– Что? А в чем дело? Котик, ты кто такой?

– Я-то? Хороший парень, хочу отлично провести ночку. С одной из вас, – добавил он, глядя на дрожащую Марину.

– Зачем вы его остановили?

– Это не мы, он сам остановился.

Свекровь уперла руки в бока:

– Послушай, донжуан, не надо нас злить. Ты один, а нас четверо. В случае чего тебе мало не покажется.

– Да? А может, поспорим? – Гигант надвигался на женщин.

Евгения с Фимой прижимались к Розалии, Мариночка пряталась за спиной «учительницы».

Положение, надо заметить, тупиковое.

– Котик, давай договоримся по-хорошему, – лепетала мэтресса. – Ты сейчас уедешь, а мы с подругами завтра днем поставим в церкви свечку за твое здоровье. Согласен?

– Розалия Станиславовна, мне страшно.

– Марина, мы тебя отвоюем.

– Кончай ломаться, шлюшка, – гремел бугай. – Садись в машину, а то силой затащу!

– Не приближайся ко мне!

– Девочки, надо визжать.

– Нет! – рявкнула Розалия. – У меня идея получше.

Нагнувшись к Ефимии, она затараторила:

– Фимочка, ласточка моя, представь, что этот придурок – твой бывший муж. Он всю жизньтебе изменял, колотил и выгонял из дому. А однажды выставил босиком на тридцатиградусный мороз.

Фима засопела.

– А еще, – свекровь соображала, как бы вывести Поликарповну из себя, – он потоптал все твои клумбы с пионами. Все! До единой! Нет у тебя больше красивых клумб, Фимка, нет. Царствие им небесное.

Ефимия Поликарповна оттолкнула от себя Розалию, опустила голову чуть ниже – как бык накорриде, – расправила плечи, и…

Подняв с земли корягу, она со всего размаху заехала громиле по плечу.

– Сукин сын! Моей кровушки тебе мало было? Так ты теперь поднасрать мне захотел, ублюдок? Я тебе за пионы руки пообрываю, зубы повышибаю, волосы повыдираю. Куда пошел, скотина?! Стоять! А-а-а…

Второй удар пришелся по капоту, третий по стеклу, а садануть по «Вольво» еще раз Ефимия не успела. Иномарка рванула с места, оставив после себя одно лишь воспоминание.

– Фима! – Розалия заключила ее в объятия. – Ты наша спасительница! Твоя шизофреническая фантазия нас выручила! Мы твои должницы. Куколка моя гламурная, я тебе настолько признательна, что в знак благодарности за твой героический поступок отказываюсь брать с тебя за урок полторы тысячи долларов. С этого дня станешь платить мне тысячу четыреста пятьдесят пять баксов.

Фима прослезилась:

– Ой, спасибочки. Добрая вы душа, Розалия Станиславовна.

Розалия жеманно отмахнулась:

– Ну что ты, я не ангел, я простая гламурная христианка богемно-элитного происхождения.

За три дня до Нового года Светлана связалась с Каткой и радостно сообщила, что, как и предполагала Копейкина, Надежда Романова дала о себе знать.

– Стричь ее болонок поедет Вита Арнольдова. Завтра в полдень.

– Арнольдова отправится к Романовым прямо из салона?

– Да. В десять у Виты клиент, к одиннадцати она должна освободиться.

Повесив трубку, Ката стала заламывать пальцы.

– В полдень, в полдень, – бормотала она, меряя шагами спальню. – Значит, ровно в двенадцать я должна быть во всеоружии.

Утром, насильно запихнув в себя бутерброд с сыром, Катарина закрылась в комнате и быстро стянула с себя джинсы с блузкой. Для предстоящей поездки необходимо облачиться в неброскую безразмерную одежонку, на которую впоследствии Ката возлагала большие надежды.

Выбор пал на длинную черную юбку, серую – донельзя растянутую – кофту и темно-синюю бейсболку. Ее Ката надела после того, как, собрав волосы в пучок, закрепила его на затылке при помощи нескольких шпилек.

Осмотрев себя в зеркале, она спохватилась и выудила из трюмо солнцезащитные очки.

Козырек бейсболки закрывал лоб, очки скрывали глаза, а приподнятый ворот кофты делалневидимым подбородок.

Облачившись в старенький пуховик, Катарина поспешно выскользнула в прихожку. Когда-то куртец считался модным, его Ката приобрела еще до встречи с сыном Розалии. После свадьбы материальное положение бывшего бухгалтера резко улучшилось, необходимостьрядиться в пуховик отпала сама собой. Ему на смену пришли шубки. Но расстаться с вещью, которую совсем недавно считал главным атрибутом своего гардероба, всегда невыносимо жалко. Катарина забросила пуховик в самый дальний угол, полагая, что момент прощания настанет позже. Конец пуховика все не приходил. И вот теперь стало понятно почему. Сегодня наличие старой шмотки в шкафу оказалось как нельзя кстати.

В салон Копейкина вбежала в начале двенадцатого. Запыхавшись, она подлетела к столику Светланы и с придыханием выпалила:

– На дорогах пробки. Вита еще здесь?

Света нахмурилась:

– А вы, простите, кто?

Ката сняла очки:

– Пусть моя маскировка тебя не смущает.

– Ой, это вы?!

– Где Вита?

– Сейчас выйдет. Клиент уже ушел, но она продолжает копаться. О пунктуальности Витка даже не слышала, клиенты неоднократно жаловались, что Арнольдова позволяет себеопаздывать. А ей хоть бы хны. Копуша, каких свет не видывал. Да вы присаживайтесь, я… О! А вот и Вита.

Длинноногая брюнетка прошествовала мимо Светланы и, не соизволив посмотреть в еесторону, направилась к двери.

– Видали? Нос задирает выше крыши. Недавно подцепила упакованного парнишу итеперь трындит на каждом шагу, что скоро уволится из салона. Машину купила, вернее, парень подарил. К ней сейчас на пьяной козе неподъедешь.

Ката бросилась за Арнольдовой.

Вита садилась в «Тойоту», когда Копейкина,коснувшись локтя девушки, проговорила:

– Вита, я должна отнять у вас пять минут драгоценного времени.

– Вы верно подметили, мое время драгоценно, мне некогда. Я спешу.

– Знаю. Более того, я осведомлена о вашем маршруте. Вы торопитесь в коттедж к Романовым.

Девушка вскинула выщипанные бровки.

– Ну, допустим, я действительно еду туда, и что дальше?

– Предлагаю вам сделку.

– Какую еще сделку? Отойдите от меня.

– Вместо вас к Романовым поеду я.

После непродолжительной паузы Арнольдова расхохоталась:

– Вас давно из психушки выписали?

– Я не шучу.

– Отойди от машины! – Вита стиснула зубы.

– Не горячись. Я заплачу.

– Заплати лучше врачам, пусть не жалеют денег тебе на лекарства!

Катка поняла: в лице Виты она не обретет поддержку. Не оставалось ничего другого, как перейти к более решительным действиям.

Отступив на шаг от иномарки, Копейкина облизала губы и равнодушно бросила:

– Моя попытка успехом не увенчалась. Что ж, придется обращаться в органы.

Арнольдова моментально навострила ушки:

– В какие органы?

– Во внутренние. Я ж хотела сначала сама во всем разобраться, а потом действовать по ситуации, но раз в тебе нет ни капли сострадания и понимания, я умываю руки.

– Да подожди, – Вита тронула Катку за плечо. – О чем ты? Я понять ничего не могу! Зачем ментов приплела? Вообще, ты кто такая?

– Надя Романова в опасности, – зачастила Копейкина. – Ей необходима помощь со стороны, но в коттедже практически не бывает посторонних. А ее саму не выпускают. Вызывая на дом парикмахера для стрижки болонок, Романова лелеет надежду, что мастер станет той спасительной ниточкой, которая свяжет ее с внешним миром. Я это точно знаю. По словам Нины, болонки неухоженны, внешний вид шерсти оставлял желать лучшего, но тем не менее Надя вызвала парикмахера. Неувязочка выходит. С одной стороны, хозяин якобы заботится о своих питомцах, платит большие деньги за стрижку, а с другой – ему абсолютно наплевать, что у собак свалявшаяся шерсть. Болонки – это всего лишь предлог. Повод, чтобы мастер беспрепятственно проник на территорию коттеджа. Понимаешь?

Вита мотнула головой:

– Не совсем. Кто такая Нина?

– Ниночка Величковская.

– Ай…

– Я в курсе, что Нина умерла, – Ката посмотрела на часы. – Двадцать минут двенадцатого. Пора ехать. Ты согласна действовать со мной заодно?