Рано или поздно, полагало правительство, «временнообязанные» отношения закончатся и крестьяне с помещиками заключат выкупную сделку — по каждому имению. По закону крестьяне должны были единовременно уплатить помещику за свой надел около пятой части обусловленной суммы. Остальную часть уплачивало государство. Но крестьяне должны были возвращать ему эту сумму (с процентами) ежегодными платежами в течение 49 лет.

В принципе, в основу суммы выкупа должна была бы лечь доходность выкупаемых земель. В отношении черноземных губерний примерно так и было сделано. Но помещики нечерноземных губерний считали такой принцип для себя разорительным. Они давно уже жили в основном не с доходов от своих бедных земель, а за счет оброка, который платили крестьяне из своих сторонних заработков. Поэтому в нечерноземных губерниях земля была обложена выкупными платежами выше ее доходности. Выкупные платежи, которые правительство в течение многих лет выкачивало из деревни, забирали все накопления в крестьянском хозяйстве, мешали ему перестроиться и приспособиться к рыночной экономике, удерживали русскую деревню в состоянии нищеты.

Опасаясь, что крестьяне не захотят платить большие деньги за плохие наделы и разбегутся, правительство ввело ряд жестких ограничений. Пока производились выкупные платежи, крестьянин не мог отказаться от надела и уехать навсегда из своей деревни без согласия сельского схода. А сход неохотно давал такое согласие, потому что ежегодные платежи спускались на все общество, невзирая на отсутствующих, больных и немощных. За них приходилось платить всему обществу. Крестьяне были связаны круговой порукой и прикреплены к своему наделу.

Помещикам-крепостникам удалось ввести в закон еще одну поправку. По соглашению с крестьянами помещик мог отказаться от выкупа, «подарить» крестьянам четверть их законного надела, а остальные земли забрать себе. Крестьянские общества, клюнувшие на эту уловку, впоследствии горько раскаялись.

Очень скоро сёла «дарственников» на своих крошечных наделах катастрофически обнищали.

Конечно, крестьяне ожидали не такую реформу. Наслышавшись о близкой «воле», они с удивлением и негодованием воспринимали весть, что надо продолжать отбывать барщину и платить оброк. У них закрадывались подозрения, подлинный ли манифест им прочитали, не запрятали ли помещики, сговорившись с попами, «настоящую волю». Донесения о крестьянских бунтах приходили из всех губерний Европейской России. На подавление высылались войска. Особым драматизмом отличались события в селениях Бездна Спасского уезда Казанской губернии и Кандеевка Керенского уезда Пензенской губернии.

В Бездне жил крестьянин-сектант Антон Петров, тихий и скромный человек. Он вычитывал из «Положений» 19 февраля «тайный смысл» и растолковывал его крестьянам. У него получалось, что почти вся земля должна была отойти именно к ним, а помещикам — «овраги да дороги, и песок да камыш». Со всех сторон шли в Бездну бывшие крепостные, чтобы послушать «про настоящую волю». Из села были изгнаны официальные власти, и крестьяне установили свой порядок.

В село были направлены две пехотные роты. По безоружным крестьянам, плотным кольцом окружившим избу Антона Петрова, было дано шесть залпов. 91 человек был убит. Через неделю, 19 апреля 1861 г ., Петрова принародно расстреляли.

В этом же месяце разыгрались события в Кандеевке, где солдаты тоже стреляли в безоружную толпу. Здесь погибло 19 крестьян. Эти и другие подобные известия произвели тяжелое впечатление на общественность, тем более что критиковать в печати крестьянскую реформу было запрещено. Но к июню 1861 г . крестьянское движение пошло на спад.

Реформа получилась не такой, какой мечтали ее видеть Кавелин, Герцен и Чернышевский. Построенная на тяжелых компромиссах, она учитывала интересы помещиков гораздо более, чем крестьян, и обладала очень коротким «ресурсом времени» — не более чем на 20 лет. Затем должна была встать необходимость новых реформ в том же направлении.

И все же крестьянская реформа 1861 г . имела огромное историческое значение. Она открыла перед Россией новые перспективы, создав возможность для широкого развития рыночных отношений. Страна уверенно вступила на путь капиталистического развития. Началась новая эпоха в ее истории.

Велико было и нравственное значение этой реформы, покончившей с крепостным рабством. Его отмена проложила дорогу другим важнейшим преобразованиям, которые должны были ввести в стране современные формы самоуправления и суда, подтолкнуть развитие просвещения. Теперь, когда все россияне стали свободными, по-новому встал вопрос о конституции. Ее введение стало ближайшей целью на пути к правовому государству — такому государству, которым управляют граждане в соответствии с законом и каждый гражданин имеет в нем надежную защиту.

Надо помнить исторические заслуги тех, кто разрабатывал и продвигал эту реформу, кто боролся за ее проведение — Н.А. Милютина, Ю.Ф. Самарина, Я.И. Ростовцева, великого князя Константина Николаевича, К.Д. Кавелина, А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского, а в более отдаленной перспективе — декабристов, А.Н. Радищева. Нельзя забывать и заслуг выдающихся представителей нашей литературы — А.С. Пушкина, В.Г. Белинского, И.С. Тургенева, Н.А. Некрасова и др. И, наконец, неоспоримо велики заслуги императора Александра II.

К крестьянской реформе Россия подошла с крайне отсталым и запущенным местным (земским, как тогда говорили) хозяйством. Медицинская помощь в деревне практически отсутствовала. Эпидемии уносили тысячи жизней. Крестьяне не знали элементарных правил гигиены. Народное образование никак не могло выйти из зачаточного состояния. Отдельные помещики, содержавшие для своих крестьян школы, закрыли их сразу же после отмены крепостного права. О проселочных дорогах никто не заботился. Между тем государственная казна была истощена, и правительство не могло своими силами поднять местное хозяйство. Поэтому было решено пойти навстречу либеральной общественности, которая ходатайствовала о введении местного самоуправления.

1 января 1864 г . был утвержден закон о земском самоуправлении. Оно учреждалось для руководства хозяйственными делами: строительством и содержанием местных дорог, школ, больниц, богаделен, для организации продовольственной помощи населению в неурожайные годы, для агрономической помощи и сбора статистических сведений.

Распорядительными органами земства были губернские и уездные земские собрания, а исполнительными — уездные и губернские земские управы. Для выполнения своих задач земства получили право облагать население особым сбором.

Выборы земских органов проводились раз в три года. В каждом уезде для выборов гласных уездного земского собрания создавалось три избирательных съезда. В первом съезде участвовали землевладельцы, независимо от сословия, имевшие не менее 200—800 дес. земли (земельный ценз по разным уездам был неодинаков). Второй съезд включал в себя городских собственников с определенным имущественным цензом. На третий, крестьянский, съезд съезжались выборные от волостных сходов. Каждый из съездов избирал определенное число гласных. Уездные земские собрания избирали гласных губернского земства.

Как правило, в земских собраниях преобладали дворяне. Несмотря на конфликты с либеральными помещиками, самодержавие считало поместное дворянство своей основной опорой. Поэтому земство не было введено в Сибири и в Архангельской губернии, где не было помещиков. Не ввели земство и в Области Войска Донского, в Астраханской и Оренбургской губерниях, где существовало казачье самоуправление.

Земства сыграли большую положительную роль в улучшении жизни русской деревни, в развитии просвещения. Вскоре после их создания Россия покрылась сетью земских школ и больниц.

С появлением земства стало меняться соотношение сил в русской провинции. Прежде все дела в уездах вершили правительственные чиновники вкупе с помещиками. Теперь же, когда развернулась сеть школ, больниц и статистических бюро, появился «третий элемент», как стали называть земских врачей, учителей, агрономов, статистиков. Многие представители сельской интеллигенции показали высокие образцы служения народу. Им доверяли крестьяне, к их советам прислушивались управы. Правительственные чиновники с тревогой следили за ростом влияния «третьего элемента».