Однако спасая недотепу Бэджера, он и сам постоянно был начеку. История с морфием породила в нем крайнюю мнительность, он стал чрезвычайно подозрительно относиться к еде и питью и, мало того, прихватил с собой в Лондон револьвер, который страшно ему досаждал.

Но постепенно ему уже начало казаться, будто вся эта история не более как нелепый ночной кошмар. Именно тогда по улице с шумом промчался знакомый «бентли» и резко затормозил у гаража. В своем заляпанном машинным маслом комбинезоне Бобби вышел навстречу. За рулем сидела Франки, а рядом с ней – довольно угрюмый молодой человек.

– Привет, Бобби, – сказала Франки. – Это Джордж Арбетнот, врач. Он нам понадобится.

Молодые люди небрежно друг другу кивнули, Бобби при этом чуть заметно прищурился.

– Ты уверена, что без врача нам не обойтись? Мне кажется, что ты настроена чересчур пессимистично.

– Да нет, ты меня не так понял – он нам нужен для осуществления моего плана. Послушай, тут есть где поговорить?

Бобби с сомнением осмотрелся.

– Ну, разве что в моей комнате, – неуверенно предложил он.

– Отлично, – сказала Франки, выходя из машины. Она и Джордж Арбетнот поднялись вслед за Бобби по наружной лесенке и вошли в крохотную спальню.

– Не знаю, можно ли тут где присесть, – смущенно оглядевшись, сказал Бобби.

Сесть было не на что. Единственный стул был завален, по-видимому, всей имеющейся здесь у Бобби одеждой.

– Сойдет и кровать, – сказала Франки, усаживаясь. Джордж Арбетнот последовал ее примеру, и кровать протестующе застонала.

– Я все продумала, – сказала Франки. – Перво-наперво нам нужен автомобиль. Подойдет один из ваших.

– Иными словами, ты хочешь купить один из наших автомобилей?

– Да.

– Очень мило с твоей стороны. Франки. – Голос Бобби потеплел. – Но этого делать не надо. У меня принцип: не вводить в напрасный расход своих друзей.

– Опять ты не так понял, – сказала Франки. – Думаешь, я хочу купить специально.., ну как покупают всякие жуткие платья и шляпы у друзей, которые только-только открыли свой магазин. Не хочешь, да купишь. Нет, тут совсем не то. Мне действительно нужна машина.

– А чем плох твой «бентли»?

– «Бентли» не годится.

– Ты сумасшедшая, – сказал Бобби.

– Нет, вовсе нет. «Бентли» для моей цели не подходит – мне надо разбить машину.

Бобби застонал и схватился за голову.

– Похоже, я сегодня нездоров.

Тут наконец заговорил Джордж Арбетнот. Голос у него был низкий и унылый.

– Она хочет сказать, что попадет в автомобильную катастрофу.

– А откуда ей это известно? – в полном недоумении спросил Бобби.

У Франки вырвался досадливый вздох.

– Похоже, мы начали не с того, – сказала она. – Так вот, Бобби, спокойно меня выслушай и постарайся вникнуть в то, что я скажу. Особым умом ты, конечно, не блещешь, но, если поднатужишься, все-таки сумеешь понять. – Франки перевела дух, потом неожиданно выпалила:

– Я выслеживаю Бассингтон-Ффренча.

– Ну-ну…

– Бассингтон-Ффренч.., тот самый наш Бассингтон-Ффренч.., живет в Мерроуэй-Корт, в деревушке Стейверли в Гэмпшире. Мерроуэй-Корт принадлежит его брату, и наш Бассингтон-Ффренч живет там у него и его жены.

– У чьей жены?

– Жены брата, разумеется. Но не в том суть. Вопрос в том, как бы мне или тебе, а лучше обоим сразу проникнуть в эту семью. Я туда ездила и все разведала. Стейверли – очень небольшое селеньице. Любой приезжий там сразу бросается в глаза. Так что туда не очень-то и сунешься. Но я разработала подробный план. Действовать будем так: леди Франсез Деруэнт по пагубной неосторожности врезается на своей машине в ограду – возле самых ворот Мерроуэй-Корта. От автомобиля остаются рожки да ножки, а леди Франсез, которая тоже пострадала, хотя и не так серьезно, как автомобиль, в тяжелом состоянии, испуганную, вносят в дом и настоятельно рекомендуют ей строжайший покой.

– Кто рекомендует?

– Джордж. Теперь тебе ясно, зачем он понадобился? Нам нельзя рисковать – местный врач может заподозрить, что со мной все в порядке. А то и того хуже – какое-нибудь официальное лицо подберет меня, бесчувственную, и отвезет в тамошнюю больницу. Нет, произойдет вот что: Джордж проедет мимо (так что потребуется два автомобиля) и, увидев, что стряслось, выскакивает и берет инициативу в свои руки. «Я врач. Освободите, пожалуйста, место (если там еще кто-то окажется). Надо отнести ее в дом… Мерроуэй-Корт? Подойдет. Мне необходимо как следует ее осмотреть». Меня тащат в лучшую свободную комнату, Бассингтон-Ффренчи либо сочувствуют, либо ожесточенно сопротивляются, но так или иначе за Джорджем, само собой, последнее слово. Итак, Джордж осматривает меня и дает заключение: все не так серьезно, как ему показалось. Переломов нет, но он не исключает сотрясения мозга. Два-три дня леди ни в коем случае нельзя трогать, а потом ее можно будет перевезти в Лондон. Джордж уезжает, а мне предстоит втереться к ним в доверие.

– А когда вступаю я?

– Ты не вступаешь.

– Но послушай…

– Дорогой мой мальчик, не забывай, что Бассингтон-Ффренч тебя знает. А про меня ему ровным счетом ничего не известно. И я в более выгодном положении: я не просто никому не ведомая молодая женщина, которая непонятно с какой целью попросила приюта, я дочь графа и, стало быть, личность достойная. Ну а Джордж и вправду врач – так что никто ничего не заподозрит.

– Верно, вроде бы все тип-топ, – огорченно согласился Бобби.

– Мне кажется, план разработан на редкость хорошо, – с гордостью произнесла Франки.

– А на мою долю вообще ничего не остается? – спросил Бобби.

Он все еще чувствовал себя обиженным, будто собака, у которой неожиданно отобрали кость. Ведь это не кто-нибудь, а именно он обнаружил жертву преступления, а теперь его пытаются отстранить.

– Конечно, остается, милый. Ты отращиваешь усы.

– Усы? Ты это серьезно?

– Абсолютно. Сколько это займет времени?

– Недели две-три.

– Господи! Не представляла, что это такая долгая история. А как-нибудь побыстрей ты не можешь?

– Нет. А почему нельзя воспользоваться фальшивыми?

– У них всегда такой неестественный вид.., то они закручиваются, то отклеиваются или от них несет театральным клеем. Ох минутку. Ведь существуют такие, которые делают из натуральной щетины и которые нипочем не отличишь от настоящих. Любой театральный парикмахер или тот, кто делает парики, снабдит тебя усами.

– Да, и тут же подумает, что я скрываюсь от правосудия.

– Не важно, что он подумает.

– Ну хорошо, обзаведусь усами, а что дальше?

– Надеваешь ливрею шофера и на моем «бентли» катишь в Стейверли.

– А, понятно.

Лицо Бобби просветлело.

– Понимаешь, я вот что подумала, – сказала Франки. – На шофера редко кто обращает внимание. Да и вообще Бассингтон-Ффренч видел тебя всего ничего, и при этом был, вероятно, взволнован – боялся, что вдруг ему помешают подменить фотографию. До тебя ли ему было! Кто ты для него? Молодой болван, не умеющий играть в гольф. Это тебе не Кэймены, которые для того только и заявились, чтобы прощупать тебя и выяснить, что ты за фрукт. Я думаю, что в шоферской ливрее Бассингтон-Ффренч не узнает тебя и без усов. Разве что мельком подумает, что ты кого-то ему напоминаешь. А уж с усами тебе и вовсе нечего бояться. Ну, как тебе мой план?

Бобби быстро все прокрутил в голове.

– По правде говоря. Франки, мне кажется, он очень неплох, – великодушно признал он.

– В таком случае пошли покупать автомобили, – оживилась Франки. – Послушай, Джордж, кажется, сломал твою кровать.

– Не важно, – радушно отозвался Бобби. – Она уже свое отслужила.

Они спустились в гараж, где неврастенического склада молодой человек, у которого почти отсутствовал подбородок, встретил их приятной улыбкой и невнятным «гм, гм, гм!». Общее впечатление слегка портили глаза, которые определенно не желали смотреть в одном направлении.

– Привет, Бэджер, – сказал Бобби. – Ты, наверно, помнишь Франки?