— Доля твоей вины ложится и на меня. — Ей казалось, что именно так он думает, а, возможно, обвиняет во всем ее одну. — В конце концов, именно я уговорила тебя заняться тем, о чем ты мечтал.

— Ты поступила так, потому что я постоянно твердил, что не хочу изучать экономику, а хочу жить в Гринвич-Виллидж, хочу испытать, что такое жизнь, хочу писать. Не ты подсказала мне эту идею, я сам вбил ее себе в голову. — Он горько усмехнулся. — Тебе, вероятно, осточертело выслушивать мое нытье, вот ты и посоветовала мне уехать.

— У тебя была своя мечта, у меня — своя. Ты отказался от своей, а я не могу следовать своей. Мы — великолепная парочка.

— Именно это я не перестаю внушать тебе. — Наклонившись, он легко коснулся губами ее рта. — Мы — великолепная пара.

Этот неожиданный и нежный поцелуй удивил Эффи. Она смотрела на него широко открытыми глазами, чувствуя необходимость сказать то, чего он скорее всего не поймет. Неужели он все еще считал ее достойной себя?

Но все сомнения были позабыты, когда его рука коснулась ее лица. Паркер ласково погладил девушку по щеке и наклонился к ней. Ее сердце замерло, а внутренний голос твердил: «Оттолкни его».

Но Эффи, напротив, прижалась к Паркеру.

— Ты замечательно играла перед Мэнди, — сказал он. — Спасибо, что позволила мне посмотреть.

От звука его мягкого голоса, от нежности, светившейся в его глазах, голова девушки пошла кругом.

— Я думала, что ты будешь…

Он не дал ей закончить. Поцелуем он закрыл ей рот, лаской губ внушая ей уверенность в его чувствах. Нет, он не считал ее выступление глупым. Он не считал ее эгоистичной и легкомысленной. Он благодарил ее.

Вкус и тепло его губ казались бальзамом, излечивающим ее душу от чувства вины. Позже чувство вины и раскаяние вновь наполнят ее сердце. Позже она будет думать о своей сестре. Но сейчас, когда его язык скользнул в ее рот, когда желание, как стрела, пронзило ее, Эффи могла думать только о Паркере.

Резкий гудок проехавшей мимо машины вернул ее к реальности. Глубоко вздохнув, она отодвинулась от него.

— Паркер!

Его улыбка отражала удовольствие, а не сожаление.

— Что?

— Зачем ты это сделал?

— Потому что мне нравится целовать тебя, я думаю, так ли это прекрасно, как в моих воспоминаниях.

— Ну и? — Его поцелуй вызвал у нее множество эмоций. Хотелось смеяться, плакать, забыть обо всем и думать только о нем. Весь мир растворился, возле нее был только он, Паркер, его глаза, его губы.

Он усмехнулся.

— Ты знаешь, с памятью у меня все в порядке.

— Это безумие.

— Согласен… Безумие и восторг!

— Пожалуй, нам надо ехать. — Ей потребовалось время, чтобы собраться с мыслями и заставить его взяться за руль. — Этого не должно было случиться. Тебе нужна Берн.

— Ты говоришь об этом постоянно. Но жизнь, насколько мне известно, полна неожиданностей.

Выступая на арене, она нередко использовала элемент неожиданности, чтобы предстать перед публикой в выгодном свете. С Паркером же она всегда оказывалась в невыгодном положении.

— Тринадцать лет я не видела тебя, если не считать телевизионную рекламу, и вдруг ты врываешься в мою жизнь, начинаешь целовать и говорить о своих чувствах. Это лишено всякого смысла.

— Есть смысл и еще какой. — Он притормозил на развилке и повернул машину направо. — В том, что я не видел тебя тринадцать лет, моя вина. Иногда я думал о тебе, хотел написать, но не знал о чем. Я был полон надежд и уехал отсюда в погоне за мечтой. Представлял, что увижу свое имя в списке лучших авторов, что буду ездить по стране, представляя свою книгу. — Он засмеялся. — Ох, уж эти мечты!

Она не забыла их. Он часто делился с ней своими мечтами. Родители видели в нем лишь образцового сына, а что делалось у него в душе, их не интересовало. Если его мечты не совпадали с их собственными, то они и слышать о них не хотели. Поэтому он рассказывал о своих планах только ей. А она посоветовала ему не отказываться от них.

Правда, она не ожидала, что он последует ее совету.

— Расскажи обо всем, что случилось после того, как ты убежал от меня в тот вечер.

— Обо всем? — Он усмехнулся. — Ну, прежде всего у меня было крупное объяснение с родителями, которое они сами и затеяли. На следующий день, пока они играли в гольф, я забрал все накопленные мною деньги, упаковал свои вещи в чемодан и отправился в Нью-Йорк. Я хотел доказать им, что на что-то способен.

— Ты устроился в Гринвич-Виллидж?

— Неподалеку. Два года я прожил на Пятьдесят седьмой улице в Западном районе Нью-Йорка на пятом этаже жилого дома, где лифт почти никогда не работал. В трехкомнатной квартире нас жило трое, и каждый мечтал стать знаменитым. Джо и Кэтрин занимались актерским мастерством и хотели поступить в театр. Я, естественно, собирался написать великий роман. Мы жили бедно, но счастливо.

— Кто же из вас преуспел?

Он пожал плечами.

— Смотря что подразумевать под словом «преуспел». За многие годы Кэтрин получила лишь несколько хороших ролей. Не на Бродвее, конечно. Но отзывы критиков были восторженными.

— А тот парень?

— Джо бросил театр и работает страховым агентом. А я после звонка матери вернулся на фирму и занялся торговлей, чем, собственно, и должен был заниматься с самого начала. Вернулся к тому, что было предназначено мне судьбой.

Ей показалось, что им вновь овладело чувство раскаяния. И сожаления, что его мечта не осуществилась.

— Что ты сделал со своей книгой?

— Положил в шкаф. Месяц назад достал и перечитал несколько глав. — Он сморщил нос. — Ужасно.

— Так я и поверила.

— Нет, правда. Очень слабо написано. — Он посмотрел на нее. — Ты действительно хочешь вернуться в коттедж или заедем и съедим по порции мороженого?

— В «Витом рожке»? Поехали.

Он выбрал сливочное мороженое с орехами, она попросила шоколадное, а Мопси купили ванильное. Они сели за столик под зонтиком у придорожного кафе-мороженое «Витой рожок». По дороге мимо них проносились машины: те, что ехали на запад, стремились попасть в Гранд-Рэпидс, ехавшие на восток направлялись в парк или Янки-Спрингс. В одной руке Эффи держала рожок Мопси, которая жадно облизывала шарик мороженого, в другой руке — свой. Наблюдая за Эффи, которая пыталась одновременно кормить собаку и есть мороженое, Паркер думал о том, что ждало их обоих впереди, и достигнет ли каждый из них своей цели.

— Вспоминаю, как я возил тебя и Бернадетту есть мороженое, — сказал он. — Почему-то большая часть мороженого попадала всегда тебе на платье, а не в рот.

— Это из-за жары. Не успеваю слизывать с рожка.

На майке девушки уже появились коричневые пятна от мороженого. По рожку Эффи снова потекла сладкая струйка. Эффи едва успела слизнуть ее. При виде ее языка Паркер почувствовал вдруг такое напряжение во всем теле, что едва сдержал стон.

Ему показалось, что его плоть откликается на каждое движение девушки. До сих пор он не позволял гормонам властвовать над ним. Теперь он стал их рабом, и это беспокоило его.

— Знаешь, за те годы, что меня здесь не было, вокруг все так изменилось, — продолжала Эффи, с трудом справляясь с мороженым. — Столько появилось новых домов. К озеру прорыли новые каналы. — Она засмеялась. — Складывается впечатление, что скоро весь берег застроят.

— Дома на берегу приносят хороший доход. За коттедж бабушки ты должна получить приличную сумму.

— Я не стала бы продавать дом, если бы было на что его содержать.

Услышав ее вздох, он посмотрел на нее. Она снова проиграла битву с мороженым, и две струйки потекли по рожку. Она старательно слизнула каждую.

— Удивляюсь, что ты до сих пор не продал свой коттедж, — сказала она, усердно работая языком.

— Коттедж с участком на берегу озера — хорошее помещение капитала. Цена его с каждым годом повышается. Кроме того, я сдаю его в аренду, а это дает дополнительный доход. Когда его не арендуют, я предлагаю друзьям пожить здесь, или сам наведываюсь. На этот раз мне удалось вырваться сюда на две недели, и я рад этому. Мне повезло: коттедж был сдан на весь этот месяц, но люди, арендовавшие его, не смогли остаться на последние две недели. — Он улыбнулся и продолжил с иронией в голосе: — Просто удивительно, как все совпало. Я оказался здесь в то же время, что и ты.