— Ты только не обижайся, — невозмутимо сказал Габриель. — Иногда я говорю занудные вещи. Вспомни хотя бы тех школьниц, которые нас преследовали. Ты для них кумир, разве не понимаешь?

— Конечно, понимаю. — Господи, ну когда же переключится этот светофор? Я подозрительно взглянула на Габриеля. — Погоди-ка, а что ты делал в «Тоннеле» в два часа ночи?

— Я? — Луна внезапно смутился. — Хотел попросить диджея, чтобы он переделал мою новую песню в танцевальный микс.

— Да ну? — заулыбалась я. — И каков вердикт?

Несмотря на то что на улице было темно и единственный свет падал из окон магазина «Эппл», я все-таки заметила румянец на щеках Луны.

— Если честно, диджей сказал, что песня хорошая. Он ее тут же поставил. Народ вышел танцевать. По-моему, всем понравилось.

В этот момент подъехал лимузин. Водитель выскочил из машины.

— Простите ради бога, мисс Ховард! Туристический автобус всю дорогу перегородил. Я за ним и застрял.

— Ничего страшного. Вот, возьмите, пожалуйста. — Я взяла у Габриеля коробки и вручила водителю. Он поспешно стал убирать их в багажник. Повернувшись к Габриелю, я произнесла: — Ладно, за мной приехали.

— Вижу, — ответил Луна, изумленно окидывая взглядом длинный черный корпус автомобиля. Лимузин стал привлекать внимание прохожих, которые, останавливаясь, с удивлением узнавали нас с Габриелем.

— С меня поездка, — напомнила я Габриелю. — Могу подбросить, куда пожелаешь.

— Только не сегодня, — ответил он, улыбаясь. — Ловлю на слове.

После чего шепнул мне, легко поцеловав в губы:

— Не хочешь узнать, как называется моя новая песня?

Я уставилась на него, рот все еще покалывало от мимолетного поцелуя.

— Она называется «Никки».

А потом он ушел, растворился в толпе зевак, собравшихся вокруг нас.

Карл помог вытащить коробки из лимузина. Входя в лифт, я подумала, что в пентхаусе никого нет. Было девять вечера. Лулу, скорее всего, где-нибудь пропадала. Не сидеть же ей одной дома, в самом деле. Можете представить мое удивление, когда я вышла из лифта и услышала чей-то голос.

— Никки! — На массажном столе в центре гостиной смутно виднелась фигура Лулу, почти полностью покрытая белой простыней. Сурового вида женщина в белой униформе разминала ей плечи.

— Ой! — от неожиданности вырвалось у меня. — Привет.

— Привет, — ответила Лулу, приподнимая голову. — Кстати, забыла представить нашу домработницу, Катерину. Катерина, это не Никки, они поменялись душами, и теперь Никки совсем другая. Хотя по-прежнему отзывается на старое имя.

Выслушав сие умное объяснение, Катерина уставилась на меня.

— Не мисс Никки? — спросила она с сильным восточноевропейским акцентом.

— Нет. То есть да, но не она, — кивнула Лулу.

— Конечно, да, Лулу, — раздраженно произнесла я. — Просто я никого не помню. У меня амнезия. Привет, Катерина.

Катерина еще какое-то время не сводила с меня глаз. Затем, пожав плечами, продолжила массаж.

— Вот что, девочки, — проговорила она, сильно коверкая слова, — знаю я ваши шуточки.

— Вообще-то сегодня была твоя очередь, — призналась Лулу. — Но я ездила в студию по поводу моего диска и вернулась еле живая. Они хотят, чтобы я спела две песни, от которых отказалась Линдси Лохан (так я и поверила!), а я сижу там вообще никакая после вчерашнего. Прикинь, я, наверное, штук пятнадцать мохито выпила и умяла целую упаковку шоколадной карамели. И тут я поняла, что только Катерина сможет вышибить из меня лишние калории. Да, чуть не забыла: Брендон раз сто звонил. Говорит, что мобильный у тебя выключен и все звонки переведены на голосовую почту. Чего телефон не включаешь? Брендон ужасно переживает из-за вчерашнего. Хочет взять у отца самолет и повезти нас на Антигуа. Такие вещи он делает, только когда ему реально за что-то стыдно. Советую принять к сведению. И еще: я заперла Кози в своей комнате — кидалась на меня, как ненормальная. Просто кошмар какой-то.

Поставив коробки, я отправилась в спальню Лулу. Когда я распахнула дверь, вылетевшая оттуда Козабелла запрыгала вокруг меня с радостным лаем. Из ее открытой пасти смешно свешивался язычок. Я сгребла ее в охапку и, вернувшись в гостиную, уселась на ближайший диван. Кози благодарно лизала мое лицо.

— Она сегодня гуляла, — сообщила Лулу, снова приподнимая голову. — Карл выходил с ней. Я ее покормила. Боже, что у тебя с лицом?

— А что с ним? — ошарашенно спросила я, глядя поверх пушистой собачьей головы.

Лулу скатилась с массажного стола и, прикрываясь простыней, деловито подошла ко мне. Наклонившись вперед, она легонько провела ногтем по моей щеке.

— Ай, ты что, с ума сошла? — вскрикнула я, отстраняясь.

Посмотрев на свой ноготь, Лулу заявила:

— Я так и знала. У тебя кожа сохнет. Чем ты пользуешься?

— Господи, — ответила я, все еще держась за щеку. — Спасибо, конечно, за помощь с Кози, но нельзя же вот так подскакивать и царапаться.

— Чем. Ты. Пользуешься. Говори! — допытывалась Лулу. Она поднесла палец к моим глазам, показывая отслоившийся кусочек кожи.

— О боже, — простонала я. — Мылом. Чем же еще?

Лулу с ужасом посмотрела на меня:

— Мылом? Ты умываешься мылом?

— А чем, по-твоему, надо умываться?

Лулу затрясла головой. Потом она скомандовала домработнице:

— Катерина, халат. У нас возникла проблема, которую надо решить немедленно.

Катерина передала ей халат. Придерживая простыню в стратегических местах, Лулу надела его, после чего ставшее ненужным покрывало полетело на пол.

— Слушай, ты меня пугаешь. Оставь мое лицо в покое. Какая разница, чем умываться?

— Я, конечно, извиняюсь, — ответила Лулу, — но Никки Ховард отдала тебе свое тело в безвозмездное пользование. Считай, подарила! С условием, что ты будешь о нем хорошо заботиться.

— А я что, не забочусь? Питаюсь только тофу и уродским зеленым чаем. Потому, что от всего остального меня теперь тошнит! — вспылила я.

— А чем ты голову моешь? Сколько держишь на волосах кондиционер? Каким скрабом для лица пользуешься? Можешь не отвечать, я и так знаю: никаким. Никки действительно отличалась естественной красотой. Но это не значит, что она такой всегда была. Она каждый день тщательно ухаживала за своей внешностью. А ты ничего не делаешь.

Я посмотрела на Катерину в поисках поддержки, но тщетно. Она нашла универсальный пульт, который, судя по всему, управлял всей квартирой: и плоским телевизором над камином, и самим камином (в ответ на нажатие каких-то кнопок там возникали языки пламени), и окнами (цвет тонировки стекол менялся от темно-бордового до еле заметного и вообще прозрачного), и стереосистемой, и даже камерой видеонаблюдения в лифте. Катерина попыталась разрядить обстановку, слегка смягчив освещение.

— Мне, по-твоему, кроме сухой кожи лица, беспокоиться больше не о чем? Между прочим, за нами следят! Причем не только за мной. За тобой, Лулу, тоже. Твой ноутбук напичкан шпионскими программами. И след ведет в «Старк энтерпрайзиз». У меня нет никаких доказательств, но кому еще могло понадобиться нас контролировать? Впрочем, я уже отключила эти программы, так что все в порядке. А тебе не мешало бы приобрести новый компьютер. Я себе только что купила. Мало того, так тут еще Габриель Луна — помнишь, парень на скутере, он еще пел на открытии гипермаркета «Старк», когда мы с Никки… поменялись душами? Так вот, Габриель посвятил мне песню. А он мне даже не нравится. Думает, что я наркоманка и алкоголичка. А тот, кто мне правда нравится… — внезапно я расплакалась, — даже не взглянул в мою сторону сегодня в школе. Так что плевать я хотела, сухая у меня кожа, влажная, или ее вообще нет. Я не понимаю, в чем фишка, если ты обалденная красотка, а парень, который тебе нравится, вообще ноль внимания?

Лулу втянула в себя воздух и, посмотрев на Катерину, заявила:

— Будем вызывать подкрепление.

Катерина кивнула и, отложив пульт, взялась за сотовый. Увидев, что она делает, я схватила ближайшую подушку и накрыла ею свое лицо.