Я отшвырнул кнут и, двумя руками схватив ее за талию, поднял с возвышения, она перегнулась в моих руках, ее голова и ноги висели.

— Прости меня, мой господин! — умоляла она.

Я бросил ее на возвышение. Она вытянула ноги и легла на бок.

— Не убивай меня, господин, — молила она.

Я же двумя руками схватил ее за лодыжки и широко раскинул их в стороны. Зазвенели колокольчики. Тут я безжалостно овладел ею. Немного погодя я снова сделал это, более спокойно, на широкой ступени, ведущей к возвышению. Ее голова свешивалась вниз. Тогда я втащил ее, лежащую навзничь, на само возвышение и здесь не спеша, глядя все время ей в глаза, изучая их выражение, еще раз овладел ею перед креслом.

Наконец с криком яростного удовольствия я оставил ее и поднялся. Я посмотрел на нее сверху вниз. Было тихо, раздавалось только наше дыхание да позвякивание колокольчиков.

Надеюсь, что доставила удовольствие своему господину, — испуганно проговорила она.

Как будто бы сердясь, я приблизился к рамке, на которой висел гонг. При помощи обернутой в мех палочки, снятой с крючка, я ударил в гонг один раз — сильно, решительно.

Тут же в комнату вбежала Лола. Рабыня, которой я так сильно насладился, стояла на коленях на возвышении, испуганная, сбитая с толку.

— Быстро, рабыня, — скомандовала Лола, — иди и встань передо мной, у основания возвышения, опустив голову.

Девушка, дрожа, повиновалась. Лола принесла с собой предметы, которые я назвал ей в своих инструкциях, данных еще до того, как рабыне приказали явиться в туалетную комнату.

Первым предметом был ключ от колокольчиков и ошейника. Лола сняла колокольчики с ее левой ноги, положив их на ковер.

— Что случилось, господин? — спросила темноволосая рабыня.

Лола сняла колокольчики с ее правой ноги, положив их также на ковер.

— Мне жаль, если я не угодила тебе, господин, — проговорила темноволосая девушка испуганно.

А Лола между тем сняла колокольчики с левой руки девушки.

— Прости меня, господин, — заплакала девушка. — Я буду стараться стать лучшей рабыней!

Колокольчики были сняты с ее правой руки.

— Пожалуйста, господин, — плакала девушка. — Пожалуйста!

Затем в маленький тяжелый замок сзади ошейника рабыни был вставлен ключ.

— Пожалуйста, мой господин, — взмолилась девушка, — пощади меня!

Тем временем с нее сняли ошейник и положили его на ковер рядом с ручными и ножными браслетами с колокольчиками. Красивая рабыня, не смея поднять головы, заметно дрожала. Для девушки момент между снятием одного и одеванием другого ошейника может быть чрезвычайно пугающим. Что с ней сделают?

Затем я достал второй предмет, который Лола принесла в комнату, — горианские связывающие путы длиной в восемнадцать дюймов. Такие путы не скользят. Они предназначены для связывания рабынь и пленников. Девушка поморщилась, когда я туго связал ее руки у нее за спиной. Потом я взял у Лолы третий предмет, который она принесла в комнату. Рабыня с ужасом посмотрела на него. Это был капюшон рабыни с приспособлением для кляпа, характерным для таких капюшонов.

— Не убивай меня, господин, — молила рабыня. — Пожалуйста, не убивай меня!

Я засунул плотный свернутый материал кляпа глубоко ей в рот. Он развернулся у нее во рту. Затем, используя веревку и петельку, я плотно соединил два конца широкой плоской полосы, к середине которой был прикреплен кляп, у нее на шее со спины. Она застонала. Но кляп был вбит плотно. Она в ужасе смотрела на меня. Я подумал, что кляп оказался подходящим для нее. Затем я поднял капюшон, надвинул его сверху ей на голову и потянул вниз, так что ее голова оказалась полностью закрытой. Потом при помощи веревок и петель я привязал капюшон внизу, плотно и надежно, у нее под подбородком.

Я посмотрел на нее. Рабыня была надежно связана и покрыта капюшоном. Теперь я снял маску и засунул в сумку. Потом я перекинул девушку через плечо, при этом ее голова свесилась мне на спину. Она стонала. Я тем временем покинул дом своего друга. Я был благодарен ему за помощь. Девушка у меня на плече не будет ничего знать о том, куда мы направляемся. Ей казалось, что ее несут в лавку мясника, чтобы там разрубить на кусочки на корм слинам. Такое иногда может произойти с девушкой, если такова будет воля ее хозяина.

Бывшая мисс Хендерсон, которая была когда-то такой мучительно своенравной и такой соблазнительно прекрасной, лежала у меня на плече, в капюшоне, связанная. Моя рабыня. Лола последует за нами через час. Я был очень доволен.

Я не привлекал большого внимания на горианских улицах. Нет ничего необычного в том, что мужчина несет переброшенную через плечо обнаженную рабыню, связанную и в капюшоне, по улицам. Безусловно, такие девушки часто завязаны в мешок для рабов. Дети, мимо которых мы проходили, играющие на улицах в кидание мрамора или камешков, едва ли обращали на нас внимание. Двое детей, однако, мальчик и девочка, подбежали и ударили рабыню. Она вздрогнула и задвигалась на моем плече.

Я не сделал замечания детям. Во-первых, для меня ничего не значило, что они ударили ее, поскольку она была рабыня. Во-вторых, они были свободными людьми, а свободные люди на Горе могут делать многое из того, что хотят. Это рабам надо быть осторожными в своем поведении, чтобы не вызвать недовольства свободных людей. Мальчик, который ударил ее, думается мне, был в плохом настроении. Я думаю, он только что проиграл в игре с киданием камешков.

С другой стороны, у девочки, полагаю, были совсем другие мотивы. Она не участвовала в игре, а только наблюдала за ней. И все-таки она нанесла рабыне гораздо более жестокий удар. Она уже знала, как свободная женщина, что женщин-рабынь следует презирать и бить. Ненависть свободной женщины на Горе к женщине-рабыне — интересное явление. Для ненависти существует много причин. Как бы то ни было, среди них, кажется, существует ревность к тому, что рабыня желанна и красива, а также неприятие интереса свободных мужчин к порабощенным женщинам и зависть к психологически и биологически наполненной жизни женщины-рабыни, к ее эмоциональной свободе и радости. Что-то похожее на такую же ненависть и презрение испытывают мужеподобные женщины на Земле к женственным женщинам. Возможно, они ненавидят в них то, что сами не имеют и не могут. Горианская девушка-рабыня, между прочим, впадет в ужас от одной мысли, что она может быть продана свободной женщине. Я взглянул на девочку, ударившую рабыню. Она была милой. Я подумал, не может ли и она однажды превратиться в рабыню. Если так, то она, в свою очередь, будет учиться бояться свободных женщин.

Я выбрал окольный путь к своему дому, со многими переулками и перекрестками. Рабыня, ничего не видя в своем капюшоне, связанная и беспомощная, не поймет, куда ее несут. Это был тот же дом, который мы раньше занимали вместе, когда я ошибочно разрешил рабыне занять высокое положение и принять статус свободной женщины. Мне нравился мой дом, поскольку он отвечал моим потребностям, и, само собой разумеется, я сделал его еще более подходящим при помощи некоторых добавлений, для моего удовольствия и для содержания рабыни. К тому же теперь я владел этим домом, купив его за несколько золотых монет, малую часть моей доли трофеев, взятых во владениях Поликрата. Сокровища Поликрата, конечно, тоже были поделены нами, не только женщины.

По горианским понятиям теперь я был богатым человеком. Я мог бы позволить себе сотни таких девушек, какую я сейчас нес на плече. Но я хотел только эту. Только этой одной, как я когда-то решил, будет мне достаточно. Эта рабыня, которую я помнил со времен Земли, очень давно, была моим выбором.

Дом с садом, обнесенным сбоку стеной, находится в глубине и на небольшом холме, частично встроенный в этот холм. Я приблизился к дому с холма, поднявшись по склону, а не прямо к воротам. Я не воспользовался, конечно, ступенями, ведь их можно было бы сосчитать. Я остановился на каменной площадке перед массивным входом в дом. Я почувствовал, как она скорчилась от ужаса у меня на плече. Она поняла, что мы прибыли куда-то. Но куда? Она знала только, что мы поднялись наверх.