— Класс! — сказал тогда Кристофер. — Я тоже так хочу.

Затем в программе утверждалось, что дальнейшее развитие исследований невозможно по этическим причинам. Использование тела с функционирующим мозгом в качестве биологической среды для пересадки действующего мозга было признано аморальным.

— Признано аморальным! Идиотизм! — кипятился Кристофер. — Прикинь, засунуть мои мозги в тело Халка!

Кристофера расстроило, что технология пересадки тела (именно так следует называть нейротрансплантацию) не будет применяться на людях в ближайшем будущем. Затем он добавил, что еще совсем недавно клонирование людей тоже считалось невозможным. Пройдет не так уж много времени, и пересадку тела поставят на конвейер, как сейчас — пересадку сердца. Неужели он оказался прав? Выходит, я — первый в мире человек с пересаженным телом? Значит, мое тело раздавил экран, но мозг каким-то чудом уцелел? А доктор Холкомб пересадил мне первое подходящее тело? Донором оказалось тело Никки Ховард, которая погибла примерно в то же время, что и я…

Нет, это просто смешно. Во-первых, пока такие операции не делают. По телевизору ясно сказали, что пройдет еще не один год, прежде чем начнутся операции на людях. А во-вторых, кому понадобилось спасать именно меня (пусть даже такие операции уже возможны)?

Наконец-то разрозненные кусочки мозаики сложились в моем сознании в полноценную картину. Вот почему Фрида так странно себя вела со мной. Теперь мне стало понятно, почему она спросила, я ли это. Естественно, Фрида ни в чем не была уверена: ведь снаружи она видела Никки Ховард, а не свою (предположительно) любимую сестру. А просьбы доктора Холкомба, чтобы я не двигалась и не садилась? Законные требования, если пациент недавно перенес операцию по пересадке мозга. Вот почему он сказал, что они и мечтать не смели о таких быстрых темпах выздоровления! Они месяц назад запихнули мои мозги в чужое тело, а у меня уже восстановилась речь и двигательная активность. Неудивительно, что я одна занимала целый этаж больницы, как выяснилось во время похищения, затеянного Лулу и Брендоном. Ясное дело, врачи не хотели афишировать эту операцию. Почему? Из-за этической стороны вопроса. Вот откуда моя внезапная страсть к рыбе. И наконец, вот почему я, Эмерсон Уоттс, смотрю на мир сапфировыми глазами Никки Ховард, а не своими собственными, темно-карими.

Боже мой! Сходится! Никакое это было не переселение душ, как убеждала меня Лулу. Доктор Холкомб вскрыл череп Никки, вынул ее мозг и вставил мой, аккуратно подсоединив все нервы, артерии и вены. Затем он свел края черепа и наложил швы на кожу головы.

Осознав все это, я почувствовала, как пол уходит из-под ног.

Я очнулась, лежа на ковре: надо мной склонились обеспокоенные Лулу и Брендон. Козабелла усиленно лизала меня в лицо.

— Никки! — кричала Лулу. — Никки, очнись! Черт, Брендон, это мы виноваты. Зря мы ее забрали из больницы. Похоже, она и вправду больна.

— Никки! — Брендон слегка похлопывал меня по щекам. — Никки!

— Больно же! — раздраженно сказала я. — Хватит меня лупить.

— Ой! — Брендон опустил руку. — Ну и напугала же ты нас. Как ты?

— Жить буду, — ответила я. — Поможешь сесть?

Брендон подхватил меня на руки и, как истинный джентльмен, перенес на диван. Козабелла тут же запрыгнула следом и продолжила серию облизывательных процедур.

— Ты чего это? — взволнованно спросила Лулу. — Наверное, опять сахар упал? Хочешь энергетический напиток? Брендон, налей ей немножко энергетика.

— Не надо, — слабым голосом отозвалась я, удержавшись от комментария, что как раз в этом напитке сахара нет. — Правда, не надо. Спасибо.

Лулу отрицательно покачала головой:

— Все равно наливай, Брендон. Никки… Эм… уж и не знаю, как к тебе обращаться. Прости меня. Я очень виновата перед тобой. Не надо было… Поверь, мы хотели как лучше. Чем тебе помочь? Ты только скажи — мы все сделаем.

— Ничего не надо, — устало ответила я. Мне действительно уже ничего не хотелось. Я ничего не чувствовала: ни ярости из-за того, что со мной сотворили, ни злобы, ни даже удивления.

Что ж, сделали и сделали. Теперь я первый в мире пациент, который перенес нейротрансплантацию.

— Держи. — Лулу взяла у Брендона банку с энергетиком и поводила ею перед моим носом. — Тебе все-таки стоит выпить.

Честно говоря, из банки шел довольно вкусный запах. Что само по себе удивительно, ведь напиток был низкокалорийным. А я ненавижу все низкокалорийное. Я взяла банку и отпила глоток. Напиток оказался прохладным, сладким и вкусным.

— Слушай, Никки, — проговорила Лулу. — Или Эм. В общем, не важно. Может, ты хочешь кому-нибудь позвонить? Ребекке — она твой агент? Или Келли — она ведет твои дела в прессе? Давай позвоним Келли, может, она что скажет…

— Не надо никому звонить, — попросила я. Возвращаться в больницу не хотелось. Только не сейчас. Мне нужно было время, чтобы хоть как-то свыкнуться со своими догадками, в правильности которых я практически не сомневалась. Почему же мне никто ничего не объяснил? Чего они ждали? — Никаких сил нет, — пожаловалась я, протягивая Лулу пустую банку. — А можно я немножко тут побуду, вздремну, а потом решу, что делать дальше?

— Ну конечно, оставайся, — ответила Лулу. — Вообще-то ты у себя дома. Это я тебе плачу аренду, а не наоборот.

— Ты платила Никки Ховард.

Я первый в мире человек с пересаженным мозгом. А тело, которое мне подобрали, раньше принадлежало одной из самых известных супермоделей… Честное слово, лучше бы я стала Халком!

Зазвенел будильник. Причем звук шел непонятно откуда. Я проснулась, уверенная, что нахожусь в своей комнате, и целую минуту шарила рукой в поисках будильника на привычном месте. Однако вместо холодного пластика я наткнулась на чье-то теплое тело. Это было, мягко говоря, неожиданно. Следующий сюрприз ждал меня, когда я открыла глаза. Обстановка ничем не напоминала ни мою комнату, ни больничную палату, где (как мне вспомнилось) я просыпалась последний раз. Я поняла, что нахожусь в пентхаусе Никки Ховард. Судя по всему, я заснула прямо на диване, уронив голову на грудь не кому-нибудь, а Брендону Старку.

Я резко выпрямилась, в полном замешательстве от такого близкого контакта с совершенно незнакомым человеком. Вспомнив события, предшествовавшие сну, я со стоном уронила голову на колени. Светлые локоны Никки Ховард шатром рассыпались вокруг. Козабелла тут же пробралась к моему лицу и решила подбодрить меня порцией утреннего облизывания.

Снова зазвенел будильник.

— Черт! — ругнулась я и, взяв Козабеллу на руки, стала бродить по гостиной, чтобы найти наконец будильник.

Наступило утро. За высоченными окнами виднелось ярко-синее осеннее небо. На диване, слева и справа от того места, откуда я только что встала, мирно спали два ДН. Лулу Коллинз очень трогательно выглядела во сне с растрепанными волосами и с размазанной тушью. А почти двухметровый Брендон Старк, слегка похрапывая, наполовину свисал с дивана. В его руке был зажат пульт от телевизора. На канале Эм-ти-ви беззвучно мелькали лица знаменитостей.

Снова зазвенел будильник. Лулу со стоном натянула на голову кашемировый плед, которым все мы укрывались. Я заметила, что звук шел из какого-то устройства типа интеркома, которое висело рядом с дверьми лифта (служившими входом в пентхаус). Мне пришлось поднять трубку, чтобы хоть как-то прекратить этот звук.

— Да, — прохрипела я.

— Простите за беспокойство, мисс Ховард, — ответил чей-то незнакомый (что неудивительно) голос. — Тут мистер Джастин Бэй очень хочет с вами увидеться.

Джастин Бэй?! Звезда киноверсии «Джорниквест» жаждет встречи со мной? В следующее мгновение я сообразила: Джастин Бэй пришел к Никки Ховард. Так, минуточку. Как это? Он ведь парень Лулу Коллинз. Она же тогда в палате хвастала кольцом с розовым сапфиром, а я еще думала, что у меня галлюцинация. Кажется, она сказала, что это был подарок Джастина Бэя. Да! Я точно помню.