Виктор кивнул и посмотрел на ребенка, только что бегавшего между столиками. Усадив его в коляску, молодая мамаша расплачивалась с официантом. Малыш довольно улыбался. Виктор не любил детей, особенно когда они плачут. Здесь, в Америке, он заметил, что белые дети почти никогда не плакали.

— За успех! — Полковник вновь выпил свою рюмку.

— Так что эта помощник управляющего? — обхватив толстый стакан с виски, поинтересовался Виталий.

— Непростая штучка. На работе будто аршин проглотила, синий чулок, одним словом. Как за порог — вроде и развлечься не прочь. С сынком шефа любовь крутит. Для такой, как она, это хорошая партия. Отец преподаватель, мать безработная, еще вроде не то брат, не то сестра у нее есть.

— Как же у нее информацию выудить?

— Да она сама все расскажет.

— Это еще за что? За красивые глаза?

— Точно, — подтвердил полковник, — я же тебе толкую: мужик у меня есть, ни одна не устоит.

— И она? — недоверчиво полюбопытствовал Виктор.

— И она тоже.

— Так он же засвеченный.

— Нет. — Полковник покачал головой. — Он опытный, на него можно положиться. В Португалии, кроме этой Татьяны, его не видел никто.

Виктор одним глотком выпил оставшийся виски.

— Может, пройдемся? Что-то на воздух хочется, — предложил он.

Полковник согласно кивнул, и, рассчитавшись, они вышли из отеля. Негр-швейцар в ливрее, котелке, на высоких каблуках бросился навстречу.

— Такси? — услужливо спросил он.

— Может, до Бродвея подскочим, а там прошвырнемся? — предложил Виктор.

— Как знаешь, — пожал плечами полковник, и через пару минут они оказались в шумной толпе, двигавшейся мимо огромной кружки с бурлящим кофе — рекламы, создававшей эффект присутствия ароматного напитка у тебя под носом.

Полковник продолжил начатый разговор:

— В нашем арсенале имеется такой способ. Больше для жен крупных бизнесменов срабатывает. Муж по командировкам, а она, бедная, в тоске. Тут красавчик с ласковыми словами на какой-нибудь тусовке к ней подкатывается. Или через подружку хорошую, подставную, естественно, — женщине с женщиной легче знакомиться. Она от внимания тает, конечно. Дальше дело техники: поухаживает немного, так, чтобы попривыкла и, страдая от страсти, к себе домой пригласила, а там ее бравые ребятки в оборот берут.

Красавчик — был таков. Она кричит, плачет. А компромат для мужа готов — видик, фото, все на полную катушку отснято. Да еще не просто так, а в крутой групповухе. Неверная жена сломлена. Замечу, не только психически, но и физически. С ней такое понавытворяют, а она ведь неженка, непривыкшая.

Ярко расцвеченный рекламами Бродвей шумел, веселился: зазывалы у подъездов, чернокожие проститутки, порномагазины.

— Схема ясна, — проходя мимо полногрудых ночных бабочек, рассуждал Виктор. — Дальше жены принесут любую информацию от собственного мужа, чтобы не быть разоблаченными.

— Больше того, — подтвердил полковник, — сами ее выудят.

— Но в твою схему помощник управляющего «Бебилюкса» явно не вписывается.

— Почему?

— Нет мужа.

— Жених, еще более сильный стимул, да еще отец жениха — ее непосредственный начальник. Из-за компромата она теряет все: и будущего мужа, и работу.

— Да, — довольно протянул Виктор, — но если бы в лапы попалась такая… — Он на ходу потрепал совсем молоденькую проститутку. — Сколько за час? — лихо поинтересовался он.

Та, обрадовавшись клиентам, стала приставать с предложением, обещая обслужить двоих за одну цену.

— С такой, конечно, сложнее! — отбиваясь, скрипуче засмеялся полковник. — Но в нашем случае это абсолютно другой вариант: недотрога, поговаривают, будто вообще девица.

— Непривлекательна? — удивленно спросил Виктор.

— Просто красавица. — Полковник вынул фотографию Ларисы.

Что-то знакомое показалось Виктору в ее взгляде, словно когда-то ее видел.

— Действительно, — он покачал головой, — прехорошенькая, только уж больно строга.

— Придется рожки пообломать и еще кое-что попортить, — ласково проговорил полковник.

Виктор поморщился.

— Нет, не беспокойся, я предупредил, чтобы понежнее и никаких следов.

«Никаких следов» — Виктор вспомнил Светлану. Эта девушка чем-то напоминала его давнюю подружку.

— Ею уже занялись? — с непонятным для себя беспокойством полюбопытствовал он.

— Так точно, командир!

Лялька слабо пошевелилась. Грязные лапы типа прилипли к ее телу. Подонок спал, заливисто храпя на всю комнату. Стараясь не дышать, она потихоньку выползла из-под его вонючего тела. Рядом валялась почти разорванная пополам юбка и туфли со сломанным каблуком. Ларискиного блайзера не было видно, нижнего белья тоже. С омерзением она набросила на себя грязную чужую майку. Дверь в комнату оказалась закрытой. Лялька подошла к балкону, видимо, его Олег называл террасой. Он действительно походил на террасу — широкий, увитый остатками летней зелени. Легко повернув ручку, Лялька на цыпочках вышла на балкон. Резкий холод обдал почти голое тело. Рядом оказался балкон соседней квартиры. Между ними до самой земли спускалась водосточная труба. Лялька свободно дотянулась до нее рукой. Спортсменкой она никогда не была. Но в школе, на физре, по канату забиралась и спускалась шустро. Здесь, правда, совсем другое дело. Выбора все равно не оставалось. Труба выглядела не старой обшарпанной, как у нее в доме, а вроде новенькой. Ухватившись за нее, Лялька перелезла через балкон. Холод металла, который Ляльке пришлось обнять руками и ногами, охлаждал горевшее нутро. Все-таки труба прогибалась под тяжестью ее тела, немного раскачиваясь. Возможно, ей это просто казалось от страха. К удивлению, путь вниз был недолгим. Исцарапанными в кровь ногами девушка ступила на землю.

«Все, блин, сейчас я им устрою», — зло подумала Лялька и тут же растерянно остановилась. Куда бежать в таком жутком виде? К Виталию? Рассказывать, как ее изнасиловали, потому что согласилась пойти сама?

Оглядываясь в сумерках осеннего утра, она миновала ограду особняка и, пройдя по двору, дернула дверь старого дома. Дверь открылась, и Лялька оказалась в полутьме разрисованного убогого подъезда. В такой ранний час жители еще спали. Лялька, озираясь, поднялась на один пролет и увидела стоявшего у окна человека. Он курил, глядя на темную, не проснувшуюся улицу, и аккуратно стряхивал пепел в баночку из-под майонеза.

В свете тусклой лампочки ей бросилась в глаза крупная надпись на спине его майки: «Не стреляйте в журналиста!»

Лялька кашлянула, человек спокойно обернулся. Это был парень лет двадцати пяти, с шапкой густых волос.

— Привет, — пробормотала Лялька, стараясь прикрыть руками почти голую грудь.

— И тебе тоже, — удивленно рассматривая растрепанную девушку, протянул парень. — Ты откуда?

— От верблюда.

— А мне кажется, от медведя, — пошутил он.

— Ты действительно журналист или чужую напялил? — поинтересовалась она.

— Положим действительно, тогда что?

— Поможешь мне?

— Смотря в чем?

— Ну, куртку какую-нибудь дай и…

— Денег? — с иронией произнес парень.

— Только на метро.

— Пойдем. — Парень решительно загасил окурок.

Лялька замотала головой.

— Сюда вынеси.

— Чего ты боишься? Меня Геной звать. — Парень протянул ей руку. — А тебя?

— Не важно, — не желая больше врать, бросила Лялька.

— Может, кофе хочешь выпить на дорожку?

— Уже раз попила, — огрызнулась Лялька, но, проглотив горькую слюну, почувствовала дикое желание выпить чего-нибудь горячего и жалобно попросила:

— Вынеси, пожалуйста…

— Да поднимись ты, — вновь услышала она его голос, но упрямо промолчала.

Гена спустился с кружкой черного кофе и расческой, куртку он набросил себе на плечи.

— На. — Он протянул ей керамическую кружку. — Потом здесь оставишь. Мне надо на работу бежать. Может, тебе еще что-нибудь нужно?

Лялька сделала глоток горячего кофе и вдруг неожиданно для самой себя разрыдалась. Она так долго старалась держаться, что сейчас нервы сдали.