Вечером Ту Хокс отправился в лазарет, чтобы разыскать там Ильмику. Раненые были размещены в палатках. Ему понадобился целый час, чтобы найти ее в одной из больших палаток.

Его появление так испугало ее, что она уронила на пол сверток с бинтами. Потом она взяла себя в руки.

— Добрый вечер, милорд.

— Добрый вечер. Проклятие, Ильмика, не будь так официальна! Мы оба вынесли и пережили слишком много, чтобы нам была необходима вся эта бессмыслица с титулами!

Она улыбнулась.

— Ты прав, как обычно. Что ты здесь делаешь?

— Я могу тебе ответить, что мне захотелось повидать свою боевую подругу.

— Ты имеешь в виду меня?

Он кивнул.

— Ты хочешь выйти за меня замуж?

Она сглотнула и чуть было не уронила бинты во второй раз.

— Ты же не… Ты не должен шутить с этим. Он положил руки ей на плечи.

— Почему я должен шутить? Ты же знаешь, что я тебя люблю. Я не мог раньше спросить тебя об этом, потому что… Ну, тебе лучше, чем мне, известно, почему. Но условия изменились. Дворянство и сословные барьеры теперь мало что значат. И проиграем мы войну или нет, здесь никогда не восстановится старый порядок. Если ты перестанешь думать о своем прежнем положении и посмотришь на меня, как женщина смотрит на мужчину, мы оба будем счастливы.

Она ничего не сказала.

— Ты сможешь сделать это? — он ждал, пока тишина наконец не сделалась невыносимой. — Скажи, да или нет?

— Да!

Он обнял и поцеловал ее. На этот раз она не пыталась имитировать страсть.

Их объяснение прервал один из врачей, который велел Ильмике идти работать.

Ту Хокс сказал:

— Если все будет плохо, я постараюсь разыскать тебя в Лефсвике. Оттуда уходят корабли в Ирландию. У меня есть планы относительно нас обоих, но сейчас мы не успеем их обсудить. Мы скоро увидимся.

— Но, Роджер, — прошептала она со слезами на глазах, — что если ты не доберешься до Лефсвика?

— Тогда тебе придется пробиваться одной. Но это может произойти только в том случае, если я буду убит.

— Не говори так!

— Ни от чего нельзя зарекаться. — Он в последний раз поцеловал ее, даже не ответив улыбкой на мрачный взгляд врача.

Когда он вернулся в отряд, его остановил унтер-офицер, который сказал ему, что его требует к себе главнокомандующий. Ту Хокс не знал, чего хочет от него Ленита, но последовал за человеком, передавшим ему приказ. Прежде чем впустить его, у него потребовали документы, и два солдата из полевой жандармерии обыскали его, пытаясь найти спрятанное в одежде оружие. Эти меры безопасности были необходимы, потому что убийство высших офицеров было обычным способом ведения войны. Только два дня назад Ленита с большим трудом избежал покушения на свою жизнь. Один из покушавшихся, перкунский агент, при попытке арестовать его пустил себе пулю в лоб. Другой был ранен и не смог покончить с собой. Когда он пришел в себя, его подвесили вниз головой.

В палатке Ту Хокс встал по стойке “смирно” и отдал честь главнокомандующему. Верховный главнокомандующий стоял за ломберным столом. Потом в глубине палатки Ту Хокс увидел человека, который удобно устроился на стуле, наполовину засунув руку в брючный карман.

— Раске!

Немец ухмыльнулся и бегло приветствовал его взмахом руки.

— Мой старый друг и враг — краснокожий Ту Хокс!

Главнокомандующий объяснил, почему Раске оказался здесь. Большой Совет Перкунии выбрал нового короля. И первым его действием был указ об аресте Раске. Немца обвинили в убийстве наследника престола.

Раске бежал, прежде чем его схватили. На новой двухмоторной машине он перелетел Северное море и совершил посадку на восточном берегу Северной Блодландии. Здесь он явился к военному начальству и попросил убежища.

— Я не знаю, застрелить мне его или выслушать, — сказал главнокомандующий. — Как заложник он не представляет для нас никакой ценности, а использовать его технические знания слишком поздно.

Раске сказал:

— Если я достану бензин, мы с Ту Хоксом можем переправиться в Ирландию. Блодландия нужна нам обоим, потому что здесь можно принять последнее решение.

— В Ирландии тоже нет бензина, — ответил Ту Хокс. — Что мы сможем там сделать?

— Я скажу вам кое-что, что перкунцы держат в тайне. В ближайший год они не планируют никакого вторжения в Ирландию. Перкуния истощена, для новой кампании у нее нет ни материалов, ни людей. Конечно, Перкуния блефует и требует капитуляции блодландских военных сил, находящихся в Ирландии. Но если вы откажетесь, если вы продержитесь, у вас будет примерно год, чтобы подготовиться к последнему сражению. За это время вы сможете обеспечить себя бензином и маслами, а также боеприпасами. А я установлю контакт с Иквани. При таких обстоятельствах они дадут то, что нужно Ирландии. Если мы с Ту Хоксом дадим Иквани всю информацию, которая нужна им для постройки военно-воздушного флота, они помогут Блодландии!

Главнокомандующий взглянул на Ту Хокса.

— Можем ли мы ему верить?

— Смотря чему. Я не сомневаюсь в том, что он установит связь с Иквани. Но то, что они снабдят нас оружием и боеприпасами, — это чушь. Даже если они рискнут пойти на это и прибудут в Ирландию с крейсерами и грузовыми судами, вы не добьетесь никакого успеха Зато перкунские военно-воздушные силы будут обеспечены. Нет, от Иквани нельзя ожидать никакой помощи.

— Я тоже так думаю, — сказал Ленита. Он повернулся к Раске. — Вас отведут в арестантскую, а я тем временем подумаю, что с вами делать.

По его знаку появились два жандарма и увели немца. Когда эти трое проходили мимо него, Ту Хокс сказал:

— Вам не повезло, друг мой. Некоторое время вы были великим человеком, более великим, чем на нашей старой Земле. Будьте этим довольны.

Раске снова ухмыльнулся:

— Краснокожий, я еще не мертв. Мы еще увидимся, если вы останетесь в живых.

Ту Хокс посмотрел ему вслед и подумал, что слова Раске были чем-то большим, чем просто юмором висельника или похвальбой. Предстоящий бой мог легко стать для Ту Хокса последним.

Он вынужден был принять в нем участие. На следующий день бои разгорелись вокруг укрепленных позиций. Ту Хокс был четырежды легко ранен пулями и осколками гранат. Один раз во время рукопашной он получил колотую штыковую рану. Наступил вечер, а с ним и отступление на запад. Они считали, что главный удар перкунской армии будет направлен именно на запад, с тем чтобы не дать противнику возможности восстановить свои силы.

— Мы могли бы уйти в горы или в пустынную местность и вести партизанскую борьбу, — сказал Ту Хокс Квазинду. — Однако, если мы не умрем с голоду или не замерзнем зимой, мы рано или поздно попадем в плен. Таким образом, для нас существует только один путь — берег и корабль в Ирландию. К дьяволу, мы ничего не должны этим людям! Это не наша борьба. Это ни в коем случае не мой мир. А я отправляюсь в Хивику — как только мне это удастся.

На следующий день они добрались до Лефсовика, расположенного на северном берегу Ирландского моря. Город был запружен беженцами, и все они хотели попасть в Ирландию. В порту стояли четыре больших парохода и большое количество рыбачьих суденышек, но народу было столько, что у Ту Хокса было мало надежды попасть на борт одного из этих пароходов. Однако едва он оказался в порту, как услыхал свое имя и увидел Хэмфри Джильберта, который раздвигал поток людей своим необъятным телом.

— Ту Хокс! Мой попутчик! Какое счастье! Я искал вас и надеялся, что вы придете! Я возьму вас в свою каюту-люкс, ха-ха! Но вам придется спать на полу! И надо спешить! Корабль отплывает через тридцать пять минут! Я уже потерял всякую надежду!

— Вы не видели Ильмику Хускарле? — спросил Ту Хокс.

— Не видел ли я ее? — толстяк от возбуждения бегал взад и вперед. — Она в моей каюте-люкс! Она, как и я, разыскивала вас. Влюбленные соединяются, они будут счастливы — и это главное!

Ту Хокс был слишком счастлив, чтобы ответить. Он расслышал только половину из потока слов Джильберта. На причале их остановила цепь постовых, и офицер тщательно и обстоятельно проверил их бумаги, прежде чем пропустить. Если бы он их не пропустил, Квазинд схватил бы его и бросил в воду. Ту Хокс получил бы возможность пробиться на корабль, но это было бы глупым поступком, потому что солдаты из морских сил на верхнем конце трапа застрелили бы его.