Эффи крикнула еще раз и услышала щелчок закрывшейся двери. Придерживая полотенце, она попятилась, готовая спрятаться в ванную в том случае, если вошедший оказался бы не Паркером. Она облегченно вздохнула и успокоилась, увидев вбежавшую Мопси, а за ней Паркера. Посмотрев на нее, он улыбнулся.

— И все-таки я прав: под гримом скрывался живой человек.

Она укоризненно покачала головой, отчего кольца мокрых волос упали на лицо.

— Где вы были?

— На прогулке. Мопси была голодной, и пока ты была в душе, я купил ей гамбургер. К тому же я подумал, что ей хотелось прогуляться по своим делам. Вот мы и ушли. — Криво улыбнувшись, он подошел к ней. — Теперь я знаю каждый дюйм лужайки позади дома.

— Она привередливая, как и ее мама.

Двумя пальцами он убрал с ее лица кудряшки и пригладил их.

— Мама начинает стареть… Или ее профессия сказывается на ней.

Паркер показал ей испачканный белой краской палец, и она все поняла. Как она ни старалась, но всегда пачкала волосы гримом. В этот же раз, гримируясь в машине, результат был еще плачевнее, и хотя она два раза намыливала голову, краска кое-где, видимо, осталась.

— А за ушами чисто? — вызывающе спросила Эффи, вздернув подбородок.

Он провел пальцами за ее ухом, и от этого прикосновения она вся задрожала.

— Не совсем.

— Я как ребенок. — Эффи подставила ему второе ухо. — Ты должен проверять чистоту моих ушей.

Нежно прикасаясь к коже, его палец скользнул от уха к шее и ниже к обнаженному плечу.

— Ты уже не ребенок.

Голос его прозвучал хрипло, и трепет пробежал по ее телу. В эту минуту она не чувствовала себя ребенком, да и взгляд его глаз подтверждал это. Он скользил по ее телу, задерживаясь на выступавших под полотенцем выпуклостях и вызывая возбуждение.

— Проголодалась?

Пять минут назад она ответила бы, что умирает от голода, но сейчас мысль о еде даже не приходила ей в голову.

— Не хочешь ли посмотреть мою спальню?

В ответ на это тело ее напряглось и сердце замерло, но у нее хватило сил сказать обычным тоном:

— Конечно.

Эффи не переставало удивлять, что этот мужчина с необыкновенной легкостью перевернул всю ее жизнь. Она обожала его, когда была подростком, но в последние дни он предстал перед ней в новом свете. Он, как и она, глубоко переживал чувство вины, но они оба не могли изменить прошлое, не могли вернуть ни его отца, ни ее бабушку. За последние несколько часов они совершили, казалось бы, невозможное: она снова стала клоуном, он пересилил тягу к своим магазинам. Каким будет их последующий шаг в жизни, она пока не знала.

Эффи переступила порог спальни, держа его за руку. Он остановился, и она посмотрела на него.

— К чему это нас приведет?

Паркер оглядел комнату с широкой кроватью, затем взглянул на нее.

— Ты хочешь знать, что я в такой момент говорил бывавшим здесь женщинам? Или правду?

— Правду.

— Не знаю.

Она отвела взгляд, разочарованная его кратким ответом, но при этом понимая, что слишком многого от него требовала. Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.

— Я хочу заниматься с тобой любовью, Эффи. Сейчас, ночью, завтра и многие-многие последующие дни. — Он улыбнулся. — Ты приворожила меня, пигалица. Действуешь на меня, как наркотик.

Несмотря на терзавшие ее мысли, она улыбнулась.

— Всего лишь небольшая доза. Действует почти незаметно.

— Незаметно? Да ты действуешь на меня так, словно я попал в самый центр торнадо. У меня голова идет кругом.

— У тебя? — Она покачала головой. — Что-то не верится.

Он засмеялся и потянул ее в глубь комнаты.

— Вы многое еще обо мне не знаете, мисс Сандерс. Я и сам многое о себе не знаю, но надеюсь, ты поможешь мне узнать. Если, конечно, это тебя интересует.

Он остановился у кровати и ждал ее ответа. Эффи промолчала и вместо ответа начала расстегивать его рубашку. Ее интерес не вызывал сомнений. И начался он с небольшого эксперимента: прикосновения.

Расстегнув пуговицы, она распахнула рубашку, обнажив его грудь, поросшую густыми темными волосами. Положив на нее руку, Эффи почувствовала тепло его кожи. Проведя ладонью от груди к талии, она ущипнула его.

Он издал странный звук, наподобие хрюканья.

— Хорошенькое дело!

— Это называют любовным заигрыванием.

— У меня есть кое-что получше для заигрывания.

— И ты думаешь, это меня интересует?

— А разве нет?

Она опустила глаза. Сердце у нее бешено забилось, ноги ослабели, что не оставляло сомнений в ее интересе. Судя по выпуклости на его брюках, он разделял ее интерес.

— Я покажу, что тебя интересует, если и ты покажешь.

Он явно поддразнивал ее. Она решила ответить ему тем же.

— Я уже видела это, помнишь? Кроме того, однажды я уже играла в эту игру. Тогда мне было шесть лет, и бабушка поймала меня.

— Не беда.

Паркер потянул за край полотенца на ее груди, который предательски легко поддался его прикосновению, и полотенце соскользнуло, обнажив ее.

У него перехватило дыхание, когда он дотронулся до нее. Он жадно смотрел на ее грудь, лаская ее пальцами.

— Никогда не смогу насмотреться на тебя.

— Паркер, ты пугаешь меня, — сказала она дрожащим голосом. — Не думаю, что я смогу поддерживать с тобой любовную связь.

— Это не любовная связь.

— Мы знаем друг друга так недавно.

— Шестнадцать лет. — Он поглаживал пальцами ее соски, отчего голова у нее шла кругом.

— Тринадцать лет из шестнадцати мы даже не виделись. Ты любил мою сестру. — Об этом она не могла забыть.

— Я был мальчишкой. Ничего не знал о любви. — Он опустил ее на кровать и склонился над ней. — Мы были еще детьми.

— Паркер? — Она догадалась, что последует, прежде чем его губы коснулись ее рта. Его язык играл ее языком, губы жадно охватывали ее губы. Он доводил ее до состояния, близкого к безумию. Сжав пальцами его голову, она потянула его назад, чувствуя необходимость сказать ему что-то важное.

— Может быть, я была и ребенком, но я любила тебя тогда, люблю и сейчас.

Он молча смотрел на нее, и Эффи замерла, боясь, что он оттолкнет ее. Даже когда он улыбнулся, она не пошевелилась. Легкое прикосновение его пальца к ее губам, а затем нежный поцелуй вселили в нее надежду.

— Одна женщина мне как-то заметила, что я не способен любить, — сказал он, приблизив свое лицо к ней, — что самое важное в моей жизни — магазины. Что ж, сегодня я махнул на них рукой.

— Знаю.

— Я нашел в жизни нечто более важное. Ты хочешь знать, куда это нас заведет? — Он улыбнулся. — Думаю, к алтарю.

Когда он поцеловал ее, Эффи обхватила его за шею, прижимая к себе. Материя его брюк колола ей кожу, пряжка ремня холодила. Она расстегнула ремень, и брюки спустились вниз. От прикосновения к его возбужденной плоти ее бросило в жар.

Его язык проник в ее рот и играл, наслаждаясь его вкусом. Она ловила его, отвечая на игру. Их поцелуй выражал неистовое желание, сдерживаемое лишь сознанием того, что оно не мимолетно, что они будут разделять его снова и снова, ночь за ночью. Утоление желания стало таким же необходимым, как его возбуждение, жажда поиска новых мест для поцелуев, ласк, прикосновений была неутолима.

Они познавали друг друга, наслаждаясь возможностью дарить ласки и принимать их. Эффи ждала, пока он торопливо освобождался от остатков одежды. Она шептала ему нежные слова и гладила руками сильное разгоряченное тело. Он отдавался ей целиком, она отвечала тем же, и они слились в единое целое.

С наступлением ночи они достигли единственного в своем роде, но старого как мир, ритма, что называется любовью. Половинки целого нашли друг друга и слились. Этого стоило ждать день, неделю, тринадцать лет. И стоит ждать всегда.

Подростком она мечтала любить его и быть любимой. Став женщиной, она была готова к этой любви.

Она вскрикнула, и он застонал в ответ. Он был с ней. Вместе они испытали высшее блаженство. Вместе они обретут счастье, все их желания исполнятся. Вместе они смогут покорить мир.