Улица была вымощена булыжником. На ней стояли дома с треугольной крышей, украшенные множеством барельефов и геометрических конструкций и разрисованные на манер “психодели” его времени. На улицах не было горожан и рабов — их разгоняли солдаты. Но из окон и дверей на процессию взирало множество серых и коричневых лиц: нешгаям не доводилось видеть прежде кошачьих созданий.

Гушгоз оставил их снаружи гарнизонной крепости, которая напоминала замок, сложенный из циклопических гранитных плит. Прошел час, за ним другой. Ничего не менялось.

“Как в армии, — подумал Улисс. — Бежишь и ждешь, бежишь и ждешь. За десять миллионов лет появились новые разумные существа, но армейская процедура осталась прежней”.

Авина долго переминалась с ноги на ногу, наконец не выдержала, подошла к Улиссу и оперлась о него.

— Я боюсь, мой Повелитель, — вымолвила она. — Мы отдадим себя в лапы длинноносых людей, и что они захотят, то и сделают. Нас слишком мало, чтобы бороться.

Улисс погладил ее по спине, ощущая даже сквозь свою тревогу нежность ее меха.

— Не бойся, — проговорил он. — Кажется, нешгаи — умные. Они поймут, что я слишком ценен для них, чтобы травить нас, как свору диких собак.

Только по этой причине Улисс и решился отправиться на нешгай-скую территорию. Но теперь галера заставила его призадуматься. А вдруг этот народ так продвинулся, что все у них уже есть? Странно, но он нигде не заметил следов наземного транспорта. Вероятно, двигателям галеры требовалось слишком много места и топлива. Ладно, он кажет им, как сделать настоящий автомобиль.

Вдруг ворота крепости распахнулись, и оттуда выехала колонна грузовиков. Они были похожи на машины его времени: что-то вроде вагонов, только из дерева — за исключением шин и колес. Последние казались сделанными из прозрачного пластика. Шины напоминали белую резину и изготовлялись (как он потом обнаружил) из специально обработанного сока дерева, которого не существовало в его время.

Машины были чрезвычайно высокими. Колеса больше напоминали пароходные. Требовались огромные руки и сила, чтобы управлять такими машинами. Глик сообщил, что людей никогда к ним не допускают, вообще ни к каким устройствам, за исключением мегафона.

Из-под капота не доносилось ни звука. Улисс положил руку на деревянный борт, но не почувствовал вибрации. Он спросил Глика, как движется экипаж, но тот пожал плечами.

— Не знаю, — сказал он. — Нешгаи воздали мне особые почести как торговцу информацией и всякими безделушками. Но они не показывали механизмы и не позволили приблизиться хотя бы к одному из них без сопровождающего.

“Наверняка это оказалось для Глика настоящим поражением, — подумал Улисс, — ведь он должен был выведать секреты нешгайской техники”.

Да, странная культура: множество противоречий. Самые примитивные вещи и — сложнейшие механизмы. Луки, стрелы, копья. Возможно, знают порох, но нет огнестрельного оружия.

Гушгоз оторвался от блюда овощей и кувшина молока только затем, чтобы приказать накормить людей и вновь прибывших. Еду составляли в основном овощи и немного конины. Лошади, как потом выяснилось, применялись также для перевозки карет и повозок с людьми и сельскими нешгаями.

Основную часть отряда Улисса загнали в грузовики, которые облепили солдаты-люди. Улисс, его вожди, Авина и оба летучих сели в машину позади Гушгоза. Его автомобиль двинулся по кирпичной дороге, покрытой пластиком с кусочками битого кирпича для лучшего сцепления. Водитель нажимал на тормоз — единственная педаль торчала под его правой ногой. Приборная доска содержала большое количество шкал и циферблатов с различными символами. Улисс не без интереса изучал их, так как это были первые признаки письменности, которые он здесь видел. Довольно обычные символы: исковерканное 4 и Н с одной стороны, О, Т, перечеркнутое Зет — с другой. Но что все это значило?

А боковых стекол не было. Впрочем, движения воздуха не чувствовалось: они тащились еле-еле с крутого склона холма.

Через час с небольшим кавалькада выехала на площадь и отряд пересел на другие машины. Улисс не понял, зачем понадобилось менять экипажи. Возможно, нешгаи использовали в моторах мускульную энергию?

Он присмотрелся к рабу, заливавшему топливо в бак через воронку на боку кузова, и это только усилило его подозрения. Жидкость была густой, как сироп, и пахла овощами. Ужасно похожа на пищу для живого мотора.

Кавалькада двинулась дальше. Вокруг простирались холмы, поросшие густыми лесами: встречались и обработанные поля. На них росли причудливые растения, и, когда они остановились передохнуть, Улисс пошел посмотреть. Никто не пытался его остановить, но вместе с ним пошли три лучника. Салатовые растения оказались около семи футов высотой и давали тонкие стебли, оканчивающиеся темно-зелеными коробочками. Стебель с готовностью наклонился, не собираясь ломаться. Улисс раскрыл мясистую коробочку, сунул пальцы в щель. За слоями нежных зеленых листьев находилась тонкая хрящеобразная пластинка, поверхность которой пересекали толстые и тонкие линии. На стыке линий находились маленькие мясистые соски. Он попробовал представить, на что похожа пластинка, когда та вдруг раскрылась.

Недоумевая, Улисс смотрел на еще не созревшую раскрывшуюся крышечку.

Гушгоз что-то скомандовал, и все сели в машины. Пришлось прервать исследование. Поехали дальше. И снова Улисс увидел такие же растения — короткие, приземистые и с коробочками, завернутыми в листья. Вероятно, они-то и являлись двигателями — растительные механизмы.

Улисс размышлял о своем открытии, пока они проезжали мимо разнообразных растений, природу которых он не мог себе представить. Они проехали несколько деревень, состоящих из больших, изящно разукрашенных и разрисованных домов нешгаев и маленьких, убогих, часто некрашеных человеческих жилищ. Скоро ему надоело думать о растительной технике, и он решил заняться устройством деревень и ферм. На каждого нешгая здесь приходилось около шести людей. Что удерживало их от восстания? Рабское мышление? Оружие, которое делало нешгаев непобедимыми? Или люди жили в симбиозе с властителями? Может быть, господа были так выгодны, что люди и не думали о рабстве?

Вот, например, эти почти лысые солдаты, что сидят напротив… Коричневая кожа, такие же глаза, узкие лица с высокими скулами и орлиными носами. Все, как у людей, нет только мизинцев. Впрочем, это можно отнести за счет эволюции. К тому же провидцы и ученые давно предупреждали, что человек лишится пятого пальца. И зубов мудрости.

Улисс наклонился и заговорил на аурате с одним из солдат. Тот, кажется, понял: его аурата был не таким, как у Глика или Улисса. Глик перевел незнакомые слова.

Казалось, солдат не знает, как ему быть. Он подумал и спросил у гиганта на переднем сиденье, стоит ли повиноваться. Слоновья голова повернулась, взглянула на Улисса и что-то проговорила. Солдат открыл рот пошире, Улисс заглянул внутрь и пробежал пальцами по зубам. Зубов мудрости не было и в помине.

Улисс поблагодарил, нешгай вынул тетрадку и что-то написал авторучкой размером с большой фонарик.

Путешествие продолжалось до поздней ночи. Они меняли экипажи пять раз. Наконец миновали гряду холмов и выехали на плоскогорье, возвышающееся над берегом. Перед ними был город, освещающийся факелами и электрическими лампочками или чем-то похожим на лампочки: возможно, это были живые организмы.

Город окружала стена, и больше всего он напоминал Богдад в книге “Арабские ночи”. Кавалькада проехала ворота, которые закрылись за ними, и двинулась к центру. Здесь все вылезли, вошли в высокое здание и поднялись по ступенькам в большую комнату, где за ними замкнулись тяжелые двери.

Их ждала пища и нары. Авина взобралась на верхнюю полку, но в середине ночи Улисс проснулся от того, что она вцепилась в него, трясясь и всхлипывая.

— Что ты здесь делаешь? — тихо спросил он.

— Мне приснился страшный сон, — простонала Авина. — Он был так ужасен! И теперь я боюсь заснуть Я не могу оставаться одна в постели! Я пришла найти у тебя силы и поддержки. Ты осуждаешь меня, Повелитель?