— Я иду с тобой. Не надо спорить.

Выйдя в проход, Джек спросил у гривастой, которая принесла ультиматум:

— Что они говорили в отношении моего отца?

— Гомес хочет видеть и его. О-Рег объявил, что у него слишком тяжелые повреждения, не позволяющие ему двигаться. Но Гомес сказал, что ему необходимо твое подтверждение.

— Я подозреваю западню, — сказал Джек. — Почему вдруг они так нами заинтересовались? Мы нашли себе здесь убежище и тем самым поставили себя вне законов Дионисии. Почему их так беспокоит наша судьбы?

— Я сомневаюсь в том, что они заботятся именно о вас, — ответила Р-ли. — Они ищут повод для того, чтобы напасть на нас. Мы пытаемся, насколько это возможно, умиротворить их.

Но мы не такие уж беспомощные: в распоряжении О-Рега имеется пятьдесят вооруженных воинов, и если на нас нападут, то мы докажем, что с нами нельзя обращаться, как с безродными щенками.

Они прошли сквозь диафрагму и пространство внутри рога кадмуса, а затем вышли на лужайку. Солнце взошло примерно час назад, и на лугу было уже совсем светло. У входа в кадмус стоял О-Рег и группа сатиров с луками и копьями. Полли О’Брайен была в нескольких шагах позади Слепого Короля.

Переговоры с О-Регом вели двое людей. Гомес, командир гарнизона, был невысок и коренаст, широколицый, с густыми светлыми усами. На нем был конический кожаный шлем, кожаная кираса и длинная юбка военнослужащего Дионисии. На широком кожаном поясе висели ножны и кобура для пистолета со стеклянным дулом и кремниевым затвором. Стеклянную шпагу он держал в руке. Чаковилли стоял рядом с ним. Позади них, на удалении в сорок метров, стояло несколько сотен солдат и около пятидесяти местных жителей, вооруженных главным образом луками. Небольшой отряд был вооружен мушкетами со стеклянным дулом.

— Тебя держат здесь против твоей воли? — спросил Гомес, увидев Джека Кейджа. — Твой отец жив?

Джек открыл было рот, чтобы смело сказать правду, но слова застряли у него в горле. Он впервые в полной мере осознал, что он делает, когда столько глаз были устремлены на него, причем большинство этих людей были представителями властей его родины. Он был предателем. Хуже того, он перешел на сторону врага рода человеческого, существ без души, которые отвергали его бога. Он будет отлучен от церкви, предан анафеме до конца дней своих, будет сожжен заживо. Его имя станет бранным словом, любой человек будет иметь право его презирать и ненавидеть.

Р-ли, стоявшая рядом, дотронулась до его плеча.

— Я понимаю те чувства, которые ты испытываешь, — прошептала она. — Никто не может просто так отрезать себя от своих соплеменников. Если ты не сможешь этого сделать, я тебя пойму.

Позже он задумался над тем, знала ли она, что надо сделать в данный момент, чтобы добиться того, что ей было нужно. Неужели она настолько хороший психолог, что поняла, к каким струнам его души надо прикоснуться, каким образом задеть его гордость и его любовь к ней?

Тогда же он совсем не думал об этом и действовал почти бессознательно. Он обнял Р-ли за талию, развернулся лицом к Гомесу и Чаковилли и поцеловал ее прямо в губы.

Толпа разразилась возмущенными выкриками.

— Гнусный ублюдок! — закричал Гомес.

О-Рег был потрясен. Он подошел вплотную к Джеку и свирепо прошептал:

— Глупец! Ты хочешь, чтобы прямо сейчас началось сражение? Ты хочешь, чтобы нас всех поубивали?

Потом отступил назад со словами:

— Ну что ж, того, что сделано, не поправишь. Для тебя теперь нет пути назад, Джек Кейдж. Так же, как и для всех нас.

— Я люблю тебя, — сказала Р-ли.

Джек был так ошеломлен своим собственным поступком, что был в состоянии, близком к обмороку. Сердце в его груди стучало, как молот.

Голос О-Рега перекрыл все остальные голоса.

— Вот вам и ответ! Джек Кейдж добровольно пришел сюда и желает остаться унас. Что касается его отца, он будет освобожден, как только сможет ходить — если пожелает вернуться.

— Вы прибегли к своему дьявольскому колдовству, — закричал Чаковилли, — чтобы загубить душу этого несчастного мальчика! Я ни за что не поверю, что он мог бы сделать это, если бы был в состоянии контролировать себя! Я требую, чтобы вы немедленно передали его нам: пусть наши врачи и священники определят состояние его разума!

О-Рег усмехнулся.

— И если вы найдете, что он в здравом уме, то вы отпустите его назад? Вы можете нам это обещать?

— Разумеется, мы так и сделаем. Клянусь на Библии, что его отпустят на свободу, — сказал Чаковилли.

— Наши отцы, встречаясь с вашими отцами, на собственном опыте познали, чего стоят клятвы на Библии, — сказал О-Рег. — Мы увидели, как сильно вы страшитесь божьего гнева за грех преступления клятвы. Нет, благодарю.

Гомес стоял неподвижно как статуя, лишь время от времени дергая себя за кончики усов. Очевидно, он пытался принять какое-то решение.

Однако Чаковилли не стал этого дожидаться. Он повернулся к солдатам и заревел:

— Хватайте еретиков и колдунов!

Некоторые солдаты двинулись было вперед, но, видя нерешительность остальных, остановились. Гомес вышел из коллапса и закричал:

— Здесь командую я, сэр! Всем оставаться на своих местах! Назад!

— Переговорами здесь ничего не добьешься, — сказал Джек О-Регу. — Я считаю, что нам надо вернуться в кадмус! И поскорее!

— Ты прав, — кивнул Слепой Король. — Ты и Полли О’Брайен идите первыми, мы вас прикроем. Р-ли, иди с Джеком.

— Нет! Никому не двигаться! — закричал Чаковилли.

Он вытащил шпагу и побежал к Джеку. О-Рег стал перед Джеком и поднял жезл Слепого Короля, чтобы защититься. Шпага прошла мимо жезла и вонзилась в солнечное сплетение О-Рега. Вийр громко вскрикнул и повалился замертво, увлекая за собой Чаковилли.

Джек подтолкнул Р-ли и завопил:

— Ты и Полли, марш отсюда!

Жезл О-Рега лежал рядом с неподвижной рукой убитого. Убийца поднимался на ноги. Джек прыгнул вперед, пригнулся, подхватил жезл и с силой обрушил его на кожаный шлем Чаковилли. Тот взвыл и повалился вниз лицом на труп Слепого Короля.

У самого уха Джека просвистела стрела, и вслед за тем раздался крик одного из гривастых, стоявшего позади него. Это было сигналом к началу общего сражения. Раздалось несколько пистолетных выстрелов. Джек бросился на землю с двумя лежащими на ней телами, но секундой позже уже вскочил. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что огонь с обеих сторон вызвал у каждой стороны большие потери. Полли и Р-ли лежали на земле, но были живы и невредимы.

— Бегите! — крикнул им Джек, а сам схватил шпагу Чаковилли и стал лицом к лицу с шумной толпой солдат и мирных жителей, уцелевших после первого залпа.

Сломав строй, они пытались перехватить гривастых до того, как те выстрелят во второй раз. Сделать это им не удалось: гривастые, повинуясь отрывистым приказам своего вожака, снова открыли огонь. Бежавшие в передних рядах рухнули как подкошенные. Другие перескочили через их тела и схватились врукопашную с лучниками.

Гомес отбил дротик, который метнул один из вийров, и отступил назад. Джек с воплем побежал к нему и вонзил шпагу в горло офицера. Гомес упал на спину, потянув за собой шпагу и вырвав ее из руки Джека.

Джек смотрел прямо в открытые, но безжизненные глаза Гомеса, когда на него напал солдат с коротким колющим копьем.

Джек выхватил шпагу из тела Гомеса и успел поднять клинок как раз вовремя, отразив выпад нападающего. Другой рукой он схватился за древко копья и рванул солдата на себя, после чего полоснул лезвием шпаги по его шее. Солдат упал прямо на Джека, но тот ударом колена в подбородок отбросил безжизненное тело.

После схватки он не мог вспомнить всех ее подробностей. Выпады, увертки, прыжки, удары… Он не считал, что после этих двоих он убил или ранил кого-то. Его прежде всего волновала судьба Р-ли, и первым делом он попытался пробиться ко входу в кадмус.

Он обнаружил, что отверстие наполовину блокировано валяющимися телами и у самого входа кипит жаркая схватка. Затем он заметил, что Р-ли и Полли убегают. Они бежали к опушке леса, начинавшегося сразу же за лужайкой. Джек начал кричать им, забыв о том, что они не в состоянии услышать его среди криков и грохота оружия.