—  

Надыр в другую смену, меня зовут Фарид... — сказал охранник.

—  

Фарид... — Слова больного становились все более четкими, хотя говорить ему было по-преж­нему трудно. — Все, что говорится... ты должен про это молчать. И когда придет мой брат... он испорченный, избалованный, но он мой брат, говори с ним повежливее. И все, что услы­шишь, — это большая тайна. Ты знаешь, как я умею быть благодарным за верную службу?

—  

Да, — сказал Фарид. — Не беспокойтесь ни о чем. Вам лучше поменьше разговаривать. Сей­час придет врач.

—  

Что-то долго его нет...

—  

У них обход, вы же знаете, всегда в это время обход.

Мансуров ничего не ответил, только махнул рукой в сторону двери.

Фарид вышел. В коридоре оглянулся. В конце коридора суетились люди в белых халатах. Судя по всему, привезли тяжелобольного.

Фарид быстро набрал номер телефона.

—  

Он вызвал к себе младшего брата, — сказал он вполголоса. — Что-то хочет ему доверить... Что-то очень важное, так и передай...

И спешно отключил телефон.

...Рустам лежал, глядя в потолок, чувствуя, как раскалывается голова. Не хотелось никуда идти. После бессонной ночи было просто невмо­готу подняться и что-то предпринимать. Девуш­ка, лежащая рядом, тихо водила пальцем по его груди. Еще вчера это возбуждало его. Сегодня раздражало. Черт его дернул накуриться этой травки. Брат прав, с этим лучше не связываться.

Он с ненавистью взглянул на соседку по по­стели. Кажется, с Украины. До сих пор смотрит, разинув рот, на обстановку в его спальне. Вбила себе в голову, что он влюбился и собирается на ней жениться. Знала бы, какие женщины прохо­дили через эту спальню!

Когда-то здесь спал старший брат Рагим. Он все оставил ему, Рустамчику, когда переехал в новый дом.

—  

Тебя как зовут? — спросил он.

—  

Оксана... — протянула она и повернулась на спину. — Вчера ты помнил мое имя, когда уговаривал выйти за тебя. А сегодня забыл?

—  

Я? — приподнялся он на локте. — Разве я уговаривал?

Сейчас он ее наконец-то рассмотрел. Вытя­нувшийся подросток-худышка. В России за такую дали бы срок... Впрочем, срок ему там дали за другую. Сначала она согласилась, потом в пос­ледний момент чего-то испугалась. То ли что вер­нутся вот-вот родители, то ли еще чего. А ему кровь ударила

в

голову. Очень уж он ее хотел. Пышная, волоокая, с длинными волосами.

Разве можно сравнить ту и эту? Он и на той бы никогда не женился... Хотя тоже много чего ей наговорил, даже про свою вспыхнувшую лю­бовь. Кстати, как ее звали?

—  

Да не бойся, не пойду я за тебя никогда, — сказала Оксана. — Хоть мне можно, уже пятнад­цать исполнилось. Ты ведь из своего дома никуда не поедешь? И правильно. А мне у вас надоело. Сами без презервативов хотят и справку от вене­ролога требуют... Надоело. Вот скоплю еще чуток и уеду. В Москву. Там все предохраняются. Осо­бенно иностранцы- Хотя там убить могут за день­ги, девочки наши рассказывали...

—  

Может, хватит? — спросил он, чувствуя, как его наполняет темная злоба.

Она смолкла. Поднялась и, повернувшись к нему спиной, стала одеваться.

—  

Ты куда? — спросил он. — Сутки еще не прошли. Ты же за сутки берешь, а не за ночь.

—  

Утром я не люблю, — сказала она. — Утром вы все волосатые и злые... Плати за ночь, и я пойду.

Он смотрел, как она одевается. Одежда пло­хонькая. А вот тело классное. Ноги прямые, и грудь красивая.

—  

Я сейчас тоже пойду, — сказал он. — Ты же слышала, нужно к брату идти. Не сомневайся — я за сутки дам.

Она пожала плечами.

—  

Подожду, — сказала она устало. В зеркале напротив отражалось ее бледное личико с темны­ми кругами под глазами.

—   

Зачем ты давал мне эту гадость? — спроси­ла она. — Теперь башка трещит.

—  

Так это ты мне дала! — подскочил он.

Она закинула назад голову, вспоминая.

—  

А, ну все понятно! — сказала. — Не ты, конечно, друг твой приходил, тот, что с Раечкой ушел. Он и дал.

—  

Дадаш... — припомнил Рустам. — Его звали Дадаш?

—  

Может, и Дадаш, — сказала она и по-дет­ски засмеялась. — Чудное имя. Да? Дашь?

—  

Дам! — сказал он и полез к ней обниматься.

Она увернулась.

—   

Сказала же! Утром не люблю. Разве не ясно? Лучше собирайся. Тебя брат в больнице ждет.

—  

Слушай, вечером приходи, а? — попросил

он.

Она пожала плечами, морщась от дыма. Кури­ла она неумело.

—  

Я тебе за сутки вперед заплачу, — сказал он. — Приходи, а то поговорить не с кем.

—  

Ах, вам еще и поговорить надо!

Он подвез ее до площади Свободы. Здесь Ок­сана промышляла с подругами, которые уже были на месте.

—  

Ну ладно, — сказала она, подумав. — Раз уж договорились, приду. А сейчас довези меня до госпиталя. Там ближе к дому, где я снимаю.

—  

Может, подождешь? — спросил он. — Я недолго. Потом поедем покатаемся.

—  

Нет. Мне домой надо. А ты хорошо гово­ришь по-русски, — сказала она. — В России жил?

—  

Нет, сидел, — ответил он.

—   

Сидел? У тебя же брат богатый, что же он тебя не выкупил?

—   

Выкупил, — хмуро сказал Рустам, — боль­шие взятки давал. Договоры заключал, все обе­щал. Теперь его за это чуть не убили.

—   

Ну вот, а ты к нему ехать не хочет. А за что ты сидел?

—  

Слушай, помолчать можешь? — вскипел он. — Очень уж ты любопытная.

Они подъехали к госпиталю. Рустам вылез из машины. Погрозил ей кулаком.

—   

Никуда из машины, поняла?

—   

Но выйти-то я могу? Куда я сбегу, если ты обещал за сутки вперед заплатить?

Он выпустил ее из машины. Она стала прогу­ливаться, демонстрируя свой тонкий стан, замет­ный даже в ее старом пальто, перепоясанном узким кожаным ремешком.

Так она ходила туда-сюда, пока к ней не по­дошел чернобородый парень в камуфляжной куртке.

—  

Гуляем? — спросил он.

Она пожала плечами, что он воспринял как призыв к продолжению разговора.

—  

Как зовут? — спросил он.

Она игриво посмотрела на него.

—  

Ну Люся.

— 

Нулюся?

Она рассмеялась, прижав ко рту варежку.

—  

Просто Люся! А вас как?

— 

Фикрет.

—  

Вы кого-то ждете? — спросила она.

—   

Нет, — ответил он. — Я со смены освобо­дился... Может, вместе погуляем?

И тут его окликнули. Двое похожих чем-то на него, таких же бородатых, подошли к нему и о чем-то заговорили на своем языке.

Фикрет оглянулся, как бы проверяя, здесь ли она. Она ничего не понимала в их разговоре. Но одно слово, вернее, имя ее насторожило. Они несколько раз упомянули Рагима Мансурова.

И вдруг они осеклись, замерли, подтолкнув один другого, и бросились к машинам. Она не­вольно оглянулась туда, куда только что смотрели они.

Из дверей госпиталя вышел

Рустам.

Лицо его было нахмуренным и озабоченным. Он подошел к Оксане.

—  

Слушай, я сейчас не могу, понимаешь? — И взял ее за руку. Она отдернула ее, отступила на шаг.

—  

Ты что? — спросил он.

—  

Только не оглядывайся, — сказала Окса­на. — Вон из тех машин парни только что гово­рили про твоего брата, а увидели тебя — и разбе­жались. Ну что смотришь? Сделай вид, что при­стаешь ко мне, а я отбиваюсь.

Рустам растерянно смотрел на нее.

—  

Я тебе правду говорю, Рустам. Уезжай. Ве­чером я буду у тебя. А сейчас сматывайся отсюда. Может, они похитить тебя хотят?

—  

Слушай, а как тебя зовут? — спросил он.