— Что значит «он уволился»?

Тон Паркера привлек ее внимание больше, чем слова. Она наклонилась вперед, чтобы увидеть его профиль. Выражение его лица было мрачным.

— Нет, я не могу приехать, — сказал он в трубку.

Эффи сквозь ветровое стекло увидела, что патрульная машина остановилась у больницы. Они доехали сюда за рекордно короткий промежуток времени. В одной из палат их ждала маленькая девочка. Эффи посмотрела на здание больницы, прислушиваясь к тому, что говорил Паркер.

Его голос звучал раздраженно.

— Магазин может работать и без меня.

Он улыбнулся ей, но продолжал слушать, что ему говорили в трубку, и она поняла, что произойдет дальше. Он извинится и оставит ее одну. Скажет, что его призывают обязанности, что ему надо быть в магазине.

Ему неважно, что он ей нужен.

Помощник шерифа вышел из машины и направился к ним. Паркер прикрыл рукой трубку телефона.

— Ты иди. Через минуту я догоню тебя.

Она знала, что он не придет. Никогда он не будет рядом с ней, особенно, когда это необходимо. Всю свою жизнь она ждала отца. Остаток жизни она будет ждать Паркера.

— Поезжай, — сказала она, кивком головы указывая на телефон. — Разберись с делами.

Он удивленно поднял брови и сказал в трубку:

— Подожди минуту.

Полицейский открыл дверцу машины с ее стороны, и Эффи усадила Мопси в один из больших карманов клоунского костюма. Коснувшись рукой головы Мопси, она подала ей знак сидеть тихо и не высовываться, пока не придет время ее появления. Подавив подступившие к глазам слезы разочарования, Эффи вышла из машины и направилась к входу в больницу.

— А теперь, дамы и господа, внимание на арену! — торжественно объявила Синди, широко взмахнув руками и глядя на дочь.

Мэнди повернула голову к двери палаты и широко раскрыла глаза в ожидании чуда. Эффи поразило, что с того времени, когда она видела ее, девочка еще больше осунулась и ослабела. Трубки капельниц были прикреплены к тоненьким рукам, монитор, попискивая, фиксировал слабый ритм сердца. Эффи улыбнулась, отчего нарисованная на лице улыбка стала еще шире, и, подпрыгнув, влетела в палату.

— Гоп-ля!

Сделав пируэт, она приблизилась к кровати, чтобы Мэнди могла видеть ее, низко поклонилась и сунула руку в карман, откуда тут же появилась голова Мопси с красно-золотистым бантом между ушами, который смешно свалился набок. Мопси залаяла, приветствуя Мэнди.

Мэнди вяло улыбнулась, выражая удовольствие. Эффи вынула Мопси из кармана и поставила на пол у кровати. Мэнди попыталась сесть, и тут же медсестра подхватила ее за плечи, в то время как другая медсестра поднимала изголовье кровати.

— Я знаю этого клоуна, — сказала Мэнди, обращаясь к медсестре. — А эта собачка была у меня в гостях. — Она посмотрела на Эффи. — Заставь ее делать трюки.

Эффи заиграла на деревянной дудочке, и Мопси начала выступление. Они исполняли свой номер легко и слаженно. Когда Эффи, сделав очередной трюк, повернулась к двери, то вздрогнула и покачнулась. Паркер стоял у двери, а она смотрела на него, не веря своим глазам.

Он был здесь, пришел в палату Мэнди. Значит, он не бросил ее, не поехал в свой магазин.

На ее лице расцвела улыбка.

Эффи, сделав недоуменное лицо, начала искать по палате Мопси, не обращая внимания на подсказки Мэнди, где искать собачку. Эффи валяла дурака и делала это с удовольствием. Да она и была дурочкой. Дурочкой, потому что влюбилась в мужчину, у которого хватило смелости последовать своей мечте, хоть и ненадолго; мужчину, понимавшего, что, совершив эгоистичный поступок, испытываешь чувство вины, которое заставляет забыть о мечтах. Он был рядом, когда она особенно остро нуждалась в его поддержке, он был готов голыми руками бороться с людьми, которые причинили ей вред. Он был безрассудным и смелым, привлекательным и нежным.

Она смотрела на него, стараясь уверить себя, что он не исчезнет. Паркер сложил пальцы, жестом показывая, что все идет хорошо, и она продолжила выступление. Эффи опустилась на колени, Мопси запрыгнула ей на спину, и игра в «кошки-мышки» пошла своим чередом.

Мэнди смеялась, но так тихо и слабо, что Эффи решила поскорее закончить свое выступление, понимая, что утомленная и обессилевшая девочка могла не выдержать операцию. Мопси прыгнула в карман, Эффи подошла к кровати и взяла Мэнди за руку.

— Вижу, ты не очень хорошо себя чувствуешь.

Мэнди печально кивнула.

— У меня почки не работают.

Этот простой ответ сказал все. Ах, если бы ее болезнь можно было вылечить одним выступлением!

— Почему же ты не хочешь, чтобы тебе сделали операцию и вылечили почки?

— Мне уже делали операцию. — Мэнди посмотрела на мать. — Они обещали, что больше не будут делать операцию.

Эффи понимала, как сожалела Синди, дав такое обещание дочери. Эффи ласково погладила руку девочки, стараясь отвести ее взгляд от матери.

— Иногда люди дают обещания, которые не могут выполнить. Иногда все складывается не так, как люди предполагают. Врачи хотят, чтобы тебе было лучше, хотят вылечить тебя. Вот почему нужна еще одна операция.

— Но это больно. — Мэнди всхлипнула, на глазах ее выступили слезы. — Я не могу больше терпеть боль.

— Никто не любит боль. — Эффи снова погладила руку девочки. С какой готовностью она взяла бы ее боль на себя! — Но, понимаешь, всем нам приходится рано или поздно переносить боль. Даже клоунам.

— И собачкам клоунов? — Мэнди протянула руку и погладила Мопси по голове.

Эффи вопросительно посмотрела на медсестру, та кивнула, и Эффи, вынув из кармана Мопси, поставила ее на кровать. Собака, словно почувствовав болезненное состояние девочки, осторожно легла с ней рядом и лизнула руку, гладившую ее. Мэнди радостно улыбнулась, глаза ее засияли.

Неожиданно Эффи пришла мысль.

— Хотелось бы тебе разучить с Мопси новый трюк?

— Мне? — Мэнди недоверчиво посмотрела на нее. — Сейчас?

— Нет, не сейчас. — Она показала на капельницы. — Сейчас нельзя. Знаешь, давай договоримся так. Тебе сделают операцию, ты поправишься, а потом мы вместе научим делать Мопси новый трюк.

— Какой трюк?

— Какой захочешь. Договорились?

Мэнди посмотрела на мать, затем на Мопси. Все в палате молчали, ожидая ответа девочки. Эффи затаила дыхание, когда Мэнди посмотрела на нее.

— Эта операция будет последней?

— Этого я не могу тебе обещать, но я знаю, что врачи постараются, чтобы это было так.

— И мои почки начнут работать?

— Да, и ты сможешь делать все, что захочешь.

— Я хочу стать клоуном.

— Можешь стать клоуном или врачом, или медсестрой. Ну, что? Ты позволишь сестре пойти и сказать врачу, что ты готова?

Мэнди не ответила. С несвойственной для ее возраста серьезностью она смотрела на Мопси. В палате воцарилась тишина.

— Ты будешь здесь, когда я проснусь? Ты и Мопси?

— Буду, — пообещала Эффи, зная, что не сможет покинуть больницу, пока не убедится, что с Мэнди все в порядке.

— Тогда скажи им, что я готова.

Паркер сидел рядом с Эффи в комнате ожидания. Синди, не переставая, мерила комнату шагами. Отец Синди дремал, сидя перед телевизором, ее мать листала журналы. Они ждали уже четыре часа, стрелки часов двигались мучительно медленно.

В животе у Эффи заурчало, и Мопси, лежавшая в кресле, настороженно подняла голову. Эффи улыбнулась и погладила живот, скрытый под широкой курткой.

Паркер тоже был голоден.

— Хочешь чего-нибудь поесть?

Она покачала головой.

— Я не могу есть, пока на мне костюм клоуна. Но если ты хочешь…

— Нет.

Паркер забыл, что она обязана была соблюдать этический кодекс клоунов, но при этом понимал, что она не переоденется, пока Мэнди не придет в себя после наркоза. Эффи твердо решила выполнить свое обещание, что было для нее очень важно. Отныне обещания, данные другими, и ее собственные имели для нее большое значение.

— Что ты чувствовала во время выступления? — Он посмотрел на ее костюм и с удивлением подумал, что под этим мешковатым нарядом с блестками скрывалось тело женщины, с которой четыре ночи назад он занимался любовью. — Никаких проблем или все-таки испытывала чувство вины?