Варвара Григорьевна Малахиева-Мирович Хризалида. Стихотворения РАННИЕ СТИХИ (1883–1915) «Задумчиво стою у райского порога…» Задумчиво стою у райского порога [1]. Перешагнуть его нет сил. Как погляжу в лицо всеведущего Бога, Когда он спросит: «Как ты жил?» [1883] «Кончен день бесполезной тревоги…» Кончен день бесполезной тревоги [2]И ненужного миру труда, Отшумел, на житейской дороге Не оставив живого следа. И в прошедшем так много их было, Не оправданных будущим дней… . . . . . . . . Тщетно солнце доныне светило Над бесплодной душою моей. [1887] «Тихо плачут липы под дождем…» Тихо плачут липы под дождем [3]. Сладко пахнет белая гвоздика. А над ней по ставне за окном, Расцветая, вьется повилика. Вот и ночь. Душиста и темна, Подошла неслышными шагами, Обняла уснувший мир она И кропит, кропит его слезами. [1888–1889] [Дача под Киевом] «Как тихо. Оливы сплетают…» Как тихо. Оливы сплетают [4]Серебряно-серый убор По склонам террас, что сбегают Ступенями желтыми с гор. Как будто своею стеною Мою оградить тишину Им велено было судьбою, Пока здесь навек не усну. Не слышно ни птиц щебетанья, Ни чистых мелодий цикад. Лишь ветер прилива дыханье Доносит в Забвения сад. 1896 Оспедалетти «В серебре пушистом инея…» В серебре пушистом инея [5]На лесной опушке ель Смотрит в дали бледно-синие, Где взмелась уже метель. Разыгралась, разметалась, Крылья к небу подняла, По дорогам разостлалась, С плачем к ели подошла. «Жутко в поле ночку темную Коротать, царица Ель! Приголубь меня, бездомную, Бездорожную метель. Пуховой лесной тропинкою Легче зайки я скользну, Ни одной сухой былинкою, Ни листком не шелохну. Под сосною, под высокою Лягу в чаще отдыхать, Жутко в поле одинокою Меж сугробов ночевать». Ель задумалась, качнулась, Путь-дорогу ей дала, А метель к земле пригнулась, По тропинке поползла. Вьется тихая, несмелая, Плачет тонким голоском. Впереди поляна белая Расстилается ковром. Как метель к ней подобралась, Сразу крылья развела, Разыгралась, разметалась, По верхам гулять пошла. С визгом, с ревом, с завываньем Над вершинами кружит, Похоронными рыданьями В чаще эхо ей вторит. Вся от ужаса шатается На лесной опушке ель, И над нею издевается С долгим хохотом метель. [до 1898]
«Шевелится дождик под окном…» Шевелится дождик под окном [6]. Ночь темна. Что-то шепчут липы под дождем У окна. Голос ночи, жалобен и тих, Говорит: Отчего утрата дней былых Всё болит? Отчего оторванный цветок, Что упал С серебристой липы на песок, Не завял, Но, оторван, дышит и живет, И в тоске Милосердной смерти к утру ждет На песке? 1893 Имение Линдфорс в Черниговской губернии «Я люблю полусон…» Полусвет, полумглу Освещенных окон. В полумгле, на полу — Зачарованный блеск, Нежный говор и плеск — Струй ночных дождевых. И дыханье живых Ароматных цветов У забытых гробниц. Улетающих птиц В небе жалобный крик. Недосказанность слов. В лицах тайны печать — И всё то, что язык Не умеет сказать… [1897–1898] [Петербург] ОСЕНЬЮ[8] I. «Тихо шиповник коралловый…» Тихо шиповник коралловый, Тихо роняет плоды В лоно туманно-опаловой, В лоно холодной воды. Шепчутся ивы плакучие, Шепчутся в сонной тиши: Чьи это слезы горючие Так хороши? Тихо камыш колыхается, Тихо засохший звенит: Кажется, лето кончается, Кажется, жизнь улетит? Шепчутся травы поблекшие, Шепчутся: как же нам быть? Чем же нам лето усопшее, Чем воскресить? вернуться«Задумчиво стою у райского порога…». Записано в дневнике 26 марта 1953 г.: «Вспомнилось сейчас гимназических лет стихотворение… Следовательно, этим строчкам около 70 лет от роду». вернуться«Кончен день бесполезной тревоги…». В дневнике 10 июня 1952 г. с пометой: «65 лет назад, в гимназические годы написанное стихотворение». 21 апреля 1953 г. записана еще раз последняя строфа с изменением в предпоследней строке: «Солнце, солнце! Зачем ты всходило». В записи 12 июня 1949 г. вариант предпоследней строки: «Тщетно солнце святое всходило». вернуться«Тихо плачут липы под дождем…». Записано в дневнике 29 июля 1949 г.: «У этих робких, бледных, маловыразительных строк <…> оказалось могущество перенести 80-летнюю старуху <…> в ту бархатно-чудную ночь». вернуться«Как тихо. Оливы сплетают…». Список рукой О. Бессарабовой на отдельном листке, не попавшем в основное собрание. Оспедалетти – итальянский курорт на Ривьере. М.-М. оказалась там, будучи гувернанткой детей Даниила Григорьевича и Софьи Исааковны (сестры Л. Шестова) Балаховских. вернуться«В серебре пушистом инея…». Дневниковая запись 22 февраля 1951 г.: «Больше чем полвека тому назад <…> Вспомнилось стихотворение моей киевской еще молодости про метель. В рождественском приложении журнала (название его забыла). Оно имело успех в среде моих “почитателей”. Помню, как один из поклонников <…> долго встречал меня строчкой из этого стихотворения “Как живется, Царица Ель”, а иногда и “Царица Метель”». В записи О. Бессарабовой стихотворение короче на две строки. Последние строфы здесь: С визгом, с ревом, с завываньем В чаще эхо вторит ей. Вся от ужаса шатается На лесной опушке ель. И над нею издевается С долгим хохотом метель. вернуться«Шевелится дождик под окном…». Имение Олешня (в дневнике М.-М. пишет: Алешня), приобретенное участником русско-турецкой войны, генералом Ф.Ф. Линд форсом в Городенском уезде Черниговской губернии. «Линдфорсы, давно обрусевшие шведы, в крови которых жили и шотландцы – Латри, – и еще какие-то западноевропейцы и украинцы, были очень известной в те годы украинофильской семьей в Киеве. Семья состояла из четырех девушек, двух девочек и одного подростка-мальчика» (запись в дневнике М.-М. 9 сентября 1934 г., в которой даны развернутые портреты старших сестер Ольги Александровны и Зинаиды Александровны Линд форс и их родных). вернуться«Я люблю полусон…». Записано в дневнике «спустя 45 лет». вернутьсяОсенью (I. «Тихо шиповник коралловый…», II. «Золотясь и пламенно краснея…»). Опубликовано в петербургском журнале «Книжки недели» (1897. № 11. С. 63–64). Подпись: В.М. В собрании сочинений М.-М., переписанных О. Бессарабовой, дата и место первого стихотворения (очевидно, по памяти) даны ошибочно: «1902. Пены». Ср. дневниковую запись: «А некогда – было мне тогда около 30 лет – я именно руки свои пожалела до слез. Был тяжелый душевный кризис, мысли о самоубийстве как о единственном выходе. Я стояла на крыльце летней ночью (в Пенах Курской губернии), полуодетая, и думала о том, какие существуют способы покончить с жизнью: поезд, отрава, река. – И вдруг обратила внимание на свои руки. Молодые, стройные, в лунном свете мраморно-белые, они показались мне необыкновенно прекрасными. И до того стало жалко предавать их тлению, что хлынули слезы и на время унесли план самоубийства». Опубликованный вариант незначительно отличается пунктуацией и последним глаголом («оживить»). |
