Гоша подошел к окну, приоткрыл форточку и крикнул вниз:

—  

Тимур! А ну поднимись сюда! Триста седьмой номер! Тебя желают видеть. — Отошел от окна. — У него сорок шестой размер ноги, — зачем-то сообщил он Володе.

Володя спокойно смотрел на него.

—  

Ты же сам хотел его видеть? — сказал Гоша. — Вот я и позвал. А что такого? Ты же следователь или опер, в этом я не разбираюсь. Тебе надо раскрывать преступления. Помоги мне раскрыть мое дело, я помогу тебе раскрыть твоих два... Пальто когда тебе доставить?

— 

Желательно побыстрее. А то не в чем явить­ся в управление.

Гоша достал из кармана шубы нераспечатан­ную бутылку коньяка и сел, ссутулившись, на кровать. Спросил:

—  

Будешь, нет? — и, запрокинув голову, влил в себя, по обыкновению, полбутылки.

В дверь постучали.

—  

Входи, Тимур, открыто! — крикнул Гоша. Он всегда пьянел сразу, но потом, сколько ни пил, пьянее уже не становился. — На вот, он отказывается, допивай! За их здоровье.

Тимур пытливо перебежал взглядом с хозяина на Володю, стараясь понять, зачем позвали. Потом послушно налил себе в стакан, стоявший на столе, и выпил. Вытер губы ладонью, приго­товился слушать.

—   

Вот он хотел тебя видеть... — указал на Во­лодю Гоша. — К нему все вопросы.

—  

Садитесь, — сказал Володя. Тимур сел, сло­жив огромные руки с корявыми, поросшими чер­ными волосами пальцами на животе.

—  

За что сидели? — спросил Фрязин.

Тимур поерзал на стуле, посмотрел на хозяи­на. Гоша молча смотрел в сторону.

—  

Когда? — спросил Тимур.

—  

Что — когда? — не понял Володя.

—  

Ты бы по-другому спросил, — усмехнулся Гоша, глядя на своего телохранителя. — А какое, мол, твое собачье дело, сыщик говеный?

Володя невольно посмотрел на руки Тимура. Такие запросто свернут шею быку. Неужто зверь прибежал на ловца?

Гоша что-то почувствовал, словно уловил мысль Фрязина.

—  

Он сидел несколько раз, — сказал Гоша. — Вы какой раз имеете в виду?

Тимур спокойно глядел куда-то в угол. Дер­жится довольно нагло и уверенно.

—  

Тогда расскажите про все случаи, — сказал Володя.

—  

Ты меня в чем-то новеньком подозреваешь, да? — спросил Тимур.

—  

Подозреваю, — кивнул Володя. — В но­веньком.

—  

Убил кого или стащил чего, интересуешься, да? — сощурил глаза Тимур.

Володя вдруг ощутил страх. Тимур смотрел на него с насмешливым прищуром. Он никого и ничего не боялся. Ни этого мента, ни тюрьмы, ни вышки. Он уже давно все для себя решил. Будет жить, как живет, и делать все, что потребует хо­зяин. Хозяина он любит. За хозяина пойдет на все. Даже если надо будет удавить этого щуплого мента, он удавит его двумя пальцами, как кур­чонка.

—  

Первый раз посадили за что? — продолжал Володя.

Тимур искоса глянул на Гошу. Отвечать, да? Тот пожал плечами.

—   

За соседа посадили, — сказал Тимур. — Стащил нашего барана. Я его немножко поколо­тил.

Ничего себе — немножко, подумал Володя. Но что-то в этом есть — за барана. Какая-то за­цепка. Как баранам перерезают глотки? Предва­рительно свернув назад шею. Он вспомнил разо­рванные шейные позвонки Бригаднова, кажется, бывшего борца... Или это был Ивлев?

—  

Вы занимались спортом? — спросил Володя.

—  

Какой спорт? Борьба разве спорт? — дер­нул плечом Тимур. — Балуюсь немножко в спортзале. Кроссы бегаю.

—  

Это у него хобби, — подсказал Гоша.

Тимур впервые посмотрел на него с неприяз­нью — пристально и испытующе. Похоже, хотел понять — не сговорились ли эти двое за его спи­ной? И тут же как бы вобрал в себя, притушил свой подозрительный взгляд.

—  

Он возвращает тебе твою шубу, — сказал Гоша для разрядки. — Мала ему показалась...

—  

Мала? — удивился Тимур, потом засмеялся вместе с хозяином.

—  

Почистили, все в норме, — сказал Гоша, когда они отсмеялись.

—  

А что он будет носить? — спросил Тимур.

—  

Придется пальто покупать, такое же, какое мы выбросили, — сказал Гоша. — И шапку. Не берет он, видишь, хорошей одежды. Неподкуп­ный.

—  

А где я ему возьму такое пальто? — спросил Тимур. — В Тюмени таких не продают. Может, дубленку?

Они говорили о Володе, будто того и не было рядом.

—  

Ты хочешь, чтобы я тебе сегодня пальто купил? — спросил Тимур, обращаясь к Володе:

—  

Это решайте сами. — Володе неприятен был этот разговор.

Но Тимур не унимался:

—  

Говори, как есть, откровенно. Я не про пальто, про другое... Ты что меня по новой поса­дить хочешь?

12

Солонин вернулся довольно скоро. И не один. Он шел рядом с Деларой. Она была в свер­кающем вечернем платье и дрожала от холода.

За это время я и, думаю, наш пленник тоже ничего не услышали. Все произошло бесшумно. А ведь ее охраняли. И наверняка крутые ребята.

Она шла на своих высоких каблуках, цепля­лась за Вити ну руку, прижималась к нему, навер­ное, чтобы согреться.

Я слышал, как она тяжело дышала, пытаясь подавить рыдания. Можно представить, что она сейчас пережила...

Солонин открыл перед ней дверцу машины. Цыкнул на пленного:

—  

Катись!

Тот приподнялся и вылез из машины. Потом, несмело оглядываясь, пошел вперед — быстрее, быстрее и, наконец, побежал, вжав голову в плечи.

Делара села рядом со мной, обдав меня вол­ной восточных духов.

Солонин сел за руль.

—  

Думаю, нам надо гнать, и побыстрее, — сказал он. — Пока не опомнились и не вызвали подмогу.

—  

Что ты с ними сделал? — спросил я.

—   

Ничего. Вошел, даже не пришлось пред­ставляться... Это все те же чеченцы, которых я отметелил в самолете, потом прогнал из посоль­ства. Решили, что я злой джинн, который их повсюду преследует. Я не стал их переубеждать. Пока они хватались за оружие и взывали к Алла­ху, надеясь, что я сгину, я погрозил им пальцем, сказал, что мне надоело с ними встречаться, потом предложил руку госпоже Амировой...

—   

Ну не совсем так, — сказала она. — Я виде­ла, как вы расправились с теми, кто сидел в саду. Ужас! Никогда бы не подумала, что вы так жес­токи.

—   

Кстати, я встретил там моего старого друга Кадуева. Он сразу узнал меня и стал хвататься то за сердце, то за оружие... Госпожа Амирова, мы ваш чудесный город знаем плохо, поэтому будьте так добры показать нам дорогу.

—  

Все время прямо, — сказала она. — Потом скажу, где повернуть. Не могла бы я позвонить своему супругу?

—  

Ради Бога, — ответил Солонин. — Только вы ни в коем случае не должны рассказывать ему, кто и как вас освободил...

—  

Да уж. — Она улыбнулась. — Я сразу поня­ла, что вы русские, если помните.

—   

Ну что делать, — вздохнул Витя. — Мы тогда и не скрывали. Вы бы лучше рассказали нам, как им удалось вас похитить.

—  

Я выходила из театра, — начала она. — Меня сразу окружила толпа поклонников. Море цветов, словом, все как всегда. Я только успела заметить, что несколько непрошеных кавалеров стали как бы охранять меня от натиска толпы. Они шли рядом со мной, тоже с цветами, и отти­рали тех, кто лез ко мне. Я даже успела их побла­годарить. Они поставили свою машину рядом с моей, причем обе машины были одной марки и одинакового цвета. В моей машине осталась моя шуба, подарок мужа.

—  

Да уж, — сказал Солонин. — Неплохо при­думали. Способные ребята. Но невезучие. Я для них как злой рок. Вы, госпожа Амирова, никогда не ощущали себя злым роком?

—  

Боже упаси! — притворно ужаснулась она и рассмеялась.