Однако, как заметила мисс Мэйсон, в девушке чувствовалась какая-то непринужденность, даже элегантность, а руки у нее были красивыми, с тонкими длинными пальцами. Добавьте к этому умные глаза и приятный голос. Ее звали Мэри Стенз.

Этим утром они с Полом Дарком просмотрели четыре кандидатуры. Ни мисс Мэйсон, ни Дарк толком не знали, что требовалось от претенденток. В объявлении говорилось, что требуется некрасивая девушка, хотя это мало о чем говорило. Некрасивость, похоже, являлась чем-то вроде промежуточного звена между красотой и уродством. Но кому под силу определить, где заканчивается первая и начинается второе? К этому добавлялось и другое: характер человека, его воспитание, манеры. Все четыре девушки не отличались красотой, но в остальном были совершенно непохожи друг на друга. Попытавшись представить себя на месте руководителя рекламы косметической фирмы, Дарк наконец остановил свой выбор на одной — не лишенная женственности, с неплохой фигурой и обычным лицом, которое, судя по всему, мог сделать более привлекательным умелый парикмахер и опытная косметичка. Это была Мэри Стенз.

Дарк неторопливо расхаживал по кабинету мисс Мэйсон, курил и прислушивался к тому, как девушка, сидя у стола, отвечает на вопросы Бренды. Время от времени он сам делал какое-то замечание или задавал вопрос, но в основном только молча наблюдал. Из отдельных вопросов и ответов в его воображении, словно в калейдоскопе, все яснее складывалась картина прошлого Мэри Стенз.

Мэри была актрисой, но, похоже, далеко не первоклассной. В течение четырех сезонов она играла в театре небольшие роли, не требовавшие внешней привлекательности. Однажды выступала по телевидению — в сцене, которая по хронометру режиссера заняла одиннадцать секунд; не раз принимала участие в радиоспектаклях — здесь ее выручала хорошая дикция. Года два назад сыграла эпизодическую роль в каком-то неприметном фильме, но монтажер вырезал её эпизод, так что этого не следовало принимать во внимание. Ее амплуа — характерные роли, но в последнее время такие актрисы не очень нужны, и несколько последних месяцев она «отдыхает», зарабатывая на жизнь стенографией и машинописью. К сожалению, стенографистка она неважная, а машинистка — совсем плохая. Итак, ни в артистической, ни в деловой карьере особыми успехами Мэри Стенз похвалиться не могла.

Отец ее был австрийцем, эмигрировавшим в Англию после фашистского путча и умершим от рака в первые месяцы войны. Матери повезло в футбольном тотализаторе, и теперь она добросовестно пропивала выигранные две тысячи фунтов в своей маленькой квартирке в Бейсуотере. Брат Мэри жил в Канаде, старшая сестра — в Беркенхеде. У обоих были семьи и, наверное, у каждого орава детей.

Вот уже много лет, как Мэри отделилась от семьи, предпочитая жить своей жизнью. Вместе с еще одной актрисой-неудачницей она снимала квартиру в Саут-Кенсингтоне, но ее отношения с подругой оставляли желать лучшего. Пенелопа — так звали ее сожительницу — отличалась бешеным темпераментом, и постоянные посещения ее бесчисленных «друзей» становились для Мэри просто нестерпимыми. Мэри с удовольствием бы переехала, если бы нашла недорогую квартиру в приличном районе. Она совсем не была монашкой, однако считала, что даже такие случайные связи должны быть чем-то большим, чем барахтанье в постели с первым попавшимся мужчиной. Конечно, прямо она этого не сказала, но Дарку нетрудно было это понять.

Записав основные данные девушки, Бренда Мэйсон сказала:

— Я должна объяснить вам, мисс Стенз: мы не предлагаем вам постоянной работы в редакции «Наблюдателя». Речь идет скорее о временном журналистском поручении. Мы, в основном, охотимся за всякими необычными историями и частенько привлекаем для этого посторонних людей, чтобы раньше времени не выдать себя.

— Понимаю, — негромко ответила девушка. — Боюсь только, что я мало разбираюсь в журналистике.

— Пусть вас это не беспокоит. От вас потребуется только выполнять определенные указания и самым подробным образом докладывать нам обо всем. За это вы получите приличное вознаграждение, хотя окончательная сумма будет зависеть от того, какую информацию вы сумеете нам дать.

— Что я должна делать? — спросила девушка.

Мисс Мэйсон рассказала ей о плане, связанном с напечатанным в «Гардиан» объявлением.

— У нас уже есть кое-какие полезные сведения, — сказала она. — Эта фирма не хочет воспользоваться услугами профессиональной манекенщицы или актрисы. Поэтому для нас весьма кстати, что вы сейчас работаете машинисткой-стенографисткой. С этого момента и до завершения вашей миссии вы остаетесь только ею. Забудьте обо всем, связанном со сценой. Вы — обычная девушка, работающая в конторе и желающая попытать счастья в другом месте.

— И, самое главное, — вступил в разговор Дарк, — ни слова о ваших отношениях с «Наблюдателем». Вы этого журнала никогда и в глаза не видели. А на объявление ответили по собственной инициативе.

Мисс Мэйсон через стол придвинула к девушке лист бумаги.

— Мы уже приготовили для вас письменный ответ, — сказала она. — Вам остается только подписать его. — И подала девушке авторучку.

Мэри Стенз подписала письмо, не читая.

— Внизу наша фотолаборатория, — продолжала мисс Мэйсон. — Там вас сфотографируют. Наиболее удачную фотографию пошлем вместе с письмом. Конечно, вполне возможно, что из нашей затеи ничего не выйдет. Вас могут даже не пригласить на собеседование. Но не менее вероятно, что именно вы получите эту работу. Для нас это было бы удачей.

— А в чем именно состоит моя работа? — спросила девушка.

На ее вопрос ответил Дарк.

— Мы еще сами не знаем, — прямо сказал он. — Она связана с рекламой нового косметического средства. Его испытывают на выбранной девушке, а затем она будет фигурировать в рекламных объявлениях, в прессе и на телевидении. И, конечно, получит от фирмы определенное вознаграждение.

— Значит… если я получу эту работу, то оплата будет двойная?

— Безусловно. Не знаю, сколько вам заплатят господа от косметики, зато скажу, на что вы можете рассчитывать у нас. Имейте в виду, нас интересует материал только для журнала, что, в конце концов, сводится к количеству напечатанных слов. Чем больше репортаж — тем больше слов. Давайте условимся так: если ничего не выйдет, и вас даже не вызовут на собеседование, мы заплатим вам десять фунтов за потерянное время. Если вызовут, но на работу не возьмут, мы добавим еще десять фунтов. Ну, а если вы получите эту работу и дадите нам нужные для репортажа сведения, вы получите от нас по фунту за каждое напечатанное слово.

Девушка растерянно заморгала.

— Обычно такой репортаж состоит по меньшей мере из двух тысяч слов, — объяснил Дарк. — Иначе говоря, если вы дадите нам подходящий материал, то заработаете две тысячи фунтов или даже больше… Ну, и плюс еще то, что посчитает необходимым заплатить вам косметическая фирма.

Девушка взволнованно вздохнула.

— Такие большие деньги! — прошептала она с едва заметным недоверием.

— Все зависит от вас, мисс Стенз, — коротко ответил ей Дарк. — Мы даем вам совет, а дальше действуйте по своему усмотрению.

— Сделаю, что смогу, — пообещала она.

— Вот и хорошо. — Дарк повернулся к мисс Мэйсон. — Наверное, можно делать фотографии, Бренда.

— Я все устрою, Пол, — ответила мисс Мэйсон. Он вышел из комнаты.

Через полчаса, отправляясь на деловое свидание с представителем крупной фирмы электронных машин, с которым они условились позавтракать, Дарк чуть не столкнулся в вестибюле с Мэри Стенз, которая как раз выходила из лифта, поднявшись из подвального помещения фотолаборатории. Желая как-то подбодрить ее, он схватил девушку за руку, и она благодарно улыбнулась.

— Извините, — сказал Дарк и немного помолчав, спросил:

— Зафиксировали ваш образ?

— Да вроде бы.

Наступило неловкое молчание. Заглянув в карие глаза девушки, Дарк только сейчас заметил, с какой доверчивой искренностью они смотрят на него, и в сравнении с этим взглядом собственный скептицизм показался ему жалким и никчемным.