Ах, какой изысканный пассаж! Интересно, что бы ответил на это Александр Борисович? Уж он нашелся бы…

— Ну, хорошо, вопросов у меня к вам будет немного, не стоило заранее беспокоиться и искать причины для отказа от разговора.

— Поверьте, я…

— Верю, — деловито ответил Владимир. — Итак, вопрос первый. Вы были знакомы с покойным Тре-губовым?

— Шапочно, — после некоторого раздумья ответил адвокат.

— Но ведь это он посоветовал взять именно вас в качестве адвоката Анастасии Сергеевне Камшаловой?

— Откуда это вам известно? — удивился Кремер.

— Мне бы не хотелось без конца повторять вам, опытному юристу, прописную истину, что вопросы задает следователь.

— А у нас это разве допрос? А не доверительная беседа? — Кремер изогнул брови домиком.

— А вы желаете, чтобы наша беседа шла под протокол? — учтиво улыбнулся Поремский.

— Ну, что вы, что вы… — заторопился Кремер. — Но вы сказали о Насте…

— Да, я встречался с Анастасией Сергеевной, и она достаточно подробно рассказала о вашей блестяще исполненной роли в ее деле с акциями. Именно поэтому нам и потребовалось уточнение некоторых моментов.

— Ну, раз вы уже все знаете, то есть, я хочу сказать, раз вам известна история с акциями комбината и моя бывшая клиентка сама открыла вам тайну ее сделки, я тоже ничего не буду от вас скрывать. Но хотелось бы знать, что конкретно вам стало известно?

— В порядке исключения я отвечу на ваш настойчивый вопрос. Нам известно, что именно вас порекомендовал Камшаловой ныне покойный Трегубов, хотя ее осаждали десятки юристов с предложением своих услуг — по тому же вопросу. Известно также, что именно вы свели свою клиентку с Юрием Киреевым, с которым и предлагали совершить сделку. Дело было, как она считает сама, на мази, когда у вас неожиданно появился новый клиент. Вам сделал предложение поработать на него дядя Юрия Киреева — Семен Васильевич, предложив более высокую цену за акции и, соответственно, значительно увеличив ваш гонорар. И тогда вы с той же уверенностью предложили Камшаловой совершить другую сделку. Акции были проданы Кирееву-старшему, как вскоре выяснилось, доверенному лицу известного бизнесмена Николая Викторовича Асташкина. Я ничего не напутал?

— Как мне помнится, все правильно. Но, помилуйте, это же было давно. Еще чуть ли не в начале прошлого года!.. А что, разве вы считаете такую сделку противозаконной?

— Ни в коем случае. Дядя обскакал племянника, в бизнесе это обычное явление. Вопрос в другом — кто стоял за Киреевым-старшим, нам уже известно, и вы это также подтверждаете, верно?

— Подтверждаю.

— А кто стоял за спиной Киреева-младшего? Не сам же он предлагал баснословные суммы?

— Вы хотите, чтобы я назвал и другое имя?

— Разумеется, это было бы проще.

— Ну, хорошо, исключительно из доброжелательного отношения к вам, Владимир Дмитриевич, хотя не знаю, зачем лично мне это надо. Его зовут Олег Соломонович Аксельрод. Он считал сумму достаточной, а Николай Викторович не поскупился и, как вы изволили выразиться, действительно обскакал его. Кстати, вместе с моей клиенткой мы были в банке «Марс»… Вы в курсе?

— Да, — кивнул Поремский. — Вы же через него и оформляли сделку.

— Все правильно. Так вот, именно этот банк и оплатил акции Камшаловой, а также от имени господина Асташкина выдал доверенность Семену Васильевичу Кирееву на управление пакетом акций. Что у них было в дальнейшем, меня не интересует, вы понимаете.

— Он и сейчас управляет ими от имени Асташкина?

— Я полагаю, что названное вами лицо на сегодняшний день владеет контрольным пакетом акций химического комбината. Но, кажется, пока не собирается активно вмешиваться в производственные проблемы. А вот дележка руководящих постов, одним из следствий чего стали известные в городе события, могу высказать свое предположение, к самому Асташкину отношения не имеют. Если вам интересно мое мнение.

— Благодарю вас. Ну что ж, разрешите откланяться. Когда потребуется ваша помощь, вы, надеюсь, не откажете нам в такой любезности?

— Что, и это все? — искренне удивился адвокат.

— Да. А вы о чем подумали? Что вас будут обвинять в каких-то подлогах или организации убийств?

— Помилуйте, какое это имеет ко мне отношение?! Но извольте, я всегда к вашим услугам, Владимир Дмитриевич…

Поремский узнал, таким образом, все, что ему было нужно. И за дядей, и за племянником стояли известные силы олигархов, которые вряд ли имели непосредственное отношение к убийствам в городе. Дело было, вероятно, в другом. В самом городе сложились некие группы, которые поставили для себя целью, находясь у власти, расхватать наиболее лакомые куски. Ибо любая государственная деятельность, как и официальная власть, подобно приливной волне, однажды заканчивается, утекая в песок, а жизнь-то продолжается, вот и приходится стараться как можно дольше удержаться на ее гребне. Значит, здесь и следует искать все причины, объясняющие кровавые последствия.

Выслушав Турецкого, Грязнов не раздумывая сказал:

— Саня, эта информация лишний раз убеждает меня, что тот твой знакомый, который когда-то говорил про все дымы из одной трубы, был прав. Если присмотреться, та труба расположена где-то в Москве, а не здесь. Там задумываются дела, а здесь нам остается наблюдать, в какие уродливые формы они выливаются.

— Не знаю, — покачал головой Турецкий, — я, пожалуй, остаюсь пока на стороне Володьки. Ну, сам подумай, какому Асташкину или Аксельроду нужна кровь вокруг их вполне легальных и законных приобретений? Я понимаю, если бы дело происходило в начале или даже в середине девяностых, это еще куда ни шло. Но теперь? Не верю, сейчас олигархи поумнели. У них было достаточно для этого поводов. Во всяком случае, бандитов они себе в помощь не привлекают, есть куда более тонкие меры воздействия. К тому же я слышал, что Асташкин — умный и интеллигентный человек… Слушай, я тут поразмышлял по этому поводу. Ну, для чего «угольщику» какая-то химия? И, знаешь, пришел к выводу, что, возможно, этот Асташкин вспомнил наконец слова, кажется, Менделеева о том, что сжигать уголь для обогрева — это дикое варварство. Зато для развития химической промышленности нет сырья лучше.

— Ну да, как же! Не достигли еще наши олигархи такого уровня, чтоб им можно было полностью доверять… Ты Солонину звонил?

— Здрасьте, сам же с ним хотел разговаривать! Ну, Вячеслав, у меня просто нет слов!

— Разве? Хорошо, повторю, если что… Завтра начну трясти Орехова, пока не вышибу из него дух. А мои, из МУРа, ничего не сообщали?

— А я не сказал? — спохватился Турецкий. — Обнаружили. — Проданы два билета в Шереметьеве на ближайшую субботу в Барселону. Твои сыскари в порту уже, по-моему, днюют и ночуют.

— То-то! А кто их учил работать?

— Галкина тетя, Шурочка наша незабвенная, — с улыбкой ответил Турецкий. — Ну… и ты еще… немного.

. — Ладно тебе… А чего, ты говоришь, Галка?

— Она свое дело выполнила, Трегубову похоронили. Все честь по чести. Сейчас они с Володей Яковлевым продолжают заниматься свидетелями. Кстати, никто из городских руководителей сказать прощальное доброе слово ни в морг, ни на кладбище так и не явился. А новый Галкин кавалер, из газеты, нащелкал больше сотни фотографий, которые мы целый день потом изучали, но так ничего стоящего не обнаружили.

— Да, — философски заметил Вячеслав Иванович, — отсутствие информации, как я слышал, тоже полезная информация… А по поводу руководителей что скажу? Чем дольше живу, Саня, тем меньше испытываю радости от общения с ними…

С утра Грязнов позвонил Старкову.

— Влад, — сказал он, — чтобы долго не объяснять тебе по телефону, что мне нужно, я подошлю Володю Яковлева, и он расскажет. Помоги ему провести операцию максимально тихо, чтоб даже твои ничего не заподозрили — при всем моем к ним глубоком уважении. Будем знать только трое — я, ты и Володька. До поры, понимаешь?