– Все в порядке, надежней некуда. Думаю лучше нам держаться всем вместе. А дверь запрем, – сказал он.

– А вы очень недоверчивы, приятель, верно? – сказал Роджер. – Кстати, у меня в кармане пистолет. Мне он в моем теперешнем положении вроде бы ни к чему, а вам было бы поспокойнее.

Не обращая внимания на его издевательский тон, Бобби наклонился и извлек из кармана Роджера пистолет.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал он. – Признаться, с ним мне и впрямь будет поспокойнее.

– Вот и славно, – сказал Роджер, – Он, между прочим, заряжен.

Бобби взял свечу, и все трое гуськом вышли из мансарды, оставив Роджера на полу.

Бобби запер дверь и сунул ключ в карман. Пистолет он держал в руке.

– Я пойду впереди, – сказал он. – Сейчас надо действовать наверняка и не испортить все дело.

– С-с-странный он малый, а? – заметил Бэджер и кивнул в сторону запертой двери.

– Умеет достойно проигрывать, ничего не скажешь, – отозвалась Франки, которая даже теперь не могла не восхищаться Роджером Бассингтон-Ффренчем, настолько он был обаятелен и незауряден.

Довольно шаткие ступени привели их на лестничную площадку. Вокруг стояла тишина. Бобби перегнулся через перила. Внизу, в холле, он увидел телефон.

– Давайте-ка заглянем в эти комнаты, – сказал он. – Как бы нас не захватили врасплох.

Бэджер одну за другой распахнул все двери. Там оказались четыре спальни, в трех – никого, а в четвертой на кровати они увидели худенькую фигурку.

– Да это же Мойра! – воскликнула Франки. Они протиснулись в комнату. Мойра лежала, точно мертвая, только грудь чуть приподнималась и опускалась.

– Она что, спит? – спросил Бобби.

– Видимо, она под действием наркотика, – предположила Франки.

Она огляделась. На столике у окна на небольшом эмалированном подносе лежал шприц. Там же стояла небольшая спиртовка, рядом – игла, какими обычно делают инъекции.

– По-моему, особой опасности нет, – сказала Франки. – Но все же необходимо доставить сюда доктора.

– Телефон в холле, – сказал Бобби.

Они побежали вниз – в холл. Франки со страхом подумала, что телефонные провода могут быть перерезаны, но нет – все целы. Они сразу дозвонились до полицейского участка, но вот объяснить, что произошло, оказалось куда сложнее. Местная полиция явно приняла их звонок за обыкновенный розыгрыш.

Однако в конце концов полицейские поверили, что Бобби совсем не до шуток, и он со вздохом облегчения повесил трубку. В разговоре он объяснил, что к тому же здесь необходима помощь врача, и констебль обещал его доставить.

Через десять минут у дома остановился автомобиль с инспектором, констеблем и неким пожилым джентльменом, в профессии которого не могло быть ни малейшего сомнения.

Их встретили Бобби и Франки и, наспех все объяснив, повели в мансарду. Бобби отпер дверь – и, ошеломленный, застыл на пороге. Посреди комнаты на полу он увидел кучу веревочных обрывков. Кровать стояла теперь под разбитым смотровым окном, и на ней высился стул.

Роджера Бассингтон-Ффренча и след простыл.

Бобби, Роджер и Франки стояли, точно громом пораженные.

– Вот уж кто действительно переплюнул самого Гудини, – сказал Бобби. – Как он сумел разрезать веревки, черт побери?

– Значит, у него в кармане был нож, – сказала Франки.

– Но все равно, как он смог? У него обе руки были связаны за спиной.

Инспектор кашлянул. Его прежние сомнения вернулись: теперь он был почти уверен, что молодые люди просто решили развлечься.

Франки и Бобби пустились в пространные объяснения, но чем дальше, тем их рассказ звучал все менее правдоподобно.

Выручил их доктор.

Его повели в комнату, где лежала Мойра, и он тотчас объявил, что ей вкололи морфий или какой-то препарат с опием. Ничего особо опасного в ее состоянии он не находил, полагая, что она проснется сама часов через пять, однако предложил отвезти ее в хорошую частную лечебницу, находившуюся неподалеку.

Бобби и Франки согласились – что им еще оставалось. Они назвали инспектору свои имена, дали адреса (причем Франки он явно не поверил), и им было дозволено покинуть Тюдоровский коттедж. Что они и сделали с помощью инспектора, который подвез их до сельской гостиницы «Семь звезд».

Чувствуя на себе настороженные взгляды постояльцев, они поспешили скрыться в своих номерах: Бобби и Бэджер в двухкомнатном, а Франки в совсем крохотном однокомнатном.

Уже через несколько минут в дверь Бобби постучали. На пороге стояла Франки.

– Мне кое-что пришло в голову, – сказала она. – Если этот болван инспектор все еще нам не верит, я могу доказать ему хотя бы то, что меня усыпили хлороформом.

– Вот как? И где же ты добудешь свои доказательства?

– В корзинке для угля.

Измученная всеми этими треволнениями, Франки проснулась поздно. В половине одиннадцатого она спустилась в гостиничную кофейню и увидела, что Бобби ее уже ждет.

– Привет, Франки, ну наконец-то…

– Ох, Бобби, милый, позволь хоть оглядеться. – Франки опустилась на стул.

– Что будешь есть? У них треска, яйца, бекон и холодная ветчина.

– Мне только тост и некрепкий чай, – с нарочитой неспешностью ответила Франки. – С чего это ты стал таким энергичным?

– Должно быть, он слишком сильно огрел меня по загривку. Это здорово встряхнуло мои ленивые мозги. Я полон сил и блестящих идей и рвусь в бой.

– Ну, и чего же ты ждешь? – вяло отозвалась Франки.

– Не жду, а действую. Между прочим, побывал у инспектора Хэммонда. Побеседовали с ним полчасика. Пусть пока думает, что это розыгрыш.

– Ох, ну что ты, Бобби…

– Я же сказал «пока». Мы должны докопаться до сути, Франки. Мы на верном пути, и надо двигаться дальше. Нам ведь не нужно, чтобы Роджера Бассингтон-Ффренча обвинили всего лишь в похищении. Нам нужно, чтобы ему предъявили обвинение в убийстве.

– И мы этого добьемся, – сказала Франки, сразу воспрянув духом.

– Вот так-то лучше, – добродушно проворчал Бобби. – Выпей еще чаю.

– А как Мойра?

– Пришла в себя, но нервы у нее совсем никуда. По-моему, она отчаянно испугана. Она поехала в Лондон, в лечебницу на Куинс Гейт[40]. Говорит, там ей будет спокойнее. Здесь ей было слишком страшно.

– Она никогда не отличалась особым мужеством, – сказала Франки.

– Ну, положим, любой на ее месте был бы испуган, зная, что где-то поблизости разгуливает на свободе убийца, да еще такой затейник, как Бассингтон-Ффренч.

– Ее он убивать не собирается. Ему нужны мы.

– Сейчас ему не до нас, он, вероятно, слишком занят собственной персоной, – сказал Бобби. – А нам тем временем непременно надо докопаться до сути. Началось все, наверное, со смерти Сэвиджа и с его завещания. Что-то здесь не так. Либо завещание подделано, либо Сэвиджа убили, в общем – что-нибудь в этом роде.

– Если к этому причастен Бассингтон-Ффренч, вполне вероятно, что завещание подделано, – задумчиво сказала Франки. – Похоже, он по этой части мастак.

– Скорее всего тут и подлог и убийство. Надо разобраться.

Франки кивнула.

– Когда я читала завещание, то делала для себя кое-какие заметки. Свидетелями были Роуз Чадли, кухарка, и Альберт Миир, садовник. Их легко найти. А составили его поверенные из «Элфорд и Ли» – по словам мистера Спрэгга, фирмы весьма почтенной.

– Прекрасно, отсюда и начнем. Ты займись поверенными. Ты из них вытянешь больше, чем я. А я поохочусь за Роуз Чадли и Альбертом Мииром.

– А как же Бэджер?

– Бэджер никогда не встает раньше двенадцати, так что можешь о нем не беспокоиться.

– Надо помочь ему навести порядок в его делах, – сказала Франки. – Он ведь как-никак спас мне жизнь.

– Только они мигом опять запутаются, – сказал Бобби. – Ох, кстати, что скажешь об этом?

Он протянул ей какую-то грязную картонку. Но оказалось, что это фотография.