— Да, господин, — сказала она.

— И к тому же, — он улыбнулся, — я хочу наслаждаться предвкушением удовольствия, которое я вскоре получу от тебя.

— Да, господин, — засмеялась она и поспешила вниз по лестнице впереди него.

Я закрыл дверь и поставил решетки на место. Затем я повернулся и посмотрел на маленькую рабыню, стоявшую рядом со мной.

— Иди на место около стола, — сказал я, — и там встань на колени на изразцы, с наклоненной в знак уважения головой.

— Да, господин, — сказала она и поспешила подчиниться.

Я обошел дом, запирая двери. Танцовщицы и их хозяин, конечно, давно ушли. Я сделал много улучшений в доме. Я установил болты и решетки на задней двери, ведущей из кухни. Я обратил внимание на окна. Когда я вернулся к столу, дом, в сущности, был превращен в маленькую крепость.

Я посмотрел на маленькую рабыню, стоящую на коленях, с опущенной головой, на алых изразцах, под светом ламп.

— Мы одни, — сказал я.

— Да, господин.

— Можешь поднять голову, — разрешил я.

— Да, господин.

Я обошел ее кругом, разглядывая. Она была очень красива.

— Можно сказать, господин? — спросила она.

— Да, — ответил я.

— Ты принес три связывающих ремня на стол, — сказала она.

— Да.

— Но ты не принес ни одного для меня?

— Нет.

— Ах! — проговорила она.

— Твой подарок мне, твое представление во время подачи черного вина, — сказал я, — было очень красивым.

— Спасибо, господин, — проговорила она, — но это было не простое развлечение. Я долго фантазировала, как разденусь перед тобой и предложу себя тебе как рабыня.

— В самом деле?

— Да, — ответила она. — И во многих вариантах и разными способами.

— Ты в будущем разыграешь их для меня, — сказал я.

— Я буду рада сделать это, господин.

— Как давно ты лелеяла эти фантазии? — спросил я.

— Еще на Земле, — призналась она. — Я помню попытки решить, каким наиболее чувственным способом я могла бы снять бикини перед тобой.

Я взял ее за плечи и положил на живот, на, изразцы, а затем скрестил за спиной ее запястья и лодыжки. Это обычная поза для связывания. Она сохраняла эту позу, не получив разрешения поменять ее, пока я ходил за позолоченными ремешками, которыми она раньше имитировала обувь, что была на ней в ресторане. Затем я вернулся к ней и присел рядом. Я начал связывать ее, запястья — одним ремешком, а лодыжки — другим.

— Ты также фантазировала, — спросил я, связывая ее, — как лучше снять белое атласное платье и предложить мне себя в качестве рабыни в ночь нашей встречи в ресторане?

Она вздрогнула. Я проверил узлы, затем перевернул ее на спину.

— Да, господин, — ответила она, глядя на меня, — но тогда, конечно, я не знала, что рабыням не разрешаются сумочки без специального дозволения их хозяина и нижняя часть костюма.

Я встал и посмотрел на нее.

— Ты связал меня, — проговорила она. — Я беспомощна! Ты владеешь мной!

— Но ты была вспыльчивая, раздражительная, агрессивная в ресторане, — заметил я.

Она поежилась.

— Я была сбитой с толку земной женщиной, — сказала она. — Я не знала, что делать!

Она попыталась развести лодыжки.

— Пожалуйста, развяжи мне ноги, господин, — попросила она. — Разреши мне раскинуть их для тебя!

— Похоже, теперь ты знаешь, что делать, — сказал я.

— Я не знала тогда, кто я, — всхлипнула она. — Теперь я знаю, кто я! Пожалуйста, развяжи меня теперь, господин! Пожалуйста, разреши мне служить тебе!

— Ты будешь развязана тогда, когда я захочу, — заявил я ей.

— Да, господин! — всхлипнула она.

Затем я сел, скрестив ноги, в нескольких футах от нее. Я хотел подумать. Это была интересная, сложная рабыня.

Бывшая аспирантка по курсу английской литературы, связанная, нагая и с ошейником, пыталась встать на колени. Она посмотрела на меня.

— Это сильно отличается от Земли, не так ли? — спросил я.

— Да, господин.

— Ты знаешь свое место и предназначение?

— Да, господин, — ответила она. — Мое место — у твоих ног. Мое предназначение — быть твоей рабыней.

Я погрузился в мысли.

— Господин, — обратилась она, — можно мне сказать?

— Нет, — ответил я.

— Слушаюсь, господин.

Я размышлял о многих вещах, о Земле и ее печалях, природе жизни, генетических талантах, биологии, цивилизациях, цепях и ошейниках и о маленьких, мучительно желанных и соблазнительных животных, какими являются женщины. Я услышал, как она захныкала, и посмотрел на нее.

— Ну что?

— Можно мне сказать, господин? — спросила она.

— Говори!

— Спасибо тебе, что ты связал меня, — прошептала она.

Я кивнул. Связывая ее, я, конечно, продемонстрировал ее желанность для меня. Она заслуживала связывания. К тому же я показал ей неоспоримым для женщины способом свое господство над ней. Безусловно, я наслаждался, связывая ее, делая ее беззащитной и моей. Для мужчины огромное удовольствие связывать женщину. Интересно, что существует много мужчин, которые за всю свою жизнь не связали ни одной женщины. Они, конечно, не горианцы.

Я встал и посмотрел на нее. Она отпрянула. Это позабавило меня.

— Увы, — сказала она беспечно, — сейчас я должна убрать со стола, вымыть посуду и прибрать в доме.

— Это может подождать, — сказал я в ответ.

— О! — ответила она.

Я продолжал рассматривать ее.

— Несомненно, я должна быть заперта в моей конуре на ночь, — продолжала она.

— Нет, — сказал я.

— О! — произнесла она.

Я продолжал рассматривать ее, забавляясь. Она беспокойно задвигалась на коленях.

— Господин отдал сегодня вечером двух девушек, — беспечно проговорила она. — Но он оставил меня. Он оставил меня в его ошейнике.

— Да, — подтвердил я.

— Это что-то значит? — спросила она.

— Возможно…

— Теперь я единственная девушка в доме, — заметила она.

— Да.

— Я должна буду выполнять всю службу?

— Несомненно, тебе придется многому научиться, — ответил я, — но я не сомневаюсь, что ты уже прекрасная горничная и прачка.

— Господин намеревается покупать других девушек? — поинтересовалась она.

— Это будет решаться позже, — сказал я.

— Я буду стараться быть такой, чтобы господин нашел покупку других девушек необязательной.

— Но тогда, — заметил я, — тебе придется выполнять службу в полном объеме.

Она застенчиво опустила голову.

— Это мое желание, — проговорила она, — выполнять для моего хозяина полную службу.

— Полную горианскую службу? — уточнил я.

— Презирай меня, если должен, мой господин, — ответила она, — но ответ — самое решительное «да»!

— Лучше бы так и было, — произнес я.

— Это так и есть, — засмеялась она. — Так и есть, мой господин!

Я подошел поближе и посмотрел ей в глаза.

— Но ты не будешь хоть иногда вспоминать, что ты знал меня на Земле?

— Буду, — ответил я.

— Но ты заставил меня прислуживать своим гостям обнаженной, — с упреком проговорила она.

— Конечно, — ответил я. — Были две причины для этого. Ни одна из них, конечно, не нуждается в том, чтобы стать известной тебе.

— Пожалуйста, господин, — попросила она.

— Во-первых, — начал я, — это было сделано для твоего же обучения. Выполняя такого рода службы нагой, разве ты не ощутила полностью, что ты — рабыня?

— Совершенно так, господин, — согласилась она. — Я уверена, что извлекла большую пользу из этого урока.

— Второе, — продолжал я, — ты очень хорошенькая. Таким образом, твоя нагота доставляет удовольствие гостям и мне, добавляя пикантности десерту.

— Тогда ты можешь заставить меня прислуживать обнаженной в любое время? — спросила она.

— Конечно, — сказал я.

— Даже несмотря на то, что знал меня на Земле?

— Конечно, — ответил я. — Не надейся, что просто из-за того, что мы оба земного происхождения, твое рабство будет смягчено. Это только сделает его более восхитительным.

— Да, господин, — проговорила она. — Господин, — обратилась она.