— Ей было совсем не просто поступить так. Анна хотела передумать, ужасно беспокоилась, но считала, что уже… — Она остановилась, не зная, что сказать.

Он молчал, сжав губы в тонкую полоску и пристально вглядываясь в ее лицо.

— Поэтому она и не приехала? Анна всегда казалась мне взбалмошной особой. Но непонятно, почему вы… — он смешался.

— Тут нет ничего странного, — безучастно произнесла Вирджиния. — Я еду в Перт, к бабушке, я давно уже собиралась уехать к ней и решила сделать это, как только Анна выйдет замуж. Кроме нее, у меня больше нет родных. Когда Анна сообщила о разрыве помолвки, я не знала, что делать. Документы на отъезд уже были поданы, билет на пароход заказан… Я разозлилась на Анну и решила во что бы то ни стало уехать. И тогда… она предложила, чтобы я отправилась сюда вместо нее. Она считала, что так будет лучше… — девушка съежилась и замолчала.

Он выглядел ошеломленным. Внезапно им овладела ярость, даже костяшки сжимавших руль пальцев побелели.

— Ведьма! — пробормотал он. — Разыгрывать комедию все три года, пока он вкалывал здесь, а затем сделать такую подлость! Чертовы бабы!

Вирджиния грустно смотрела в окно, зная, что его гнев был отголоском ее собственных чувств. Он злобно продолжал:

— И вы считаете, что совершили доброе дело, привезя ему такие новости? — Она не отвечала, и Ланс перешел в наступление: — Можете ли вы представить себе, что он пережил? Вы знаете, что бывает, когда бензин взрывается прямо перед лицом? Его веки были так обожжены, что пришлось вставить под них пластинки, чтобы предотвратить поражение глазных яблок! Не говоря уже о других ожогах, а их было множество! Не надо так тяжело вздыхать, он крепкий парень. Самые тяжелые ожоги уже зажили. С тех пор прошло целых три недели… Но запомните — меньше всего он ждет сейчас, что вы явитесь к нему с извинениями за свою сестру и тому подобной ерундой. Он уже не тот, что раньше. Потеря зрения — это удар, способный сломить самого стойкого человека, и Брент не исключение. Единственное, что поддерживало его — любовь к девушке, которая, как он считал, собирается выйти за него замуж.

Ланс затормозил у длинного низкого деревянного здания и повернулся к ней.

— Может быть, вам станет легче, если вы узнаете, что он сказал мне вчера?

Она молча кивнула.

— Он говорил, что не хочет, чтобы Анна приезжала, потому что не вправе взваливать на нее такую обузу, зная, что на всю жизнь останется слепым. Вот почему, — злобно закончил он, — я бы собственными руками задушил эгоистичную, капризную сучку, которая не в состоянии сама довести свое грязное дело до конца и посылает такого ребенка, как вы, вместо себя!

Внезапно его гнев угас, на лице появилось выражение усталости. Он указал на широкую застекленную дверь и проговорил:

— Это там. Теперь решайте сами, что вам делать.

Путь до двери показался Вирджинии бесконечно долгим. Ее колени дрожали, руки стали ледяными. Ей пришлось немного постоять в коридоре, чтобы прийти в себя и ответить на вопросы высокого седого врача.

Впереди них шла маленькая медсестра в зеленом халате, указывая путь.

— Вот сюда, мисс Далмонт, — сказал наконец врач и весело добавил: — Встречайте гостью, Брент!

Блики солнечного света сквозь неплотно закрытые жалюзи, зеленая противомоскитная сетка над кроватью, и что-то белое впереди… Дверь сзади тихо закрылась, и она увидела Брента Хартлина.

Она забыла о Лансе, забыла обо всем на свете, кроме этого человека, который неуверенно встал с кресла. Его глаза скрывали темные очки, но весь его вид выражал нетерпение и надежду.

— Брент!

Вирджиния подалась вперед, с ее губ слетал прерывистый шепот. Она готовила себя к тому, что увидит неподвижного, изуродованного, забинтованного человека, а перед ней, без посторонней помощи, стоял прежний, высокий и загорелый Брент.

— О, Брент! — повторила она. — Я думала, что ты…

При звуке ее голоса он застыл, и лицо осветилось величайшей радостью. Он протянул руки и шагнул вперед:

— Наконец-то! Я не смел и надеяться…

Он тянулся к ней, и она совершенно забыла все заранее приготовленные фразы, зная только, что должна утешить, помочь, защитить…

— Анна, как же долго я ждал!..

Она слишком поздно поняла весь ужас своего положения, слишком поздно попыталась оправдаться. Он обнял ее, дрожащими пальцами поглаживая плечи, осторожно прикасаясь губами к волосам.

— Я думал, ты не приедешь… Дорогая, я столько ждал в этом аду… Анна, родная моя!

Ее охватил панический страх. Она отпрянула, в ее глазах стояли слезы.

— Брент, я приехала, чтобы… Ты ошибаешься… я не…

Он нежно прервал ее:

— Тихо, не надо говорить, только позволь мне обнять тебя, прежде чем кто-нибудь войдет… — Он склонился к ней и произнес, обжигая ее губы своим дыханием: — Я так долго ждал этого…

Она сделала последнюю отчаянную попытку высвободиться, почувствовала, как его руки напряглись, удерживая ее, и тут раздался стук в дверь.

— Так и знал, — простонал Брент. — Входите, кто там?

Она воспользовалась моментом, чтобы прийти в себя.

— Это я. Я заказал вам чай. Мисс Далмонт приехала сюда прямо из аэропорта. С тобой все в порядке, Брент?

Ланс беспокойно смотрел на них, и Брент нетерпеливо махнул рукой.

— Конечно, все в порядке! Ради Бога, уйди, Ланс, и оставь нас! — Он сделал шаг вперед и пошатнулся, — Черт! Совсем запутался. Анна, любимая, подскажи, где я сейчас?

— Здесь… — Она поспешила к нему и взяла за руку. — Ты стоишь спиной к окну, слева от тебя кресло.

Девушка подвела его к креслу и усадила, не отнимая руки. Он осторожно сжал ее пальцы и вздохнул.

— Ну ладно, пусть принесут чай. Надеюсь, потом у нас останется несколько минут, прежде чем начнется вся эта возня с градусниками и таблетками, — недовольно проговорил он.

В дверях появилась медсестра. Она вкатила столик, поставила его возле кресла, с любопытством взглянула на Вирджинию и поспешила уйти.

Вирджиния смотрела на ладони Брента, сжимавшие ее пальцы, и их тепло, казалось, пронизывало каждую клеточку ее тела. Затем взглянула на радостное лицо, на котором виднелись следы ожогов, и, наконец, на обожженные брови и глаза, выглядящие совсем не так ужасно, как она себе представляла.

Брент улыбнулся, и эта улыбка предназначалась одной. Вирджиния отвернулась.

Ланс не спускал глаз с Брента; на его лице Вирджиния видела отражение собственных чувств. Его губы беззвучно шевелились: «Что вы наделали?!»

— Все произошло так неожиданно… — Вирджиния невидящими глазами просмотрела меню и передала его Лансу. — Я пыталась сказать ему, объяснить… Вы верите мне, Ланс? Я даже представить себе не могла, что он…

Ланс задумчиво потирал подбородок.

— Конечно, я не виню вас. Но… Боже, как все неприятно получилось!

— Я не подозревала, что наши голоса так похожи что он перепутает меня с… — она запнулась, в ее глазах блеснули слезы. — Ланс, что же мне теперь делать?

— Если бы я знал! — Он пристально изучал зажатую в пальцах сигарету.

— Я поняла, что не смогу… — Она отставила стакан к которому так и не притронулась. — Если бы можно было рассказать все, не повредив ему!

Мысли Ланса, казалось, витали где-то далеко, две глубокие морщины прорезали лоб над узкими серыми глазами, и впервые Вирджиния удивилась, что он так переживает за Брента.

Внезапно Ланс спросил:

— Я ведь еще не рассказывал вам, как все случилось?

— Это была авария?

— Машину вел я. — Он вытащил сигареты, и Вирджиния заметила, что его пальцы слегка дрожат. — Мы попали в одну из тех проклятых дорожных пробок, которые совершенно выводят из терпения, и, когда, наконец, вновь двинулись, я слишком сильно нажал педаль газа, машина встала на два колеса на повороте и перевернулась. Брента выбросило из машины, он отделался царапинами и стал помогать мне выбраться из горящей машины… Странно, врачи считали, что у него более легкие ожоги, чем у меня, пока не увидели его лицо — Брент закрывал его руками. Прошла неделя, прежде чем он смог открыть глаза, и тут обнаружилось, что он ослеп.