— Что? — Теперь Мэгги уставилась на него. — Нет, конечно, я не собираюсь возбуждать дело. Как вам это могло прийти в голову?
— Тогда при чем здесь адвокат?
— При том… — она осеклась, отмахнулась от другой мухи, кружившей около ее лица, и закусила нижнюю губу.
Воспользовавшись паузой, он произнес:
— Мисс Эдейр, Мэгги, прошу вас, не бойтесь меня. Я здесь не для того, чтобы причинить вред. Вам. Или Джолин. Каким бы то ни было образом.
Быстрым движением она откинула волосы назад.
— Не бояться? Почему вы думаете, что я боюсь вас?
— Очень просто, — ответил он. — Вы выглядите испуганной. И ваши поступки говорят об этом. Агрессивность часто бывает просто защитной реакцией.
Мэгги отняла руку от двери, спрятав ее за спину, чтобы он не увидел, как она дрожит.
— Я надеюсь, что этот экспресс-анализ сделан бесплатно, потому что вы целиком и полностью ошибаетесь, а мне бы очень не хотелось получить счет за неправильный диагноз. Каким же нахальством надо обладать, чтобы сказать про кого-то, что он «выглядит испуганным», если абсолютно не знаешь этого человека и даже не можешь сказать, как он мог бы выглядеть, если бы был действительно испуган.
Он бросил еще один быстрый, оценивающий взгляд на нее.
— Однако есть общие симптомы: сильная бледность, дрожащие руки, влажная кожа.
Мэгги поймала себя на том, что как раз собиралась смахнуть пот с лица.
— В самом деле, что вам нужно, доктор? — спросила она с преувеличенным спокойствием. — Чего вы хотите от меня?
— Я же сказал. Нам необходимо поговорить. О Джолин и Энди. А меня зовут Джон.
— Мне нечего сказать вам о моей дочери.
— Может быть, она захочет спросить меня что-нибудь о ее сестре, — сказал он. — Моя дочь очень хотела приехать со мной, но по случаю сегодняшнего поведения ей придется в течение недели посидеть дома после школы.
— Джолин сейчас спит и, у нее нет ни малейшего желания узнавать что-либо о вас или о вашей дочери. Поймите это, доктор, раз и навсегда. Я удочерила Джолин на законных основаниях, и никто не имеет права отобрать ее у меня. Дело обстоит именно так, и нам больше не о чем говорить.
Он покачал головой.
— Это слишком важный вопрос для наших детей, чтобы мы могли не обращать на него внимания.
— Однако я не буду обращать на него внимания до тех пор, пока моя дочь не решит сделать это, — голос Мэгги сорвался. — А когда… если… она начнет задавать вопросы, я найду возможность объяснить ей все так, чтобы она была удовлетворена. А сейчас меня ждет работа, если позволите…
— Как? — спросил он, придерживая плечом дверь, которую она собиралась захлопнуть. — Как вы сможете объяснить своему ребенку, что у нее есть сестра-близнец, о которой она никогда не слышала — и вы тоже никогда не слышали до сегодняшнего дня?
Из-за его упрямого нежелания уезжать Мэгги очень хотелось закричать на него, ударить его чем-нибудь, заставить его услышать то, что она говорит. А она говорила — нет, никаких обсуждений, нет, нет, он не должен стоять здесь, на пороге, нет, не должно было случиться то, что привело его сюда. Она говорила «нет», но он действовал так, как будто бы она говорила «да». Мэгги понимала, что в нем было какое-то упрямство, которое делало тщетными все ее попытки, потому что она узнала в этом упрямстве одно из своих наименее привлекательных качеств. И если она была сейчас каменной стеной, то он был всесокрушающим тараном.
— Поверьте, — снова заговорил он, — моя дочь не может просто так позабыть эту ситуацию, и я не могу тоже. Она хочет получить объяснение. Они близнецы, понимаете, близнецы, Бога ради. Сестры. Они нуждаются друг в друге. Нам придется с этим считаться.
Мэгги потеряла остатки контроля над собой. Упершись кулаками в бока, она заговорила:
— Нет, черт возьми! С чем вам и вашей жене придется считаться, так это с тем, что вы бросили девочку! Теперь ее мать — я, и ничто не может изменить этого. Как вы смеете приходить ко мне и плакаться, что ваша дочь «нуждается» в сестре? Вы должны были подумать об этом семь лет назад и…
— Секундочку! — Он нахмурился, и глаза его потемнели. Джон сделал шаг по направлению к ней и остановился в нескольких сантиметрах от нее. — Неужели вы считаете, что я являюсь их биологическим отцом?
Мэгги стояла неподвижно, скрестив руки на груди.
— А разве нет?
— Боже мой, нет! Так вот откуда эта неприязнь! Я и моя покойная жена удочерили Энди, когда она была совсем маленькой. Мы… — Он оборвал свою речь на полуслове и провел рукой по лицу. На ней блеснуло обручальное кольцо. — Мы никогда не предполагали, что их могло быть двое… Если бы мы знали, мы бы постарались взять обеих, но… — Он безнадежно махнул рукой. — Я никогда не буду пытаться отобрать у вас вашу дочь.
У Мэгги подкосились колени от облегчения. Она отступила на шаг, чувствуя, что ее сердце колотится, как во время быстрого бега. Он не был отцом Джолин! Он ничего не требовал!
Джон переступил через порог и поддержал ее за плечи, увидев, что она пошатнулась. Мэгги заглянула в его глаза и увидела там беспокойство и заботу. У него были большие теплые руки, и она вздрогнула, почувствовав неожиданное и безрассудное желание шагнуть вперед и положить голову ему на грудь. В тишине она могла слышать, она была уверена, что слышала, как бьется его сердце — медленно, спокойно, и в такт ему на шее пульсировала жилка.
Неожиданно Мэгги поняла, как хорошо чувствовала себя ее дочь в объятиях этого человека. Он не произнес ни слова. Легкий ветерок проник через открытую дверь, всколыхнул прядь ее волос и опустил на лицо. Джон осторожно подхватил пальцем эту прядь и откинул ее. Пока они пристально вглядывались друг в друга, его ладони сжимали ее плечи, и на одно мгновение она с замиранием сердца подумала, что сейчас он заключит ее в объятия. Она удивилась самой себе, той части своего существа, которая хотела этого, хотела почувствовать радость от его близости.
Мэгги приказала себе отодвинуться от него, но чувствовала себя как марионетка в чьих-то неумелых руках. Возбуждение нарастало в ней как разгорающееся пламя. Если он крепко обнимет ее сейчас, она, наверное, растает или, может быть, вспыхнет?
Она поднесла дрожащую руку к его лицу, но Джон, совершенно непонятным для нее образом, очутился в метре от нее с непроницаемым, даже холодным выражением на лице. Это заставило ее вспыхнуть от неловкости. Мэгги постаралась взять себя в руки и резким движением откинула волосы и заправила их за уши.
— Косвенные улики, — сказала она, наконец обретя голос и опираясь на стену. — Не могу поверить, что попала в такую ловушку. — Ей удалось выдать естественный смешок. — Видите ли, это все ваши глаза. Они так похожи на глаза Джолин, что я не могла не сделать поспешных выводов… — Мэгги замолчала, успокоилась, бросила взгляд вниз, на его руки, опущенные вдоль тела. Они были сжаты в кулаки. Она посмотрела выше, на его широкую грудь, на открывающий шею ворот рубашки и на ту жилку на шее. Она по-прежнему дергалась, хотя уже не так часто. Мэгги выдавила улыбку, но он не улыбнулся в ответ.
— И вы, возможно, так же ошибаетесь, — быстро продолжила она. — Делаете поспешные выводы, опираясь на косвенные улики. — Она ухватилась за эту мысль, в которую ей так хотелось верить, в то время как ее руки беспокойно двигались. — Все ваши предположения построены на косвенных уликах. Возможно, они вовсе не разлученные в детстве близнецы, а просто две очень похожие девочки.
— Мэгги, — сказал Джон, и его голос дрогнул, когда он произносил ее имя. Он кашлянул и заговорил снова, думая, что если она так быстро пришла в себя после того пережитого ими обоими мгновения умопомешательства, то, может быть, она и не принимала все это близко к сердцу. Ведь она в мгновение ока стряхнула с себя наваждение, поправила прическу и вернулась к прежней теме как ни в чем не бывало.
Он почувствовал едва уловимый запах ее духов, и тело его налилось тяжестью, на него нахлынуло странное чувство — он подумал, что хотел бы быть похоронен вместе с Лаурой. Это удивило его, мгновенно вернуло к реальности и заставило отступить еще на один шаг от Мэгги Эдейр, незнакомой и непонятной женщины, не в его вкусе, ничуть не похожей на тихую и спокойную Лауру. Ему не приходилось раньше испытывать подобного ощущения — эта женщина была ему прямо-таки физически необходима.
