Впрочем, ладно. Об этом можно подумать после.

— Мои ученики вымотаны. Слишком много, скажем так, нового. Не стоит судить их строго.

А это наставник. Земной маг спокоен. Эх, Уолт, учиться, учиться и еще раз учиться — и когда-нибудь будешь как наставник.

— Тем не менее, Джетуш, вы вряд ли станете спорить, что Сила, доступная Бессмертным, и Сила, доступная смертным, не равны между собой.

— Ну, признаться, я был бы неимоверно глуп, реши поспорить с Лордом-Повелителем убогов.

Аваддан рассмеялся, и Уолт не смог сдержать дрожь. В смехе убога таился Хаос. Много Хаоса и чего-то такого, чего всегда боишься в темноте.

— Клянусь Разрушением, мы редко встречали таких смелых смертных, Джетуш! — отсмеявшись, сказал Аваддан. — Не говоря уже о ваших нестандартных требованиях. Остальные оказались более банальны в своих условиях.

— Остальные?

— Мой господин, я еще не рассказывал Джетушу Сабиирскому о команде.

— Вот как?

— Не успел, Могущественный. Хирурги…

— Ах да, Хирурги! Не беспокойся, мой верный слуга, мы Уже послали Инженеру и Лорду-Созерцателю ноты протеста. Однако, к сожалению, в нашем нынешнем положении мы не в силах требовать от Архилорда депортации Хирургов. Пока не в силах. Поэтому вынуждены приказать вам молчать о столкновении. Вам понятно, Таллис, Глюкцифен?

— Да, господин.

— Да, Великий.

— Я прошу прощения, однако остальные — кто это?

— Вы сейчас все увидите, Джетуш Сабиирский. Идти осталось недолго.

Идти? Уолту стало нехорошо. Повезло, что он потерял сознание! Еще один марш Ракура просто не выдержал бы.

Легкое прикосновение к правому боку. Эльза.

— Ты пришел в себя? Твоя аура…

Тьфу ты! Да уж, об ауре он и забыл. Уолт нехотя открыл глаза. И обнаружил, что левитирует. Вернее, левитировал не он, левитировали его. Ракура парил в воздухе, двигаясь следом за наставником, Глюкцифеном, Уберхаммером и третьим убогом, который, по всей видимости, и являлся Лордом Авадданом. Вот только на этот раз он не был размером с замок, ростом лишь немного превышал Таллиса. Краснокожий, крупный, мускулистый, рогатый, сверкает декариновой аурой — классический, можно сказать, убог. Одет в серебристый хитон, и, хотя Уолт видел Лорда со спины, почему-то казалось, что лицо у Аваддана сейчас человеческое. Впрочем, убоги могут принимать любой облик, исконный их Лик Ипостаси Порядка был утрачен в тот момент, когда божественная Суть смешалась с Разрушением. Так что тот или иной облик убога — просто привычка или дань иконографии, которая распространена среди Бессмертных. Как и боги, Разрушители довольно консервативны.

Эльза шла рядом с парящим Уолтом. По ее напряженному лицу трудно было понять, о чем она думает. Топающий следом за ар-Тагифаль Игнасс хмурился, его глаза бегали из стороны в сторону, словно он хотел запечатлеть в памяти мельчайшие детали пути. Э-э-э… стоп, а что, Кольца Обмана перестали действовать?

Наставник на ходу повернул голову и кивнул, обнаружив, что Уолт в сознании. В тот же миг левитационное поле исчезло, но Ракура оказался готов к подобному повороту событий. Привычку наставника не расходовать магическую энергию попусту он хорошо знал и ожидал чего-то такого.

— Все-таки нас беспокоит ситуация с вашими учениками, Джетуш, — заговорил идущий впереди Аваддан. Процессия не останавливалась, и Уолту, кое-как приведя в порядок порванный камзол и подранные штаны — убоговские Хирурги! — пришлось бежать, чтобы догнать остальных. Встретившись взглядом с Игнассом, посмотревшим на Магистра, Уолт чуть не споткнулся. Конклавовец строил из себя страдающего мученика, но взгляд выдавал: Игнассу было весело. В уголках глаз лжежреца скакали беззаботные искорки, а если присмотреться, то уголки губ все время норовили приподняться. Складывалось впечатление, что дознаватель вот-вот начнет бодро ухмыляться.

Что, мать Игнасса за ногу, веселого в их положении?! Или фон Неймар знает нечто не ведомое Магистрам?

Игнасс перехватил взгляд Уолта, и его взор тут же потускнел, конклавовец потупился и вздохнул с такой горечью, будто должен был держать ответ перед Судом Истины за грехи всех смертных. Происходящее выглядело настолько естественным, что Уолт засомневался: не почудилось ли ему? Может, показалось, что Игнасс весел?

«Да нет. Не показалось. Это Конклав. Седьмой департамент. Их чародеи не просто чародеи. Они высококлассные профессионалы, знатоки не только магических, но и вольных и механических искусств, специально обучаются душеведению. Вопрос в другом: тогда, изображая веселье, Игнасс тоже играл? И если играл, то с какой целью?»

Эльза сбавила шаг, чтобы Уолт смог ее догнать, и мысли о конклавовце сгинули, изгнанные осознанием того, в какой рвани Ракура вышагивает и как это должно выглядеть со стороны. После схватки с Хирургами Магистр особо не задумывался о состоянии одежды, потом были Кольца Обмана, но вот сейчас внешний вид стал весьма беспокоить боевого мага. Хотя Эльза, кажется, не особо обращала внимание на его отрепья, но все равно, все равно…

— Нам нужны только вы, Джетуш. Уничтожение Инфекции — первостепенная задача. Не хочется, чтобы кто-то отвлекался на иные дела.

«Ага, на такие, например, как пожирание инфернальными тварями учеников, да?» — Уолт спохватился и быстро представил полянку с цветами и феями, кружащимися в Танце Весны. Лорду-Повелителю в своей вотчине прочитать чужие мысли — как хоббиту выпечку приготовить.

— Думаю, моей вины в ошибке… Максвеллиус, правильно? Подозреваю, я не виноват в ошибке Максвеллиуса.

— Максвеллиус лишь Привратник, он открывает Проходы между Равалоном и Подземельем, Небесным Градом и Подземельем, другими Мирозданиями и Подземельем. Он управляет дорогой, ведущей души грешников в адские посмертен, Смертным и нашим собратьям с Неба легко попасть в Нижние Реальности, но Подземелье отрезано от основного бытия Равалона уровнем Везде-и-Нигде. И если боги, постаравшись, смогут преодолеть его, то смертные — никогда. Да, Джетуш, вашей вины нет. Но нет и вины Максвеллиуса. Так сложились обстоятельства.

— О, если так сложились обстоятельства, то, конечно, ничего не поделаешь.

— Это сарказм, Джетуш?

— Да вы что. Как бы я посмел?

Аваддан рассмеялся. Уолта опять передернуло-от его смеха. Гм, надо взять на заметку, что анекдоты Лорду-Повелителю Аваддану лучше не рассказывать. Впрочем, с Архистратигом Нижних Реальностей Ракура вообще не собирался разговаривать. О чем муравью беседовать с ураганом?

— Мы пришли, мой господин. — Глюкцифен услужливо поклонился, затем вцепился во что-то в пространстве, не видимое ни обычным зрением, ни Вторыми Глазами, и дернул, будто срывая завесу.

Смертные и Бессмертные оказались посредине зала, имевшего вид пентаграммы. Пустой зал-пентаграмма. Пустой в смысле меблировки: при виде Аваддана находившиеся в помещении Разрушители почтительно склонились. Седой и худой эльфообразный убог в тоге, какую носят сенаторы Черной империи. Нечто, похожее на слоновью голову на туче. Знакомая Леди-Повелительница Диабола. Рядом с ними стоял точно такой же Аваддан, как возле Джетуша и Глюкцифена с Уберхаммером. Найти десять отличий оказалось бы трудным дело. Да что там — и одно отличие не нашлось бы. Но никто из убогов не удивился наличию двух Архистратигов, и Уолт тоже решил не удивляться. И, кстати, Аваддан действительно носил человеческое лицо: высокий лоб, темные глаза, тонкий нос, толстые губы, квадратный подбородок. Ни дать ни взять трудяга-крестьянин из деревни, которых сотни тысяч по всему Западному Равалону. Учитывая красный цвет лица Архистратига — пьющий крестьянин… Так, Уолт, поляна. Цветущая поляна и хороводы фей.

Еще в зале-пентаграмме находились смертные.

— Джетуш! Как я и думать, именно ты последний! — воскликнула с акцентом на всеобщем человеческая женщина в ярких восточных одеждах. Нечто обволакивающее сочеталось с пышной юбкой, руки были обмотаны легчайшими шелковыми шарфами, высокий ворот поднимался над головой. Приглядевшись, Уолт понял, что она с Дальнего Востока. Раскосые глаза и желтоватость кожи выдавали в женщине уроженку Преднебесной или Я-Маджира. В руках она держала веер, покрытый иероглифами, и медленно обмахивалась.