Джеймс вздохнул с искренним разочарованием.

— Как насчет вафель на завтрак? — осведомилась мисс Коннот, проходя мимо и обдав его запахом лаванды, пробудив в нем разбитую надежду.

— Я бы предпочел тебя, — пробормотал Джеймс. При его словах девушка обернулась, и в ее глазах промелькнул гнев.

— Довольно, чаша переполнена, — проговорила она сквозь зубы.

— Какая чаша? — осведомился мистер Джеймс, откровенно заинтригованный ее фразой. — Как мне тебя понимать?

Девушка, не отвечая на прямо поставленный вопрос, зло глядела на него:

— Поскольку мы будем вынуждены проводить немало времени вместе…

— Вынуждены? — негодующе повторил он. — Говори только за себя!

— …то нам, пожалуй, лучше установить прямо сейчас принципы наших взаимоотношений, — словно не слыша его, сказала она.

Джеймс насторожился.

— Что за принципы?

Порывисто вздохнув, девушка бросила взгляд на дверь и, будто защищаясь, сложила руки на животе. Мистер Неш нахмурился.

— Правило первое, — начала она, — я не потому буду проводить с вами немало часов, что желаю поближе узнать вас, а потому, что это моя работа.

Джеймс заметил: ее тихий, нерешительный тон, казалось, противоречил уверенному заявлению. Однако он не стал оспаривать ее слов. Пока.

— В организационном комитете, — говорила девушка, глядя в пол, — я занимаюсь тем, что предоставляю оберцеремониймейстеру… э-э… все необходимое. Так что у меня нет выбора: я всегда буду в вашем распоряжении. — Подняв голову, она спокойно посмотрела ему в глаза и поспешила пояснить: — Но только по делу.

— Ой, ладно, Кирби, — проговорил мистер Неш, — тебе известно, что это не единственная причина, почему ты будешь со мной. Я тебе по душе. Мое общество нравится тебе. Признайся же.

— Правило номер два, — торопливо промолвила девушка, словно и не слыша его, хотя порозовевшие щеки свидетельствовали об обратном. — Поскольку я лишь буду помогать вам исполнять ваши обязанности, то и наши отношения, смею ожидать, будут носить чисто служебный характер.

Джеймс прикусил язык, чтобы не сказать лишнее про их отношения. К чему налагать на себя путы? Он, пожалуй, не сумеет вести себя соответственно их положению.

Он промолчал, и Кирби, оторвав взгляд от его лица, устремила свой взор поверх правого его плеча куда-то вдаль.

— Третье правило, — с явным смущением промолвила девушка, — я не принадлежу к тем особам, с которыми вы привыкли иметь дело, поэтому можете попридержать ваши льстивые слова при себе — на меня они не подействуют.

Джеймс открыл рот, не в силах удержаться от замечания на сей счет, но она подняла руку.

— Я прожила в Эндикотте всю свою жизнь, далеко я не уезжала, вкусы мои не столь изощренны, и я вполне искренне верю, что нет ничего лучше простых радостей. Я провинциалка до мозга костей. И хотя меня так же занимают любовные отношения, как, кажется, и вас…

На душе у Джеймса полегчало, и он улыбнулся при столь неожиданном и удачном повороте разговора.

— …вы не тот мужчина, с которым я бы хотела связать свою жизнь.

Его улыбка исчезла.

— Я не из тех женщин, что обычно осаждают вас, — повторила она. — Поверьте сказанным мною словам и примите их к сведению.

Скептически посмотрев на нее, он осведомился:

— У тебя две хромосомы «X», а не по одной хромосоме «X» и «У», так?

Бросив на него подозрительный взгляд, мисс Коннот ответила:

— Э-э… да…

Джеймс, явно довольный ее ответом, улыбнулся.

— Ну, в таком случае ты ничем не отличаешься от тех женщин, с которыми я обычно имею дело, — заключил он. — Все они тоже принадлежат к слабому полу.

— И все они девственницы?

Кирби тут же мысленно обругала себя дурой за то, что проболталась. Как она осмелилась открыть ему такое?

Мистер Неш смотрел на нее с огромной заинтересованностью.

— Стало быть, это правда, — без малейшего любопытства проговорил он. Ей не понравился его тон.

— Что правда? — осведомилась она, хотя ответ его был уже известен. В Эндикотте не умеют держать язык за зубами. Судя по всему, Джеймс околачивался возле гостиницы «Росинка» или пончиковой — двух самых больших рассадников слухов.

— Стало быть, не врут, что ты никогда не была с… — замолкнув, мистер Неш задумался и протяжно вздохнул, — с мужчиной, — наконец произнес он. Его голос был тих, нежен и спокоен, как никогда. И она услышала тихие, нежные и размеренные слова: — Стало быть, ты ни с кем не отправлялась туда, откуда возвращаешься совершенно другим.

Кирби проглотила в горле комок.

— Я… э… Нет. Я никогда не бывала там. Ну, я же говорила… Далеко я не ездила. Конечно, нет… гм… э-э… — С трудом откашлявшись, она избегала его взгляда. — Там я не была, — наконец неуклюже окончила девушка.

Улыбка Джеймса стала шире. Ну вот опять!

— Как… необычно, — промолвил мистер Неш.

Кирби не знала, что и ответить, растерянно смотря на Неша.

Не дав ей собраться с ответом, Джеймс задумался и проговорил:

— Судя по тому, что мне рассказали, тебе не терпится отправиться в те края, верно?

Она облизала внезапно пересохшие губы. Врать ей не хотелось, но и выказывать интерес к его умозаключению душа также не лежала.

— Я… э… на самом деле…

— Знаешь, Кирби. Я изъездил те края вдоль и поперек. Мне там известна каждая тропка. — Он взглянул ей прямо в глаза, и ее охватил жар. — Я могу показать тебе все самые восхитительные места, мы отведаем лучшие блюда… — он хищно улыбнулся. — Я хочу сказать, что мне обычно отдают ключи от города.

— Я… Э-э…

— Молчи. Ты и так прекрасна. Обещаю: я буду превосходным… и весьма предприимчивым… проводником.

— Я… я… мне… мне кажется, будет лучше, если я сначала отправлюсь в какое-нибудь другое путешествие, — наконец выдавила она из себя. — Я просто еще не встретила подходящего мужчину. Вот и все.

— И, интересно, почему?

Она вскинула подбородок.

— В Эндикотте не так уж много холостяков, годных в мужья.

— А я слыхал другое, — тут же возразил мистер Неш, в одно мгновение поменяв свою тактику с выжидательной на наступательную.

Итак, он наслушался сплетен местных кумушек. Какой ужас!

Ненавидя себя за собственное малодушие, она спросила:

— И что же… вам стало известно?

Перестав с беспечным видом попивать кофе, Джеймс поставил чашку на стол и распрямился. Затем с хищным блеском в глазах, посеявшим в ее душе страшную панику, сделал несколько шагов вперед.

Кухня была небольшой, и в мгновение ока Джеймс оказался прямо перед ней. Он пристально, сверху вниз, смотрел на нее с огромным интересом… словно она была очаровательным экземпляром какого-то нового биологического вида, только что обнаруженного им с помощью микроскопа, и ему не терпелось подвергнуть ее опытам.

— Я слыхал, что в Эндикотте полно холостяков, годных в мужья, — со знанием дела произнес он. — Также мне сказали, будто ты пыталась время от времени поближе нознакомиться с ними, чуть ли не со всеми. — Ненадолго замолчав, видно, для пущей важности, Джеймс промолвил: — И мне сообщили, что ни один из них не видел тебя без одежды, хотя ты и прилагала к тому старания…

Кирби изумленно взглянула на него, и все ее существо вспыхнуло от смущения.

— Прошу прощения, — промолвила она, напуская на себя негодующий вид.

Джеймс сделал еще один шаг навстречу, и их тела едва не соприкоснулись. Ее обдало жаром, от его запаха и близости голова пошла кругом. Его близость пробудила в ней низменные, примитивные желания. Ей вдруг захотелось шагнуть к нему и обвить его шею руками, притянуть его лицо к своему, впиться устами в его губы и зацеловать его до смерти.

Однако сказанные им в следующую минуту слова остановили ее.

— Одним словом, мисс Коннот, — вновь вкрадчиво проговорил он, — я узнал из компетентных источников, что ты не так уж неиспорченна и невинна, как принято здесь думать.

От такого чудовищного обвинения у Кирби участился пульс. Не так уж неиспорченна и невинна? Она? Последняя половозрелая девственница к северу от реки Огайо? Вот так новость! Если она не столь неиспорченна и невинна, то как же так выходит, что ей до сих пор, несмотря на все ее старания, не удается отыскать спутника жизни?