на 1913 год. Тетрадь 1 и 2. С. 135). вернутьсяНочь («Мне сладко спать, но слаще умереть...»). Записано в дневник 30 июня 1952 г. с пометой: «Мой перевод в дни моего увлечения перев<ода>ми сонетов М. Анджело». В 1913 г. вышел выполненный М.-М. перевод объемной монографии Г. Грима «Микель-Анджело Буонарроти» (СПб., 1913–1914. Т. 1). вернуться«Как зрелый плод на землю упадает...». Записано в дневнике 2 января 1950 г. с пояснением: «Сердце здесь <…> как залог так наз<ываемого> “счастья”, как вместилище “страстей” и “похотей”». В копии О. Бессарабовой, сделанной в 1930-е годы, есть отличия: последнего стебля, жаждет дух преображенья. вернуться«В полярный круг заключена…». В дневнике 26 января 1953 г. стихотворение записано с заменой некоторых слов: начало 3-й строки: «Меж ледяных», конец 5-й строки – «посмеет утверждать», конец 8-й строки: «к Нему дорога». вернуться«Птицей залетной из края чужого…». В дневнике 19 февраля 1948 г. это стихотворение записано по памяти с изменением в конце 6-й строки: «прощальным лучом» и пояснением: «оно посвящалось другу-спутнику моему Михаилу [Шику. – Т.Н.] – в один из периодов 12-летнего сопутничества нашего, когда, как ни пленял храм, который мы внутренно пытались воздвигнуть, как дело и как цель нашей жизни, я больше всего начинала чувствовать себя “залетной птицей” – вообще на этом свете». |
