— Полностью оплачен! — Элиз была рада, что этот вопрос не застал ее врасплох. — Мистер Дуглас застраховал автобус сразу, как только получил его.

— Но ведь это совсем не та страховка! — раздраженно перебил ее Тал. — Существует огромная разница между страхованием транспорта для коммерческих предприятий и для групп лиц, которые не занимаются получением прибыли, как хор, например. Владельцы автобусных парков тратят огромные деньги на страховку, зато потом они имеют право бесплатно ремонтировать автобусы. Ты себе этого позволить не можешь. В лучшем случае тебе бесплатно помоют фары.

— Я этого не знала, — растерянно сказала девушка и, задумавшись, прикусила нижнюю губу. — Мне сказали, что автобус застрахован, и я подумала — застрахован, так застрахован…

— Твоя проблема в том, что ты сначала строишь стену, а потом головой пытаешься ее проломить. Если бы ты сразу пошла в нотариальную контору и разузнала все о своей страховке, то теперь тебе не надо было бы волноваться из-за ремонта…

Тот факт, что он был прав, отнюдь не способствовал улучшению расположения к нему Элиз. Она молча резала ананас на дольки. Ну хорошо, я не такая умная, как ты, думала Элиз, обиженно поджав губы, но зачем об этом напоминать через каждое слово?!

— Тебе повезло, — продолжал он тем временем поучать ее, — что вышел из строя только двигатель, а не ты сама от напряжения при одновременном решении стольких задач.

— Знаете, что, мистер Умник! — не сдержавшись, вспылила она. — А не пошли бы вы… Ой-ой-ой! — закричала Элиз, резанув острым ножом по пальцу. Моментально в ранку попал сок ананаса. Боль была такой острой, что девушка инстинктивно сунула порезанный палец в рот.

— Боже мой! — воскликнул Талберт, вскакивая со стула. Он схватил ее руку и, включив воду чуть не на полную мощность, подставил кровоточащий палец под холодную струю. Зазвонил телефон, и девушка развернулась вполоборота, намереваясь взять трубку свободной рукой. Но Тал пресек попытку, твердо взяв ее за обе руки.

— Не глупи. Пусть звонит! Ты только что получила производственную травму и имеешь право на кратковременный отдых. Лучше скажи, где бинты, антисептики?

— В ванной, — она кивнула головой в сторону двери. — По коридору первая дверь налево.

— Будь умницей и не двигайся, — скомандовал он, убегая в ванную.

Едва он скрылся за дверью, Элиз схватила трубку все еще звонившего телефона. Черт! Слишком поздно!

— Я же сказал, чтобы ты не двигалась. — Талберт вернулся с домашней аптечкой.

— А я сказала, что не могу терять клиентов, — огрызнулась она.

Это он виноват, мстительно думала она, сверкая глазами. Если бы он не заявился сюда и не начал читать мне лекции, этого бы не произошло.

— Не так плохо, как я думал. — Тал протер рану салфеткой, смоченной перекисью водорода. — Сейчас наложу повязку, и все пройдет.

Девушка позволила усадить себя на стул, храня обиженное молчание. В это время щелкнул таймер, и она вскочила, перевернув аптечку.

— Сиди, разрушительница. Я сам, — выключив газ, вернулся к своей «пациентке». — Не понимаю, зачем делать несколько вещей одновременно, — сказал он назидательным тоном, накладывая точными движениями аккуратную повязку. — Первое правило настоящего бизнеса — планирование, организация и порядок.

— А может, ты все-таки помолчишь, — взорвалась она. — У меня все было спланировано и организовано, пока не появился ты и… и не начал надоедать мне!

— Надоедать тебе? — Он снисходительно улыбнулся. — Я только давал тебе указания по ведению бизнеса. Люди платят большие деньги, чтобы получить подобные советы. Мои клиенты…

— Я не твой клиент!

— Это вопрос времени.

— Как бы не так!

Вскоре она почувствовала, как из раненого пальца начала уходить боль, а вместе с ней исчезла и злость. Оксли действовал профессионально, и вскоре перевязка была закончена.

— Вот и отлично! — сказал он, любуясь своей работой.

— Спасибо тебе, — сказала она, смягчившись. — Знаешь, я и сама понимаю, что не все делаю правильно. Но ведь на ошибках учатся, не так ли? Если бы автобус мистера Дугласа не сломался… — Она на секунду замолчала, а потом, вспомнив недавнюю обиду, решила не держать ее в себе и сказала прежним недовольным тоном, отняв свою руку у Талберта. — Послушай. Я действительно ценю твою помощь. Но это не дает тебе права читать мне нотации, как будто я маленький ребенок, который не знает, что такое хорошо и что такое плохо.

— Читать тебе нотации? Да никогда в жизни! Я просто делал тебе замечания. По существу.

— Замечания?! Да ты заморочил мне голову своими разговорами о дареных конях, страховках и… О, ты невыносим!

— Постарайся не намочить повязку, — не обращая внимания на ее раздражение, посоветовал он. — Извини, что мой визит так расстроил тебя, — ласково сказал Талберт, опускаясь перед ней на колено. — В знак прощения позволь мне избавить тебя от следов борьбы с ананасом. Не надо было совать палец в рот. — Он вытащил из своего кармана носовой платок и аккуратно вытер кровь на подбородке девушки. — Знаешь, я часто вспоминаю наше знакомство в казино. Ты казалась такой веселой, спокойной и уверенной, несмотря на поломку автобуса. Я был поражен! — Его глаза восторженно смотрели на нее.

Сейчас он меня поцелует, с замиранием сердца подумала Элиз и затаила дыхание. Он встал и….

— Ты можешь взять трубку. — Спокойный голос вернул ее к реальности. Размечтавшись, она даже не услышала звонка.

— Экскурсии с Элизабет Пейдж. — Девушка пыталась говорить ровным голосом, но чувствовала, что внутри у нее все переворачивается то ли от обиды, то ли от возмущения его поведением.

Она услышала, как он открыл дверь, чтобы впустить Реги, и выключил наконец-то воду. Краем глаза увидела, что он снял пиджак, ослабил галстук и закатал рукава рубашки, обнажив сильные, мускулистые руки, такие же загорелые, как и его лицо. Элиз представила его стоящим на яхте или на теннисном корте и внезапно почувствовала мучительно приятный зуд внизу живота. Раньше с ней никогда такого не было. Чтобы скрыть свое состояние, она склонилась над записной книжкой, почти не вникая в то, что ей говорили по телефону.

Тем временем он вымыл руки, выбросил очистки и сполоснул разделочную доску.

— На что спорим, что я превзойду тебя в кулинарии? — спросил он, как только девушка повесила трубку.

Она в недоумении уставилась на него.

— Ты что, шутишь? Ты же никогда раньше этим не занимался.

— Ну и что? Надо ведь когда-нибудь начать. Не думаю, что консервировать очень сложно.

Он выбрал ананас побольше, рубанул несколько раз ножом, превратив его в кучу бесформенных кусков. Элиз только вжимала голову в плечи при звуках этих ударов, моля Бога, чтобы не пострадала мебель.

Талберт с головой ушел в домашнюю работу. Делал он все неумело, поэтому часто выкрикивал проклятия. Например, когда наклонил кастрюлю и чуть не вылил на себя горячий сироп или когда схватил горячую банку с готовыми ананасами голыми руками. Наблюдая за ним, девушка приходила в ужас, который прерывался приступами смеха. В конце концов, подумала она, одна из банок может разбиться, и тогда вся кухня будет в ананасах и битом стекле. Элиз не выдержала и встала со стула.

— Давай я помогу тебе, — сказала она, снимая с крючка полотенце.

— Не смей подходить сюда. Здесь пар, и ты можешь намочить повязку. Я сам справлюсь.

Смирившись, она вновь села на прежнее место и начала давать ему советы, перемежая их едкими замечаниями.

— Можно подумать, мы возвращаемся к матриархату, — обиженно возразил Талберт на ее очередную колкость.

— Ошибаешься. — Она склонила голову набок и посмотрела на него с видом человека, который знает абсолютно все. — Сейчас мы приближаемся к эре просвещения. Каждый человек волен выбирать сам свою дорогу и свое место в жизни.

— Правда? И ты считаешь, мисс Всезнайка, что твое место возле плиты и что проще готовить дома, чем покупать консервы в супермаркетах? Они и там прекрасно сохранились. Не хуже, чем в домашних условиях.