Кроме того, не вам бы бросать в нас камни. Только из-за присутствия землян, вследствие их реакции, которую нетрудно было предсказать, вы, вийры, прекратили человеческие жертвоприношения. Признайся, разве это не так?

— Нет, — спокойно ответила Р-ли. — Мы отменили этот обряд по крайней мере лет за пятьдесят до того, как Арра доставили сюда ваших предков.

— Этот спор — напрасная трата времени, — сказал Джек. — Мы сейчас нужны друг другу. Поэтому давайте не будем ссориться. Р-ли говорит, что до Тракийской долины около четырехсот миль. Нам придется взбираться на высокие горы, пересечь местность, полную опасностей: траки, мандрагоры, оборотни, хвостатые медведи, различный людской сброд и еще бог знает что.

— Еще социнийские патрули, — добавила Р-ли. — За последние несколько месяцев их активность резко возросла.

Они взяли оружие и пошли вдоль ручья. Впереди шла Р-ли, поскольку она хорошо знала дорогу. Сначала надо было добраться до долины Аргул, откуда она сможет уверенно повести их дальше. Однако на первом этапе ей трудно ориентироваться. Самое главное, это все время подниматься в горы. Через некоторое время они выйдут на тропу, которая выведет их к Идолу. Он находится по ту сторону ближайшей вершины Фула. Она возвышается по крайней мере на две тысячи метров, однако спуск с нее гораздо более пологий, чем подъем. Отсюда она видна как гриб с небольшой шляпкой или как булава.

— По ту сторону горы есть широкая и глубокая долина, — сказала Р-ли. — Когда мы ее пересечем, нам нужно будет взобраться на кручу массива Плел. Перевал Идола находится высоко в горах, в дальнем конце массива.

Джек остановился:

— Не знаю, Р-ли, что делать. Может быть, нам следовало бы побыть здесь некоторое время? Сначала я всецело был за то, чтобы бежать, потому что положение казалось мне безнадежным. Но, возможно, ваш кадмус выстоит. Если это произойдет, то я смог бы как-нибудь ночью забрать оттуда своего отца И не забывай, что у меня есть братья и сестры. Что будет с ними?

Р-ли удивленно взглянула на него.

— Джек, — мягко произнесла она, — неужели ты так и не понял до конца, что ты сделал, когда на виду у всех этих людей поцеловал меня? У тебя больше нет семьи!

— Но это вовсе не означает, что я не должен о них заботиться.

— Понимаю. Но они не захотят иметь ничего общего с тобой. Они могут даже убить тебя, как только ты попадешься им в руки.

— Я голодна! — капризно надула губки Полли. — То, что разбито, уже не починишь, а потому не лучше ли подумать о чем-нибудь насущном? Если мы не наполним наши желудки и не найдем места для ночлега, мы умрем. И притом быстро.

— Ладно. Дай мне лук и колчан, — сказал Джек. — Пойду на охоту.

— Ни в коем случае, — твердо произнесла Полли. — Это мое оружие. Я рисковала жизнью ради того, чтобы добыть его. И я не собираюсь с ним расстаться.

Джек весь закипел от злости:

— Если мы хотим выпутаться живыми из этой переделки, надо слушать кого-то одного! Я здесь единственный мужчина, оружие должно принадлежать мне, так же, как и право отдавать распоряжения!

— Полли права в части охоты, — вмешалась Р-ли, — я видела, как она управляется в лесу.

Полли с интересом взглянула на сирену, но та только улыбнулась в ответ. Джек пожал плечами и оглядел берег ручья. Полли исчезла в зарослях. Вскоре он нашел несколько кремней, принесенных течением с гор. Испортив два или три, он в конце концов создал некоторое подобие ножа, которым с грехом пополам можно было пользоваться. Он нашел тотумное дерево с веткой необходимой толщины. Пользуясь ножом, он отрубил эту ветку, стесал боковые побеги и заострил ее конец. К тому времени нож затупился, но зато у него появилось копье.

— Я обожгу острие, чтобы оно стало тверже, — сказал он Р-ли. — Поищи камни, которые удобно было бы бросать. Если я смогу убить какое-нибудь животное, я использую его шкуру, чтобы сделать пращу.

Вдвоем они охотились в лесу три часа. За это время они повстречали только одну голую лисицу. Джек угодил ей камнем по ребрам, но грызун, подпрыгнув, с визгом скрылся в кустах. Наступило время возвращаться к королевскому дереву, где они должны были встретиться с Полли.

Она уже поджидала их, начала потрошить и свежевать дикую собаку, которая свисала с сука.

— Поздравляю, — сказала Р-ли. — По меньшей мере на три дня мы обеспечены едой.

Лицо Джека исказилось от отвращения.

— Вы собираетесь есть собаку? И вы думаете, что я тоже буду ее есть?

Полли обернулась к Джеку и проговорила:

— А я съем что угодно, лишь бы остаться живой. У меня нет никаких возражений против собачины. Мне, если говорить честно, даже нравится собачье мясо. Моя мать нередко ловила собак и жарила их для нас. Она не хотела, чтобы я росла в предрассудках, свойственных вам, христианам. И, разумеется, собачье мясо — главное блюдо на шабашах, которые мы устраиваем в полнолуние.

— Это ведь не домашнее животное, — вставила Р-ли. — Не забывай, что это — дикий и опасный зверь.

— Нет! — наотрез отказался Джек.

— Но, — продолжала Р-ли, — вы ведь выращиваете единорогов, гоготунов и других животных, а потом едите их. Я не раз видела это на вашей ферме.

— Нет!

— Тогда помирай с голоду! — сказала Полли.

— Эх вы, пожиратели собак! — отозвался Джек и побрел прочь. В течение двух часов ему ничего не попадалось. В конце концов он отведал плодов дикого тотумного дерева, но такая пища была совершенно недостаточной. В отличие от своего культурного сородича плоды Дикого дерева содержали грубую мякоть и очень мало молока, к тому же кислого.

Возвратившись, он увидел, что обе женщины с удовольствием жуют мясо, поджаренное на небольшом и сравнительно недымном костре. Полли молча протянула ему кусок. Он понюхал — запах был весьма привлекательным. Однако желудок противился.

— Может быть, завтра нам удастся найти что-нибудь еще, — сказала Р-ли, явно жалея Джека. Зато Полли ухмылялась и глядела на него, как на дурака.

Прошло трое суток. Джек отказывался от мяса, которое ему по три раза на дню предлагала Р-ли. Он питался плодами тотумного дерева и настойчиво искал голую лисицу, горного единорога или дикого гоготуна. Несколько раз они попадались ему на глаза, но быстро уходили. С каждым днем он слабел все больше, ноги подкашивались, а живот раздулся от кислых плодов. На третий день вечером, сидя на корточках у костра, он отрезал себе ломтик мяса. Выражение лица Р-ли не изменилось. Полли оскалила зубы, но его взгляд дал ей понять, что лучше будет, если она промолчит. Он с жадностью проглотил мясо. Голод был так силен, что на вкус мясо показалось ему таким, лучше которого он никогда ничего не пробовал. Однако в следующее мгновение он бросился в кусты, чтобы вернуть съеденное. В эту ночь он поднялся и развернул нижнюю юбку, в которой Полли хранила оставшееся жареное мясо. Он съел его, несколько секунд боролся с восставшим желудком, но все обошлось. В ту ночь ему снились плохие сны. Проснулся он раздраженным, во рту было гадко. Но когда в тот день Полли убила еще одну собаку, он ел мясо уже с аппетитом.

— Теперь ты мужчина, — сказала Полли. — Во всяком случае, почти настоящий.

На следующий день ему повезло на охоте: он заколол самку единорога, идущую лесной тропой с двумя ягнятами. Он находился с подветренной стороны, и она не почувствовала его приближения. Казалось, у нее не было присущей диким животным осторожности. Копье вонзилось ей в бок, и она повернулась с такой силой, что вырвала древко из его рук. Он прыгнул ей на спину и стал наносить удары ножом до тех пор, пока она не упала. К несчастью, она упала ему на ногу. Кости остались целы, но в течение нескольких дней он хромал.

Теперь мяса было у них вдоволь. Сухожилия были использованы для изготовления тетивы к луку. Джек отделил от черепа острый рог и прикрепил его к ровной ветке. Получилось хорошее копье. Несколько дней они провели, изготовляя стрелы и наконечники к ним, луки и колчаны. Р-ли нетерпеливо ожидала окончания работы: она спешила снова двинуться в путь, но не спорила, зная, что оружие необходимо.