Свой взгляд на эту проблему высказал А. Макаренко: «„Вакханалия переизданий“ происходит оттого, что вопрос о ценности произведения решается небольшим числом лиц в кабинете издательства. При таком способе всегда возможны ошибки, кумовство, переоценка и недооценка» ^[198] .

В том же году директор Управления по охране авторских прав Лернер направил записку в Президиум ССП на имя В. Вишневского, в которой обосновал свое мнение относительно предлагаемых изменений в выплате гонорара за публично исполнявшиеся произведения (пьеса, опера, кинофильм, эстрадное произведение). Он защищал существовавшую тогда систему оплаты труда, так как она «стимулировала выдвижение наиболее талантливых авторов», и критиковал единовременную выплату гонорара. По его мнению, созданное автором драматургическое произведение не может быть сразу же оценено, так как полное представление о нем может сложиться лишь тогда, когда оно получит сценическое оформление. Автор записки верил в великолепный художественный вкус сограждан: «Успех пьесы у советского зрителя при огромном культурно-политическом росте нашего народа может и должен служить основной оценкой художественно-политических достоинств произведения» ^[199] . Если сделать гонорар единовременной выплатой, будет сведено на нет его стимулирующее значение, станут неизбежными случаи выплаты вознаграждений за пьесы, которые либо совсем не пойдут на сцене, либо будут сняты после первых спектаклей, а оценка произведения публикой будет заменена оценкой нескольких лиц.

В 1938 году Наркомфин СССР вынес на утверждение законодательных органов проект изменения инструкции к закону о подоходном налоге. В ССП подготовили письмо на имя В. Молотова ^[200] . По мнению его авторов, предложенные изменения резко ухудшали положение писателей. К тому же с подобной схемой взимания налогов писатели уже были знакомы — она существовала до 1933 года. По новому проекту восстанавливался порядок обложения доходов писателей за истекший год, предусматривалась обязательная подача деклараций и отчетов фининспекторам о производственных расходах. Таким образом, писатель должен был уплачивать подоходный налог лишь через год после его получения. Исчисление суммы производственных расходов теперь зависело от личности конкретного фининспектора. Далее в письме В. Молотову авторы приводили пример, из которого был виден реальный результат изменений. Автор, который за год получил два гонорара по 10 тысяч рублей, при действующей системе заплатил бы 2430 рублей, а по новой инструкции — 4625, то есть почти вдвое больше; драматург, получающий 6 тысяч рублей в квартал, — соответственно 1580 и 6225 рублей — почти вчетверо больше.

Резкое возрастание налогов касалось в основном писателей, имеющих до 24 тысяч рублей годового заработка. Для тех, кто зарабатывал 120 тысяч рублей в год, налоги увеличивались на 30 процентов. Авторы письма пришли к выводу: «Следовательно, „реформа“ налогового обложения писателей приведет к ухудшению материального положения основной массы писателей и значительно меньше коснется писателей, имеющих большие заработки». В подтверждение такого вывода приводилась следующая таблица о доходах 4815 драматургов и композиторов (данные за 1937 год):

При анализе таблицы следует иметь в виду, что в ней объединены сведения о композиторах и драматургах, а драматурги традиционно зарабатывали больше, чем писатели-прозаики. Таким образом, заработок выше одной тысячи рублей в месяц имели лишь 7 процентов драматургов и композиторов, а свыше 10 тысяч — 0,5 процента. Заметим, что подавляющее большинство из них зарабатывало всего лишь до 100 рублей в месяц. Приводя эту таблицу, авторы пытались развеять миф о «легендарных» заработках писателей, который, видимо, распространился и в Наркомфине.

Миф о несметных богатствах литераторов был широко распространен и в обществе. К известным писателям нередко обращались за материальной помощью совершенно незнакомые люди. Курьезный случай произошел с М. Булгаковым. Однажды рано утром в его квартире зазвонил телефон. Писатель вскочил с постели, босиком добежал до аппарата и услышал в трубке хриплый мужской голос:

«Товарищ Булгаков, мы с вами не знакомы, но, надеюсь, это не помешает вам оказать услугу… Вообразите: только что, выходя из пивной, я разбил свои очки в золотой оправе! Я буквально ослеп! При моей близорукости… Думаю, для вас не составит большого урона дать мне сто рублей на новые окуляры?»

Писатель в ярости бросил трубку на рычаг, вернулся в постель, но не успел еще заснуть, как раздался новый звонок Тот же голос спросил:

«Ну, если не с золотой оправой, то на простые-то очки можете?» ^[201]

В тридцатые годы сложилась существенная разница в оплате труда писателей и драматургов, с одной стороны, и работников искусств — с другой. Так, поэт В. Лебедев-Кумач и композитор И. Дунаевский со своих доходов платили налог и отчисления в размере 48,25 процента, а артисты И. Козловский и В. Барсова, получавшие тот же заработок, — 6,1 процента, то есть в 8 раз меньше. Или другой пример. М. Зощенко выпустил сборник рассказов в два печатных листа, над которым работал около года, и получил за это авторский гонорар в размере 2 тысяч рублей, а артист В. Хенкин получал такую же сумму за исполнение этих рассказов в трех концертах. Заработок чтецов и артистов в налоговом отношении был приравнен к заработку рабочих и служащих. На писателей этот порядок не распространялся.

В Правление Союза писателей прислал письмо председатель групкома «Советский писатель» Тарнан ^[202] . Автор также критикует гонорарную политику, очевидно, не зная, что руководство ССП солидарно с его точкой зрения. Он указывает, что рабочие и служащие, чей заработок превышает тысячу рублей, платят налоги и сборы в размере 6,1 процента. В подтверждение своих слов Тарнан приводит составленную им таблицу:

К тому же надо обратить внимание, что рабочие и служащие не несли никаких личных производственных расходов.

В 1938 году Председателю СНК В. Молотову направил письмо Я. Ларри. Писатель ничего не имел против того, что в СССР рабочие и служащие платят налоги по одному тарифу, колхозники по другому, кустари — по третьему, а частные торговцы и прочие «каналии» по особому, наиболее высокому. Но он совершенно не соглашался с тем, что к категории «паразитов» причислены те, кто живет литературным трудом. Ларри приводил пример с писателем, заключившим с издательством договор о написании книги объемом 12 печатных листов на год и получавшим по тысяче рублей за печатный лист. С такой суммы рабочий выплатил бы 183 рубля разных налогов, кустарь — 275, а писатель — 441 ^[203] .