— Нет, я продолжаю получать его, — спокойно ответил Брент. — Все книги теперь в моей… в моем кабинете.

— Можно, я поищу последний номер?

За несколько минут, пока ее не было в комнате, Брент не проронил ни слова. Вирджиния почувствовала почти детскую обиду.

Вскоре Ширани вернулась с журналом в руках.

— Нашла! Заодно я перелистнула ваш календарь, там еще был листок с прошлым месяцем… О, забыла — вы ведь… Простите меня.

Брент покачал головой.

— Не извиняйтесь, Ширани, все в порядке.

— Я едва могу поверить, — возбужденно говорил Брент на следующее утро, — что это возможно — ставить диагноз и лечить, руководствуясь слухом, ощущениями, опытом и инстинктом. Ширани уверена, что я справлюсь. Во всяком случае, я попробую осмотреть того ребенка. Ты слушаешь меня, Вирджиния?

— Да, конечно, — грустно отозвалась она.

— Жаль, что нам придется отложить поход за покупками на послеобеденное время, а то и до завтра.

Вирджиния молчала, глядя как возится на нижней ступеньке Хромоножка, гоняясь за собственным хвостом. На дорожке показалось яркое пятно сари.

— Доктор Ансвар скоро будет здесь, — сказала она, повернувшись к Бренту.

— Вирджиния, вчера вечером ты была такой молчаливой… — он запнулся. — Ты не хочешь общаться с ней потому, что она цветная?

— Нет, нет! — воскликнула Вирджиния. — Я и не думала об этом… Ширани очень умна и красива, — смущенно добавила она.

— Хорошо, что ты не заражена общими предрассудками, — заметил Брент. — Понимаешь, Ширани не чистокровная индианка, она то, что мы называем неприятным словом «полукровка». Несмотря на ее ум, преданность медицине и европейское воспитание, многие наши коллеги видят в ней человека второго сорта. Думаю, ты должна относиться к ней, как к подруге, а не просто как к моей ассистентке.

— Тише, она уже идет, — торопливо проговорила Вирджиния, радуясь возможности уклониться от ответа.

Сегодня Ширани была одета в чисто белое сари, ее ножки в белых парусиновых туфлях казались неправдоподобно маленькими. Рядом с ней Вирджиния почувствовала себя неопрятной, хотя принимала душ и переодевалась всего час назад.

— Так вы не передумали, Брент? Отлично, — проговорила Ширани. Затем она обратилась к Вирджинии, и ее голос сразу стал вкрадчивым и мягким: — Не беспокойтесь, миссис Хартлин, я присмотрю за ним.

— Благодарю вас, — смущенно пробормотала Вирджиния.

Когда подошло время ленча, Вирджиния поняла, что Брент вернется нескоро. Она решила покончить с письмами к родным, но, написав пару строк и перечитав их, раздраженно разорвала листок. Нет, легче будет написать сперва бабушке Энни. По мере того, как она изливала свои обиды, ей становилось легче; она быстро закончила письмо, запечатала его в конверт и тяжело вздохнула.

— Миссис Хартлин?

Звонкий голос заставил ее обернуться. Возле террасы стояла улыбающаяся Тьят.

— Вам плохо, миссис Хартлин? — осторожно спросила она. — Вам не нравится в нашей стране?

— Нет, Тьят. Здесь очень красиво, мне нравится ваш народ, — она попробовала улыбнуться, но улыбка получилась жалкой. — Только вот…

— Вам грустно, потому что доктор Хартлин еще не вернулся, — задумчиво проговорила Тьят. — Но ведь он не может работать! Зачем он уехал?

— Он доктор и, несмотря на слепоту, может обсуждать медицинские вопросы со своими коллегами, — попыталась объяснить Вирджиния.

— Она думает совсем не о медицине! — покачала головой Тьят. — Я видела ее, я знаю. Она хотела быть меа луанг,но приехали вы, и теперь она ненавидит вас. Она стала меа ной.

— Ничего не понимаю, — уставилась на нее Вирджиния. — К чему доктору Ансвар ненавидеть меня? Она знакомая доктора Хартлина…

— Простите, миссис Хартлин, но она не просто знакомая. Я знаю.

— Не уходи, Тьят, — попросила Вирджиния, заметив, что девочка повернулась к выходу. — Расскажи мне о своей семье.

После длинного рассказа о семье Тьят и всяких забавных случаях, девочка уверенно проговорила:

— У вас нет дома для духа — вот в чем дело. Надо сделать его, и все будет хорошо.

— Что такое дом для духа?

— Это святилище для духа вашего дома. Вы приносите ему пищу, а он охраняет дом от болезней, — улыбнулась Тьят. — Пойдемте, я покажу вам.

С растущим любопытством Вирджиния спустилась за девочкой в сад и начала собирать необходимые для дома материалы. Тьят работала вдохновенно, и вскоре на садовом столе уже стоял каркас из гибких бамбуковых побегов, покрытый листьями.

После полудня дом для духа был готов. Приползший к ним Хромоножка с интересом наблюдал, как проворно двигаются пальцы Тьят, сплетая бамбук.

— А теперь надо сделать первое приношение, — торжественно проговорила девочка. — У вас есть рис? — Когда горсть риса была осторожно положена в дом для духа, она заключила: — Теперь все будет хорошо.

— Полагаю, самое время пропеть гимн! Что это вы делаете, Вирджиния?

— Ланс! — Вирджиния обернулась и увидела, как он улыбается.

— Вот уж не думал, что вы так суеверны!

Ее улыбка погасла. Тайский талисман, на который она вдруг понадеялась, показался ей теперь смешной детской игрушкой.

При появлении Ланса Тьят мгновенно исчезла.

— Вы уже пили чай? — поинтересовался Ланс.

— Нет.

— И Брент не вернулся? Нет? Ничего странного: обычно выездные осмотры затягиваются на целый день. Почему вы не поехали с ним?

Вирджиния промолчала. Ланс пристально поглядел на нее и положил ей руку на плечо:

— Что случилось, детка?

— Ничего. Сейчас приготовлю чай.

— Подождите. Неужели вас расстроили мои насмешки над домом для духа? Простите… Я знаю, местные жители придают своим обычаям огромное значение, но я и подумать не мог, что вы… — Он оборвал себя на полуслове, не отрывая от нее глаз. — Или дело в другом? Должно быть, вам скучно и одиноко? Что ж, это можно легко поправить. — Он взглянул на часы. — Чай отменяется. Даю вам пять минут, чтобы переодеться. Мы идем смотреть сиамский фильм — нет лучшего средства, чтобы развеселиться.

Фильм действительно развлек Вирджинию, на время забывшую обо всех своих мрачных мыслях. Когда она входила под руку с Лансом в бар отеля «Ориенталь», то была почти весела.

— После ужина мы потанцуем. Боже мой, Вирджиния, прошла целая вечность с тех пор, как я последний раз танцевал!

— Мисс Далмонт!

Вирджиния обернулась и увидела, что к ним торопливо приближается ее знакомый из аэропорта, дядюшка Чарли. Он широко улыбался, не обращая внимания на раздраженное лицо Ланса.

— Как дела, мисс Далмонт? Простите, теперь уже миссис, не правда ли? Да, я слышал, что вы вышли замуж за того врача из клиники, который пострадал при аварии.

— Вы знакомы с Брентом? — на мгновение Вирджиния забыла о Лансе.

— Немного. Он произвел на меня хорошее впечатление. — Дядюшка Чарли помолчал и тревожно спросил: — Как он себя чувствует?

— Он… его ожоги зажили, но он… — Вирджиния смутилась, не зная, должна ли говорить правду.

— Знаю, — толстяк слегка коснулся ее плеча и сочувственно произнес: — Не волнуйтесь, детка, в наши дни врачи могут совершать чудеса. Не хотите ли выпить?

— К сожалению, у нас нет времени, — холодно вмешался Ланс, — Я пригласил миссис Хартлин поужинать.

— Что ж, не буду вас задерживать, — добродушно отозвался толстяк, а Вирджиния почувствовала неловкость: он был так вежлив, так трогательно сочувствовал ей, что отказ Ланса мог показаться оскорблением. — Совсем забыл! — заторопился толстяк, заметив ее смущение. — Мне пора ехать. Передайте доктору мои наилучшие пожелания. До свидания!

— Вы действительно хотите танцевать? — спросил Ланс, когда дядюшка Чарли ушел. — Черт бы побрал этого толстяка! Из-за него вам опять стало грустно. Пожалуй, лучше всего вернуться домой.

Всю дорогу Вирджиния молчала. Встреча с толстяком вызвала у нее множество таких мыслей, которыми она не могла бы поделиться даже с Лансом. Вдруг она вспомнила, что, уезжая с Лансом из дому, не оставила записки. Теперь уже довольно поздно, Брент, должно быть, уже дома, сидит один и ждет ее, тревожится…