1913 Варшава ВЕЧЕРНИЙ БЛАГОВЕСТ Первый колокол – во имя Господне. Медом и елеем напоил он закат. Второй – за тех, что в преисподней В неугасимой смоле кипят. Третий колокол тем, что отдали За грех мира душу и плоть, Обагрились их кровью медвяные дали. Прими их жертву, Господь! 1913 Варшава «Тихой благовест с морей былого…» Тихой благовест с морей былого Недоснившийся приносит сон. Сердце плачет, сердце просит снова Услыхать навек замолкший звон. Все цветы, не знавшие расцвета, Все надежды, спящие в гробах, Все укоры песни недопетой И сердца, что ныне стали прах, Тихий благовест по морю слез приносит С недостижно дальних берегов. Сердце плачет и в безумьи просит Прежних мук, невозвратимых снов. 1913 Варшава «Милый друг, мне жизнь не полюбить…» Милый друг, мне жизнь не полюбить [41], Но люблю я жизни отраженье. И мила мне золотая нить Меж земным и неземным свершеньем. И дворец, что в зеркале пруда Опрокинул ясные колонны, Пусть не будет нашим никогда, Тяжесть царской знаем мы короны. На престол тобой возведена, Я тебя венцом моим венчаю. Милый друг, земная жизнь темна, Но светла над нею жизнь иная. Убаюкай зыбь души моей, Тайну неба пусть она лелеет, Пусть святая нить любви твоей Между мной и небом не слабеет. 1913 Варшава, Лазенки «Как вожделенна страна познания…» Как вожделенна страна познания [42], Как многозвездно она светла, Ее сокровищам нет названия, Ее обителям нет числа. Как беспощадна страна познания, Ее пути – огонь и кровь, Ее закон – самосжигание, И дышит смертью в ней любовь. И как чудотворна страна познания, В ней прах и пепел встает живым И улетает, как ветра дыхание, Что звали мы жизнью и сердцем своим. 1913 Варшава «Запушил мое окошко…» Пух сквозного серебра. Где была в саду дорожка, Стала белая гора. Рыжий кот, глаза сощеля, Тянет песню у огня. Улеглись мои метели. Тихо в сердце у меня. Золотой глазок лампады Зеленеет сквозь стекло. Ничего мне здесь не надо, Мир всему, что отошло. 1913
Яхонтово «Всё бред и сон. Душа сломалась…» Всё бред и сон. Душа сломалась И тяжко мечется во сне. И это было иль казалось, Что сердце в саван облекалось, Что эшафот воздвигнут мне? И это не было иль было, Что властно руку палача Твоя рука остановила, И тьма, бледнея, отступила, И жизни вспыхнула свеча. И снова бури задувают Дыханье робкое свечи, Где сон, где явь – душа не знает, Душа во тьме не различает, Где Ты, где Бог, где палачи. [1913] «Тяжела работа Господня…» Тяжела работа Господня, И молот Его тяжел. Но день, где грозное имя «сегодня», Милостью Божьей прошел. Если мы его пережили, Нам жизнь еще суждена, Но, помни, о, друг, мы еще не испили Гефсиманской чаши до дна. 1913 «Ты дал нам белые одежды…» Ты дал нам белые одежды, Крестил водою и огнем, Твои нетленные надежды На сердце выжжены моем. Зачем же взор склоняет долу Моя причастница-душа И у Господнего престола Безмолвно никнет, чуть дыша? О, Боже, в день преображенья Ты дал узреть ей горний свет, Но в мире дольнего свершенья Ей части нет. 1913 «Чужой души таинственный порыв…» Полоски бледные зари Как след недавнего недуга И знак, что мы с тобой внутри Неразмыкаемого круга. Блок Чужой души таинственный порыв [44], Священный страх у храма запертого. Ее младенчески молитвенный призыв И первой нежностью обвеянное слово. Зачем так больно мне? Какой безумный круг Неразмыкаемых погибших упований Душа испуганно почувствовала вдруг, На зов чужой души ответствуя молчаньем. Как поле мертвое во сне Езекииля, Былое ожило в стенаньях и тоске, И оттого рука моя забыла Ответить «нет» его пылающей руке. вернуться«Милый друг, мне жизнь не полюбить…». Второе четверостишие записано в дневник 6 марта 1949 г. с переменой в третьей строке: «Пусть моим не будет никогда». Лазенки – прекрасный ландшафтный парк в Варшаве. В стихотворении описан знаменитый «Дворец на водах» в Лазенках. вернуться«Как вожделенна страна познания…». Опубликовано в журнале «Русская мысль» (1914. № 10. С. 105). вернуться«Запушил мое окошко…». Яхонтово – тульское село. Ср. запись в дневнике М.-М., сделанную после известия о смерти Пантелеймона Романова: «Так мало и бледно написалось о смерти Романова. Хотела отметить некоторые наши встречи, разговоры, некоторые из мыслей его. И не выйдет, чувствую. А ведь в прошлом был это друг. Были длинные прогулки ранней весной в Яхонтове (именье его крестной матери). Были зимние вечера там же, во время которых так много и доверчиво делился он со мной всем, что видел, слышал, передумал за свои 25 лет» (12 апреля 1938 г.). вернуться«Чужой души таинственный порыв…». Эпиграф – неточная цитата из стихотворения А. Блока «Ужасен холод вечеров…» (правильный текст: «Холодная черта зари – / Как память близкого недуга / И верный знак, что мы внутри / Неразмыкаемого круга»). Как поле мертвое во сне Езекииля см. Книга пророка Иезекииля. 37, 1-14. |
