— Беда — это Инфекция? — уточнил Уолт, пытаясь осознать только что услышанное. Новая война между богами и убогами? Только этого не хватало многострадальному Равалону! Бессмертные, обрушивая друг на друга умопомрачительные Силы, не привыкли обращать внимание на такую мелочь под ногами, как смертные.
— Да, юноша, ты прав, — кивнул козлоголовый. — Беда, поразившая владения моего господина и названная Инфекцией, трагична и загадочна. Мы не в силах справиться с ней.
— А смертные маги в силах?
— Я сейчас расскажу. Слушайте же…
Уолт слушал. Джетуш слушал. И Эльза слушала. Она все-таки успокоилась, и Ракура мог собой гордиться.
А еще слушал Игнасс, и по его угрюмому лицу невозможно было понять, о чем думает дознаватель Конклава. А Уолту очень хотелось бы прочитать его мысли. Почему конклавовец следил за ним? Дело двухгодичной давности или… Нет, лучше без всяких «или». Пускай Конклав интересуется битвой в Границе, но не Проклятой Башней.
Вдобавок откровенность убога наталкивала на кое-какие нехорошие мысли. Например, Подземелье. Знания о нем оставят с ними? Или сотрут? Или (тут Уолт не смог сдержать нервный смешок) заговорят сознания магов, опутав информацию о Подземелье смертоубийственными заклятиями? Козлоголовый говорил, не обращая внимания на сотрудника Конклава, хотя должен был знать, что Конклав спит и видит, как собрать побольше сведений о Нижних Реальностях, чтобы навсегда закрыть ход Тварям и их хозяевам в мир смертных.
Убогство. Вот бы знать, о чем договорился Джетуш с конклавовцем и, что еще интереснее, на чем сошлись наставник и убог, пока Уолт с Эльзой дожидались их внутри угорра. А так приходилось попросту гадать, отвлекаясь от насущных проблем на выдуманные картины, в которых омерзительно выглядевшие Разрушители бросали Магистров и Игнасса в котел с кипящим маслом, крича: «Благодарим за хорошо проделанную работу!»
Ересь, бррр…
Глюкцифен тем временем рассказал следующее. В Кратосе Аваддана и землях вокруг стали появляться области, в которых полностью пропадала Сила убогов. Магические энергии, внешние и внутренние, исчезали, забирая с собой чуть ли не всю ауру Разрушителей, которым не повезло оказаться в зоне бедствия.
— Здесь, в Подземелье, происходит невероятное, — сказал Глюкцифен. — Здесь Мысли Создателя никогда не упорядочивали сущее. Здесь Хаос и Пустота постоянно кружатся в танце, который восхитит только безумцев. Мы привыкли уже ко всему, смертные. Но Инфекция — с таким мы еще никогда не встречались!
Понятное дело, что Разрушители обеспокоились. Аура ведь не просто свечение души в магическом диапазоне, это и энергетический, и астральный, и ментальный, и прочие элементы личностного бытия, объединенные эфиром и проявленные в индивидах как части тонкого тела. Их совокупность позволяет взаимодействовать с миром невидимым, открывая доступ к Полю Сил, и, как говорят натурфилософы, аура направляет потоки жизненных духов, поддерживающих само существование любого объекта в Мультиверсуме миров. Аура богов и убогов еще и несет в себе Искру Творения, окружающую их барьером от эманаций конечного и тленного мира — Онтологическим Эфиром (Онтосом, как назвал его Глюкцифен; Онтический Эфир козлоголовый именовал Онтисом, и Уолт признал, что сокращения вполне разумны и практичны). Исчезновение ауры для убогов подобно извлечению Искры. Попросту говоря — Бессмертные становятся смертными. И, по словам Глюкцифена, такое происходило с каждым присутствовавшим в очаге появления зоны Инфекции. Старшие убоги, которые проходили в зараженные области после их возникновения, просто лишались своей Силы на время нахождения там, после возвращения они снова об ретали свою Мощь. Появление зараженных неведомым феноменом областей и назвали Инфекцией.
— Продолжают ли присутствовать в зонах Инфекции Поля Сил? — спросил Джетуш, опередив вопрос Уолта. Такой же, кстати. Может, формулировка была и другая, но суть та же. Другими словами, Магистров интересовало, можно ли продолжать пользоваться какой-либо магией в пораженных Инфекцией землях.
— В корень зрите, Джетуш Малауш Сабиирский, — довольно закивал Глюкцифен. — Да. То, что мы называем Венами Создателя, а вы, маги смертных, зовете Полями Сил, пребывает в зараженных землях. Чары в них можно создать, но это не чары Бессмертных, не чары богов, не наши. Это магия смертных, это Сила, под которую подстроены ваши Локусы Души.
— Значит, вот почему вам понадобился я… — пробормотал наставник.
— Не только, — возразил Глюкцифен. — Есть еще причина… В сторону!!!
«Кит» вздрогнул и резко изменил направление движения. Уолт, не удержавшись, полетел на пол, Эльза сумела усидеть на лавке, наставник вскочил и твердо стоял на ногах. Чуть не выкатившийся из угла Игнасс растерянно поднял голову. Глаза «преподобного» испуганно расширились. Глюкцифен, неожиданно оказавшийся на «потолке» угорра, бегал туда-сюда, схватившись за голову, и причитал:
— Хирурги! Великий Хаос, ну почему именно они? До владений господина осталось уже совсем ничего!
Уолт поднялся. Вопрос: «Что случилось?» — отпал сам собой, когда сквозь прозрачный бок угорра он увидел, что перед «китом» вырастает серая гора, выбрасывая в небо фонтаны камней и целые пласты земли. На фоне этой горы угорр казался ничтожным мальком. Огромная. Невероятно огромная. Ракура невольно вспомнил древесного гиганта, с которым два года назад столкнулся в Лесу карлу. Тот тоже был огромный. И охренительно разрушительный. Положил он тогда чуть ли не всех карлу…
В следующий миг Уолт понял, что навстречу угорру поднимается совсем не гора. Горизонтальная трещина пробежала внизу, почти над самой землей, распахнулась, демонстрируя сотни рядов шевелящихся клыков. На верхушке раскрылись десятки глазниц, которые уставились на угорра серебряными зрачками.
Это была голова!
— Тв арец и Его Мысли! — в ужасе выдохнула Эльза, глядя на кошмарное создание.
Наставник сохранял спокойствие и неторопливо плел заклинание. Уолт не смог разобрать и половины тех формул мыслеобразов, которые Джетуш использовал. Да уж, вот тебе и без пяти минут кандидат магических наук. Что значит — разница в опыте. Ну и в уровне конечно же.
Тем временем вокруг горы-головы начали падать покрытые огнем каменные глыбы. Некоторые пролетели в опасной близости от угорра, и можно было разглядеть, что они состоят из сотен подвижных частей. «Кит» отчаянно лавировал между пылающими болидами, но их становилось все больше.
— Хирурги! — причитал Глюкцифен, продолжая бегать над магами. — Как они подчинили Преобразованных? И где взяли столько Каменнотелых? Неужели напали на ад иномирья? Но Лорд-Хранитель не простит им! Неужели они не понимают, что после подобного он просто разрушит Врата-в-Лабиринт, а лорд Баалааб никогда больше не допустит Инженера в Подземелье? Клянусь Святой Энтропией, они пожалеют о своем поступке!
— А мы? — Уолт решительно вмешался в словесный поток козлоголового. — Мы пожалеем об их поступке в данный момент?
Глюкцифен остановился и недовольно посмотрел на Магистра. На мгновение пролетавшие рядом пылающие камни осветили козлоголового багровым светом, и Уолту стало не по себе. Внезапно он увидел не кривляку и шута, а разъяренное и готовое к смертельному бою чудовище, перед которым, чего уж там, ни ему, ни даже Земному магу не устоять. Убог-Разрушитель смерил взглядом жалкого смертного, смеющего задавать ему вопросы, и смертный остро осознал и свою смертность, и свою жалкость, и вообще…
Болиды ушли дальше, Глюкцифен вырвал из бородки клок волос и принялся его пережевывать. Уолт моргнул. Видение исчезло. Но впечатление — осталось.
— Если попадемся Хирургам — пожалеем. Я выживу, но вы, смертные, просто потеряете разум от тех сладостных мук, которыми теологи Ордена Гэша одарят вас.
Спасибо, успокоил.
— Преобразованные… мм… Каменнотелые. — Джетуш, внимательно следя за горой и падающими огненными глыбами, начертил в воздухе треугольник в квадрате. Со стеклянным звоном от Земного мага поползли чары Многогранного Щита, накрывая Уолта, Эльзу и Игнасса. На убога наставник Силу не тратил. — Что они такое? Я не чувствую в них убоговскую Силу.
