Эсккар не обращал внимания на его крики, пока солдаты срывали с Локи одежду. Другие отвязали Натрам-зара и поместили Локи на его место. Локи закричал, когда солдат принес новых угольков на глиняном осколке и подбросил в огонь.

Солдат стал помешивать угли и щепки в чаше этим же осколком, пока пламя снова не разгорелось. Затем он пододвинул чашу под ноги Локи. Еще один солдат подбросил в огонь щепок. Стражники заняли места по обеим сторонам беспомощного пленника.

Локи закричал, его тело стало дергаться и извиваться, и он непроизвольно обмочился. Огонь зашипел, когда на него попала моча, но не потух. Глаза Локи округлились от ужаса, он пронзительно визжал в панике и просил милости.

— Добавьте еще дров, — приказал Эсккар. — Пусть огонь получше разгорится.

— Калдор заставил меня это сделать, достопочтенный господин, — судя по голосу, Локи был в отчаянии. — Это все Калдор. Он заплатил Натрам-зару десять золотых монет, чтобы убить ее. Он хотел, чтобы она умерла… Он хотел, чтобы она умерла…

Солдат поднял голову и посмотрел на Эсккара.

— Подожди.

Сломленный Локи заговорил. Слова лились потоком, его не приходилось понукать. Локи знал все — про сумму, заплаченную золотом, про серебро для покупки коня, про встречи с Натрам-заром в харчевне. Детали совпадали с рассказом наемного убийцы. Теперь никто в нем не сомневался. Калдор был виновен, и все собравшиеся во дворе это знали. Закончив говорить, Локи обвис на веревках, слезы катились у него по щекам.

— Заткните ему рот кляпом, потом приведите Калдора, — приказал Эсккар. — Пора нам послушать его версию.

Когда Бантор тащил Калдора из дома, солдаты кричали, требуя его смерти. Звук эхом отдавался от стен и доносился до тех, кто собрался на улице.

Калдора подтащили к Эсккару и толкнули, чтобы он снова встал на колени. Руки у него так и были связаны за спиной.

— Тихо! — крикнул Эсккар и подождал, пока все замолчали. Воцарилась мертвая тишина, и слова Эсккара громко зазвучали во дворе: — Калдор, мы допросили Натрам-зара и Локи. Они нам все рассказали. Про золото, коня, план. Теперь все известно. А сейчас пришла твоя очередь говорить, или ты займешь место Локи между двух деревьев. Объясни мне, почему ты хотел убить Треллу.

Калдор посмотрел на отца, которого держали два стражника, причем скорее, чтобы не дать ему упасть, а не сдерживая его.

— Папа, это… это все вранье! Я ничего не сделал. Ничего! Скажи им, папа!

Голос Калдора в этот момент напоминал голос ребенка, он был высоким и пронзительным. Калдор понял, что впервые в жизни даже его отец не может его спасти.

Эсккар повернулся к Никару, лицо которого посерело от разворачивавшихся перед ним ужасов. Толпа и солдаты потребуют смерти его сына, и теперь Никар, вероятно, боялся, что и его самого, и его Семью ждет та же участь.

— Расскажи им все, сын мой, — Никар с трудом выдавливал каждое слово. — Скажи им правду, чтобы избежать пытки.

— Я ничего не сделал, папа. Наверное, это все Локи! Он хотел Треллу с тех пор, как она появилась у нас в доме. Локи… это был Локи!

Услышав, как молодой хозяин обвиняет его, Локи попытался что-то сказать, но из-за кляпа во рту у него ничего не получилось. Прозвучали только какие-то сдавленные звуки. Локи извивался и пытался высвободиться, но люди и веревки крепко его держали.

Эсккар пришел в ярость и схватил Калдора за волосы.

— А откуда Локи взял десять золотых монет, Калдор? И еще двенадцать серебряных на коня? У Локи в самом деле столько золота? И он готов их потратить на убийство женщины? Вы так хорошо платите слугам?

По двору прокатились одобрительные возгласы: солдатам понравилось, как их командир с легкостью уличил Калдора во лжи.

— Пожалуйста, Эсккар, пожалуйста, пощади моего сына, — умолял Никар, пока его сын стоял на коленях в пыли, пытаясь подобрать слова для ответа. — Мы дадим тебе золото… уедем из Орака… сделаем все, что ты захочешь. Пожалуйста, сохрани ему жизнь, достопочтенный Эсккар.

Никар никогда раньше не называл его так, но Эсккар не обратил внимания на эти слова.

— Сохранить ему жизнь, чтобы он еще раз попытался убить Треллу или заплатил еще денег Сисутросу, чтобы тот меня предал?

Солдаты резко вдохнули воздух. Все повернулись к Сисутросу.

— Да, это правда, — продолжал Эсккар. — Калдор давал золото Сисутросу и обещал еще больше после моей смерти. Но Сисутрос пришел ко мне и все об этом рассказал. Мне давно следовало убить Калдора, но я подумал, что молодой дурак выучил урок и будет вести себя подобающим образом.

Пока Эсккар говорил, Сисутрос завел руку за пояс и извлек небольшой кошель с золотом Калдора. Он раскрыл кошель и высыпал монеты в пыль у ног сына Никара.

Теперь Калдора охватил настоящий ужас.

— Папа, пожалуйста! Она только рабыня! Дай ему серебра, нет, золота, чтобы он успокоился!

Сын Никара знал традиции деревни. Если кто-то наносил увечья чьему-то рабу или даже убивал его, размер обычного штрафа составлял десять серебряных монет.

— Он сможет купить десять женщин лучше ее! Я не должен умирать из-за рабыни! Пожалуйста, папа! Пожалуйста!.. — он замолчал.

— Ты дурак, Калдор! — закричал Никар на сына. Лицо у него раскраснелось от ярости, и он пытался вырваться из рук стражников, но у него ничего не получалось. — Она не рабыня! Эсккар освободил ее до того, как уехал из деревни. Это было сделано тайно, при двух свидетелям — при мне и Корио. Их поженил жрец в храме Иштар. Она его жена!

Все пораженно посмотрели на Эсккара.

— Отпустите его, — сказал Эсккар стражникам, которые сдерживали Никара.

Никар остался стоять на месте, только раскачивался из стороны в сторону. Затем он шагнул вперед и с силой ударил сына по лицу, причем так, что парень отлетел назад.

— Ты — глупый ребенок! Ты хотел убить свободную женщину, а не рабыню.

Никар пытался привести дыхание в норму. Судя по виду, он был готов рухнуть без чувств.

— Никар, — Эсккар шагнул к нему. Солдаты ждали приказа, который будет означать смерть Калдора и его отца. — Никар, ты проявлял только уважение и ко мне, и к Трелле. Я дал тебе слово защищать Орак, потому что видел, как много деревня значит для тебя. Поэтому я сохраню тебе жизнь и даже жизнь твоего глупого сына.

Эсккар обвел взглядом солдат, которые пораженно слушали его.

— Вместо этого я уеду из Орака. Если Семьи так сильно желают от меня избавиться, я не хочу причинять им лишнее беспокойство. Как только Трелла сможет путешествовать верхом, мы покинем Орак. Вы можете сами отражать атаку варваров. Или не отражать. Для меня это уже не имеет значения. Если кто-то хочет последовать за мной, приглашаю всех желающих.

Он повернулся к Бантору.

— Отпусти Калдора, — приказал он, затем снова повернулся к Никару. — А теперь иди. Забирай свое золото и молись всем богам, чтобы я больше никогда в жизни не видел твоего сына.

Бантор не пошевелился. Никто не шевелился. Никто не произносил ни звука. Тянулись минуты. Даже Никар застыл на месте, пока тишину не прорезал голос Калдора:

— Да, папа, да! Забери меня домой. Пусть варвар уезжает! Пусть уезжает!

Гат опустил руку на рукоятку меча.

— Клянусь Мардуком, я отправлюсь с тобой! Я не стану сражаться за трусов, которые наносят женщине удар в спину. Но вначале я разберусь с этим маленьким куском дерьма.

Он выдернул меч из ножен и шагнул к Калдору. Эсккар преградил ему путь.

— Нет. Убери меч.

— Я тоже поеду с тобой, — заговорил Бантор, сделал шаг в сторону и пнул Калдора в спину. — И поедут все мужчины, которые хотят сражаться.

К ним присоединился Сисутрос, и его голос звучал громче других.

— Мы все уедем! Нам не нужен Орак. Мы можем построить свою деревню на западе, и нашим вождем будет Эсккар. Лучше построить свою деревню и сражаться за самих себя, чем за трусов и убийц.

Одобрительные крики звучали все громче и громче, эхом отражались от стен двора и поднимались к небу. Мечи сверкали в свете факелов. Солдаты выкрикивали имя Эсккара или Треллы, некоторые добавляли: “Смерть Калдору!”