– Восхитительно, вы только посмотрите, какая игра света и тени…

– Обратите внимание, здесь все словно пропитано печалью, но есть место и надежде…

– …фотограф очень молод, но, несомненно, займет достойное место в современном искусстве…

Габриэлла Максвелл отошла в сторону от посетителей выставки, шампанское в бокале успело нагреться, а безликие, безымянные VIP-персоны продолжали с энтузиазмом рассматривать десятка два черно-белых фотографий, развешенных по стенам галереи. Из своего угла Габриэлла смущенно осмотрела фотографии. Работы хорошие – возможно, немного вызывающие: в качестве объектов выбраны заброшенные фабрики и полуразрушенные судоверфи на окраинах Бостона, – но она никак не могла понять, что особенного все остальные в них находят.

Габриэлла еще раз окинула их взглядом и предоставила другим проникать в глубинный смысл запечатленных образов, а в конечном итоге – определять стоимость фотографий. Интроверт по натуре, она чувствовала себя не совсем комфортно в центре всеобщего внимания и восхищения… но именно это позволяло ей оплачивать счета. И очень даже неплохо. А сегодня вечером еще и счета ее друга Джейми, владельца небольшой арт-галереи на Ньюбери-стрит, в которой за десять минут до закрытия густо роились потенциальные покупатели.

Утомленная встречами, приветствиями, вежливыми улыбками, которыми пришлось одаривать каждого – от жен толстосумов из Бэк-Бэй до готов, щеголявших друг перед другом, и перед нею в том числе, живописными татуировками и немыслимым пирсингом, – а также уставшая от непрерывного анализа ее работ, Габриэлла не могла дождаться закрытия выставки. В течение часа она пряталась в тени, втайне мечтая о расслабляющем теплом душе и мягкой подушке, которые ждали ее дома в восточной части города.

Но она обещала своим друзьям – Джейми, Кендре и Меган – после презентации выпить и поужинать с ними. Когда последняя пара рассчиталась за покупку и ушла, Габриэлле не оставили шанса отвертеться и мгновенно втиснули в такси.

– Какой поразительный вечер! – Женственно-белокурые волосы Джейми упали ему на лицо, когда он наклонился над коленями двух женщин, чтобы пожать руку Габриэллы. – Еще никогда у меня не было такого столпотворения, а продажи превзошли все ожидания! Огромное спасибо, что пришла.

Габриэлла улыбнулась в ответ на восторженные речи друга:

– Ну что ты, не стоит благодарностей.

– Надеюсь, ты не очень скучала?

– Как она могла скучать, если половина населения Бостона была у ее ног? – парировала Кендра, не дав Габриэлле и рта раскрыть. – Скажи, милочка, а не с губернатором ли ты ворковала?

Габриэлла кивнула:

– Он заказал несколько работ для своего коттеджа на Винъярде.

– Отлично!

– Да, – без особого энтузиазма согласилась Габриэлла. Ее визитница распухла от карточек – при желании Габриэлла была обеспечена работой на год вперед, – а так хотелось открыть окно и пустить их по ветру.

Сквозь стекло она наблюдала, как искрящийся свет уличных фонарей выхватывал из потока жизни отдельные фрагменты. По тротуарам прогуливались рука об руку парочки, группками стояли и весело смеялись юноши и девушки. Все отлично проводили время. Сидели за уличными столиками модных кафе, останавливались у витрин магазинов. Куда бы ни устремлялся ее взгляд, повсюду он натыкался на разноцветные картинки жизни. Глазами художника Габриэлла впитывала их, хотя они и не вызывали у нее никаких эмоций. Вся эта суета жизни – и ее жизни в том числе – проносилась мимо, не касаясь ее. Потом, значительно позже, Габриэлле будет казаться, будто ее закрутило в водовороте мелочей и текущего без остановки времени.

– Что-то не так, Гэб? – спросила сидевшая рядом с ней Меган. – Ты такая молчаливая.

Габриэлла пожала плечами:

– Прости. Я просто… не знаю… наверное, я устала.

– Эй, кто-нибудь налейте этой женщине выпить! – пошутила неуемная черноволосая Кендра.

– О, – вмешался по-кошачьи хитрый Джейми, – нашу милую Гэб может взбодрить только мужчина. Ты, дорогуша, слишком серьезна. Так много работать, как ты, вредно для здоровья. Время от времени нужно расслабляться! Ну-ка, признайся, когда тебя в последний раз опрокидывали на спину?

Очень давно, но Габриэлла не вела счет дням без романтических свиданий. Она не особенно страдала, когда периоды любовного затишья затягивались, она не была фанаткой секса, как некоторые из ее друзей, и, лишенная на данный момент практики, не знала, действительно ли регулярный оргазм способен излечить ее.

– Знаешь, а Джейми прав, – подхватила Кендра. – Тебе нужно немного расслабиться и пуститься в загул.

– Да-да, и никакой хандры, – добавил Джейми.

– Нет, я так не думаю, – покачала головой Габриэлла. – Я, ребята, сегодня не расположена к активной ночной жизни. Презентации всегда отнимают у меня столько сил, что я…

– Водитель, – не слушая ее, Джейми сполз на край сиденья и постучал по пластиковой перегородке, отделявшей водителя от пассажиров, – планы изменились. Мы хотим повеселиться, едем в ресторан, лучше в тот, где народ погорячее.

– Если потанцевать хотите, то на севере недавно открылся новый клуб, – пощелкивая жевательной резинкой, сообщил шофер. – Целую неделю кассу на этом делаю. Сегодня уже дважды там был. Модное местечко, «Ла нотте» называется.

– О, Ля-ноттей, – пропел Джейми, вскидывая бровь и бросая игривый взгляд через плечо. – Звучит призывно, девочки. Едем!

Клуб «Ла нотте» размещался в здании готического стиля, которое до недавнего времени было известно как Парижская церковь Святой Троицы. Архиепископство Бостона закрыло ее вкупе с еще дюжиной подобных заведений, после того как разразилась серия скандалов, связанных с сексуальной жизнью священнослужителей.

Габриэлла с друзьями пробиралась сквозь толпу. Техно-транс гремел из динамиков, обрамлявших балкон над алтарем, где находился диджей. В витражные стекла трех узких окон пучками бил яркий свет и тут же рассыпался каскадом разноцветных искр. Пульсировали лучи прожекторов, разрезая густое облако дыма, висевшее в воздухе, и неистовую лихорадку какой-то бесконечной композиции. На танцполе – и на каждом квадратном метре пространства, включая галереи, – в чувственном экстазе корчились человеческие фигуры.

– Святая задница! – перекрикивая музыку, провозгласила Кендра. Она подняла руки и, пританцовывая, лавировала в толпе. – Вот так местечко! Полный улет!

Не успели они продраться сквозь первый клубок человеческих тел, как высокий худой парень навис над отважной брюнеткой и что-то сказал ей, прижимая губы к самому ее уху. Кендра гортанно рассмеялась и неистово закивала.

– Парень хочет потанцевать, – хихикая, сообщила она и протянула Габриэлле свою сумочку. – Не вижу причин ему отказывать! – С этими словами Кендра растворилась в толпе.

– Сюда. – Джейми показал на свободный столик у бара.

Они уселись, и Джейми заказал выпивку. Габриэлла попыталась взглядом отыскать Кендру, но дым и мельтешение танцующих надежно скрывали ее. Несмотря на множество людей вокруг, Габриэлла никак не могла отделаться от чувства, что они сидят в ярком круге света у всех на виду и кто-то внимательно за ними наблюдает. Больное воображение. Наверное, она слишком много работала, слишком много времени проводила дома в одиночестве, если так неловко чувствует себя в толпе и в голове рождаются такие параноидальные мысли.

– За Гэб! – перекрикивая грохот музыки, воскликнул Джейми, поднимая бокал с мартини.

Меган подняла свой, и они чокнулись.

– Поздравляю с успешным открытием выставки.

– Спасибо, ребята.

Габриэлла сделала несколько глотков ослепительно-желтого коктейля, и ощущение, что за ней пристально наблюдают, усилилось. Она чувствовала взгляд, устремленный на нее откуда-то из темноты. Осмотревшись поверх бокала, она заметила в толпе блеск темных очков.

Несомненно, именно за этими темными линзами скрывались глаза, так внимательно следившие за ней.

Луч света на короткое мгновение высветил застывшее лицо, но Габриэлла успела его «сфотографировать». Прямые черные волосы, широкий лоб, резко очерченные скулы, мужественный подбородок. И губы… яркие, чувственные, этого не могла скрыть даже игравшая на них улыбка – циничная, почти жестокая.