Данте резко опустил ноги на пол, встал и заходил по лаборатории, словно разминаясь после долгого бездействия.

– Все кому не лень считают себя долбаными папарацци.

– Представляю, как парень, сделавший снимки, наложил в штаны, когда увидел приближающегося к нему воина Рода, – сказал Рио, улыбаясь и глядя на Лукана. – Ты стер ему память или просто вежливо попросил удалиться с места событий?

– Это был не парень, а женщина. – Лукан обвел взглядом товарищей, по выражению его лица едва ли можно было догадаться, что он собирается сообщить. – И она Подруга по Крови.

– Madre de Dios! – воскликнул Рио, запуская пятерню в густую шевелюру. – Подруга по Крови?.. А ты уверен?

– У нее есть метка. Я видел ее собственными глазами.

– И что ты с ней сделал? О боже, надеюсь, ты не…

– Конечно нет, – резко оборвал его Лукан, недовольный намеком испанца. – Я не причинил женщине никакого вреда. Это табу я никогда не нарушу.

Более того, он не сделал Габриэллу своей собственностью, хотя был очень близок к этому той ночью у нее дома. Лукан стиснул зубы, волна дикого голода накрыла его, как только он вспомнил Габриэллу, уютно свернувшуюся калачиком в своей постели. Какой нестерпимо сладкий вкус она оставила на его языке…

– Что ты собираешься с ней делать, Лукан? – взволнованно спросил Гидеон. – Мы не можем оставить ее на растерзание Отверженным. Совершенно очевидно, что она привлекла их внимание, когда делала эти снимки.

– А если Отверженные узнают, что она Подруга по Крови… – подхватил Данте, и все закивали.

– Здесь, под защитой Рода, она была бы в безопасности, – сказал Гидеон. – А еще лучше, если официально признают ее право находиться в одной из Темных Гаваней.

– Я знаю правила! – огрызнулся Лукан.

У него вызывала ярость мысль о том, что Габриэлла может оказаться в руках Отверженных или в руках какого-нибудь представителя Рода, если он поступит по всем правилам и доставит ее в одно из убежищ Темной Гавани. Вспыхнувшее в нем чувство собственника, нежелательное и непреодолимое, не позволяло ему принять ни один из возможных вариантов.

Ледяным взглядом он посмотрел на Гидеона:

– Ответственность за эту женщину лежит на мне. Я сам решу, как поступить.

Никто не посмел ему возразить, он этого и не ожидал. Лукан, как старший, как П1, основатель касты воинов, обладал непререкаемым авторитетом по праву первородства и мощи мечей. Его слово было законом, и все уважали это.

Данте поднялся, подбросил malebranche, одним ловким движением поймал его и спрятал в ножны.

– Четыре часа до заката. – Он бросил взгляд в сторону Рио и Конлана. – Как насчет того, чтобы потренироваться перед выходом на поверхность?

Оба парня с готовностью подхватили его предложение, в знак уважения кивнули Лукану и направились в тренировочный зал.

– Еще что-нибудь нашел на Отверженного из Сиэтла? – спросил Лукан, когда они с Гидеоном остались в лаборатории одни.

– Веду перекрестный просмотр всех информационных источников. Еще минута – и все будет ясно. – Гидеон исступленно колотил по клавишам. – Готово. Кое-чем порадовала Джи Пи Эс Западного побережья. Интел выудил всю подноготную этого парня до его ареста. Взгляни.

На экран монитора вывалилась целая коллекция кадров, съемки коммерческой рыболовной пристани Пьюджет-Саунда велись со спутника ночью. В фокусе был длинный черный седан, припаркованный за полуразрушенным зданием в самом дальнем конце причала. У заднего пассажирского окна, склонившись, стоял тот самый Отверженный, что сбежал от Лукана несколько дней назад. Гидеон пролистал фотографии: Отверженный долго беседовал с кем-то, скрытым за тонированными стеклами автомобиля. Далее на снимках было видно, как задняя дверца открылась и Отверженный нырнул в салон.

– Стой. – Лукан впился взглядом в руку, открывшую дверцу. – Крупный план можешь сделать?

– Попробую.

Изображение увеличилось чуть ли не во весь экран, но Лукан и без того был уверен в том, что увидел. Едва различимые, но не оставлявшие никаких сомнений, на крепком запястье, выглянувшем из-под французской манжеты, красовались дермаглифы П1.

Сейчас их заметил и Гидеон.

– Разрази меня гром, ты только посмотри! – воскликнул он, не отводя взгляда от монитора. – Наш милый парень из Сиэтла водил дружбу с очень интересными типами.

– Может быть, и сейчас водит, – сказал Лукан.

Хуже этого они и представить себе ничего не могли:

Отверженный в компании с представителем первого поколения вампиров. П1 в большей степени, нежели вампиры поздних поколений, подвержены Кровожадности, она у них имеет более тяжелую форму, и П1 превращаются в смертельно опасных врагов. Если в голове П1 созрел план организации восстания Отверженных, это означает только одно – начало беспощадной братоубийственной войны. Когда-то очень давно Лукан принимал участие в подобной войне. Повторения он не желал.

– Распечатай все, что у тебя есть на него, включая несколько фотографий с глифами.

– Пожалуйста. – Гидеон щелкнул клавишей.

– Если у тебя еще что-нибудь появится на эту парочку, всю информацию мне. Я займусь ими лично.

Гидеон кивнул, но поверх очков он с тревогой посмотрел на Лукана:

– Знаешь, не рассчитывай, что сможешь справиться с ними в одиночку.

Лукан пронзил его взглядом:

– Подскажи, кто сможет?

Разумеется, у компьютерного гения вертелась на языке масса предостерегающих аргументов, но у Лукана не было настроения его слушать. Близилась ночь, а с ней и новая охота на врагов. Надо было еще успеть привести в порядок мысли, приготовить оружие и решить, с какого района города они сегодня начнут охоту. Хищник в Лукане испытывал голод и рвался в погоню, но не ради самой битвы он будет охотиться на Отверженных.

Мысли Лукана устремились к тихому дому в Бикон-Хилл, к той ночи, которой никогда не должно было быть. Аромат жасмина, нежная мягкость теплого, томящегося тела отравляли его ядом желания. Он напрягся, возбуждение поднималось волной, стоило лишь вспомнить о ней.

«Черт побери».

Только по этой причине он до сих пор не доставил ее в бункер, где она находилась бы под надежной защитой. На расстоянии она была для него менее опасной, а здесь, в непосредственной близости, превратилась бы в настоящую катастрофу.

– С тобой все в порядке? – спросил Гидеон, развернувшись на стуле и глядя на Лукана. – Дружище, у тебя сегодня лицо – воплощение бешеной ярости.

Лукан так погрузился в свои мрачные размышления, что не заметил, как удлинились клыки и сузились зрачки. Но это была не бешеная ярость. Это была страсть. Рано или поздно ему придется ее удовлетворить. С этой мыслью он взял со стола телефон Габриэллы и вышел из лаборатории.

– Еще десять минут – и все готово, – вслух произнесла Габриэлла, глядя в духовку. Соблазнительный аромат домашних маникотти[7] наполнял кухню.

Она закрыла дверцу духовки, установила таймер, вновь наполнила бокал красным вином и направилась с ним в гостиную. Тихо играла старая запись Сары Маклахлан. Только к восьми вечера Габриэлла начала приходить в себя после пережитого утром стресса. Она сумела сделать пару приличных снимков, которые могут лечь в основу цикла, но самое главное – ей удалось унести ноги от громилы, по всей видимости охранника заброшенного приюта.

Это событие стоило отметить.

Габриэлла устроилась на подушках в углу мягкого дивана. Волосы, все еще влажные после ванны, она собрала на затылке в небрежный хвост, выбившиеся пряди змейками лежали на плечах. Оттаяв в ванне и надев удобные серые брюки для занятий йогой и розовую футболку с длинным рукавом, женщина наконец-то перестала дрожать и готова была наслаждаться вечером и уединением.

Когда раздался звонок в дверь, она чертыхнулась про себя и решила проигнорировать непрошеного гостя. Но звонок повторился, на этот раз более настойчивый, за ним последовал резкий и сильный стук – неизвестный не собирался сдаваться.