Сначала сержант молча любовался женщиной. Волосы зачесаны назад. Строгое платье и пиджак. Черные туфли на высоком каблуке. Элегантная, уверенная в себе, неприступная. Юджин испытывал непреодолимое желание дотронуться до нее, ощутить ее тепло, заключить в свои объятия.

Нужно запрятать поглубже свои чувства. Это фойе слишком хорошо освещено. Стоит Китти взглянуть на него, и она сразу обо всем догадается. Хоть бы скорее начинался сеанс. Тогда у него не будет возможности видеть ее, и он справится с желанием обладать ею.

После ужина Юджин подвез мать с сыном до дома. И Китти вдруг предложила:

— Может, зайдешь, Юджин?

Он так странно посмотрел, что Китти удивилась:

— Что случилось?

— Ты первый раз назвала меня по имени, — объяснил он. — Если не считать Дня Благодарения, когда ты распахнула дверь и воскликнула: «Юджин!!?»

Он так точно передал ее интонацию крайнего изумления, что Китти не удержалась от смеха.

— Но вспомни, я вовсе не ожидала увидеть такого большого гостя и очень удивилась. (Но не разочаровалась, призналась она себе.)

Китти взяла почту и вечернюю газету, открыла дверь и привычным движением зажгла свет.

— Тебе следует оставлять свет включенным, если знаешь, что придется поздно возвращаться, — посоветовал Юджин.

— Я так и собиралась поступить, — отозвалась Китти, разуваясь. — Еще я хотела взять с собой джинсы и удобную обувь, чтобы переодеться после работы, но все забыла. Крис, раздевайся и беги в ванную.

— Мам, а это обязательно?

— Ты забыл о нашем вчерашнем уговоре? — вмешался Юджин.

— Помню, — вздохнул Крис. Он разделся и повесил курточку на свой крючок, специально прибитый пониже; потом взглянул на друга: — Спасибо тебе за фильм, за ужин и вообще за все.

Юджин присел перед ребенком:

— Ты же знаешь, что мы друзья.

Крис отправился было в ванную, но затем вернулся и обнял Юджина:

— Зайди сказать мне «Спокойной ночи» на прощание! — попросил он.

Китти эта сцена показалась трогательной. Маленький, голубоглазый, светловолосый мальчик доверчиво прижимался к большому, синеглазому мужчине. Со стороны могло показаться, что это любящие друг друга отец и сын. Если бы только Джон был способен на отцовскую любовь, все могло бы быть вот так. Они с Крисом остались бы в Чикаго, чтобы ребенок мог почаще видеться с отцом. «Но тогда мы никогда не встретили бы Юджина», — вздрогнула Китти.

Тут хозяйка сообразила, что гость все еще стоит в прихожей. Она поскорее включила свет в гостиной и пригласила его пройти туда.

— О чем это вы вчера договорились? — поинтересовалась Китти, — забираясь с ногами на софу.

— Крис обещал не перечить тебе, когда вернется домой вечером.

— Неплохая идея! Я попробую заключать с ним подобные договоры. Правда, все договоры с тобой Крис выполняет неукоснительно, а наши с ним пытается оспаривать, — посетовала Китти.

— На самом деле он очень любит тебя, просто не хочет показывать. — Юджин опустился в кресло. — Хочу тебе сказать, что мальчик знает о вчерашнем звонке отца. Он, наверное, что-то слышал.

У Китти все сжалось внутри. Она всегда испытывала это чувство, когда предстоял неприятный разговор с директором школы или с учительницей Криса.

— И?..

— Крис понял, что отец не мог поговорить с ним, потому что его ждала подружка. Он признался, что не знает, о чем говорить с Джоном. Наверное, Крис и раньше слышал ваши разговоры, — предположил Юджин, — потому что он спрашивал, что такое алименты.

Китти густо покраснела:

— Есть что-то постыдное в этих спорах о деньгах, — призналась она.

Юджин недоуменно пожал плечами:

— Мне кажется, воспитание детей требует немалых расходов. Для этого-то и существуют алименты.

— Нам хватает на жизнь моей зарплаты. Все, что присылает Джон, я откладываю. Джон в долгу перед ребенком. И желает он того или нет, ему придется с этим считаться. Поэтому мы и воюем каждый месяц, — сказала Китти. — Я обратилась за помощью к моему адвокату в Чикаго. Он отправился к Джону и потребовал выплатить деньги за прошлый месяц и за этот сразу. Джон и Джефри терпеть друг друга не могут. В отместку за это Джон отказался разговаривать с сыном.

— Джон — ублюдок, — сделал вывод Юджин. — Ты еще говорила, что Крис ни разу не видел его после вашего развода. Сколько уже прошло времени? Года полтора?

Китти утвердительно кивнула.

— И все это время он пытается отвертеться от выплаты алиментов, — презрительно подвел итог Юджин.

Китти поблагодарила его:

— Спасибо. Теперь я знаю, что ребенок кое-что слышал, и если он спросит…

— Он ни о чем не спросит, — перебил ее Юджин.

— Ты в этом уверен?

— Он ведь и раньше не спрашивал у тебя. Ему легче говорить об этом со мной.

— Почему? — недоумевала Китти. — Ты ведь ни разу не видел Джона, ничего не знаешь ни о нашей жизни, ни о причинах развода.

— Именно поэтому. Я — беспристрастный арбитр в данном случае. Крис может говорить обо всем, не опасаясь обидеть меня, задеть мои чувства, не боясь вспомнить о неприятном. Он знает, что я не расстроюсь и не заплачу.

Китти устремила невидящий взгляд в сторону. Юджин прав. Сразу после развода она действительно чувствовала себя и обиженной и виноватой одновременно, не терпела напоминаний о прошлом. Она легко расстраивалась и часто плакала. Крис понял, что не может поделиться с ней своими страхами и опасениями. Он спрятал всю боль в своем сердечке.

— Я не осуждаю тебя, — тихо произнес Юджин. — Просто объясняю, что чувствует мальчик. Развод — непростое дело. Особенно когда замешаны дети. У нас с Терезой не было детей, и то для меня развод был наитягчайшим испытанием.

— Когда это случилось? — спросила Китти.

— Четырнадцать лет назад.

— Ты ушел от нее?

— Нет, — качнул головой Юджин.

Было трудно представить, что этот человек может чем-то не устраивать женщину. Скорее всего бывшая миссис Смит не смогла привыкнуть к кочевой жизни солдатской жены. Ей, наверное, хотелось иметь собственный дом, жить среди знакомых людей и привычного окружения.

Китти вполне понимала ее. Подобные стремления и ее саму привели обратно домой, в Норт-Маунтин. Но положение Китти отличалось тем, что муж разлюбил ее. И кроме пронзительной боли и обиды, в душе у нее от супружества ничего не осталось. Им тоже часто приходилось переезжать с места на место, и тогда она особенно сильно тосковала по родному дому, но ей никогда и в голову не приходило оставить мужа, расторгнуть брак.

— А почему она ушла?.. — Китти помимо воли произнесла этот вопрос вслух. Она поняла это по удивленному взгляду Юджина. Он не обиделся, но был поражен. — Прости, — быстро сказала Китти, вспыхнув. — Это не мое дело.

Юджин устроился поудобнее, вытянув ноги, и успокоил ее:

— Я не прочь поговорить о бывшей жене, потому что считаю тебя другом, хочешь ты того или нет.

Ей хотелось заверить его, что она не собирается вникать в подробности его прошлого; во всяком случае, своими признаниями Юджин не добьется откровений с ее стороны. Но на самом деле ей очень хотелось знать, как та женщина могла выйти за него, жить с ним и не оценить его достоинств. Китти хотелось понять, что заставило Терезу Смит уйти от мужа. На кого она променяла Юджина.

Раньше, когда приходилось рассказывать о разводе, Юджин пользовался одним из заготовленных объяснений: «Мы отдалились друг от друга», «У нас в жизни были разные цели», «Мы поняли, что не созданы для супружества», «Просто не сложились отношения». Любое из них освобождало от ответственности за происшедшее. Стоило произнести эти магические слова, и боль отступала. Но на самом деле все было гораздо сложнее, хотя они действительно отдалились друг от друга, а когда Юджин заметил это, было уже поздно что-либо предпринимать. Их устремления действительно были противоположны: ему хотелось сохранить семью, он любил Терезу и мечтал о детях, но та уже настойчиво говорила о разводе. На сей раз Юджин решил рассказать все начистоту.