Дневник опустился, Позор Семьи издал вопль. Не обращая на это внимания, вождь продолжал вколачивать в сына тягу к знаниям.

— А завтра займемся скальпированием, — сказал он. — И попробуй только не стать у меня отличником!..

— Отличная добыча! — сказал боцман, потирая огромные, словно жернова, ладони друг о друга. — Золотишко! Камушки!

— Груз шелка! — подсказал матрос Бинс.

— И заложница! — вставил юнга. — Выкуп, должно быть, отхватим!

— За борт бы ее, — проворчал корабельный плотник Каннингем. — Баба на корабле — к несчастью. Примета такая.

— Это уж не тебе решать, Каннингем, — сказал ему боцман. — Капитан говорит — будем требовать выкуп. Стало быть, никакого «за борт».

— Примета, говорят тебе!.. — начал было Каннингем, но тут ему на плечо опустилась тяжелая мозолистая лапа капитана.

— Каннингем, собачье вымя! — гаркнул капитан. — Вам заняться нечем?

Юнга, боцман и матрос Бинс инстинктивно вытянулись по стойке «смирно», а Каннингем подскочил, словно ужаленный в корму.

— Так точно, сэр! — сообщил он. — То бишь, никак нет!

Нос капитана, укутанный густой порослью рыжих усов, нервно раздул крылья.

— Кто у нас плотник, Каннингем, вы, или может, король Гоа?.. Вон та дыра в фальшборте сама себя не залатает. А ну, бегом за молотком и гвоздями, марш-марш!..

Плотник умчался в трюм. Капитан окинул грозным взглядом боцмана и остальных.

— Юнга — на камбуз, не вертись под ногами! Боцман! Боцман, черти тебя дери!

— Я, сэр! — отрапортовал боцман.

— Наглая свинья, сэр! — откликнулся капитан. — Живо команду наверх! Человека в трюм, осмотреть корпус на предмет пробоин. Такелаж проверить! Кливер убрать, бизань подтянуть к гику! Рулевому держать на зюйд-вест, четверть на зюйд. Мы возвращаемся к Тортуге.

Боцман схватился за свисток, свисавший на шнурке с шеи.

— Есть, сэр!

Капитан отвернулся от него, и, навалившись грузно всем телом на планшир, стал вглядываться в морские просторы. В полумиле от них под воду уходили пылающие останки «Южной звезды». Правее, с подветренной стороны, едва виднелась черная точка, прыгающая по волнам — шлюпка, уносившая команду разграбленного судна, милостиво отпущенную капитаном на все четыре стороны. Капитан плюнул за борт и отвернулся. Гремя деревяшкой о доски палубы, он прошествовал к юту. Матрос, сидевший на корточках у дверей маленькой каюты, подскочил и вытянулся в струнку.

— Все в порядке, капитан, — доложил он.

Не обратив на него внимания, капитан толкнул дверь рукой. Едва он попытался шагнуть внутрь, как дверь захлопнулась, чуть не ударив его по носу, а изнутри донесся грозный окрик:

— Стучаться вас не учили?!

Капитан нахмурился и бросил взгляд на матроса. Матрос ошалело и со страхом смотрел на капитана. Капитан нахмурился.

— А ну, — сказал он, — дуй наверх. Я тут сам разберусь.

Матрос умчался прочь с юта, а капитан, неловко помявшись, постучал в дверь каюты. Потом еще раз, чуть громче.

— Чего надо? — раздался голос.

— Я — капитан корабля! — сердито сказал капитан. — Мое имя…

— Можете войти, — разрешил голос.

Капитан снова толкнул дверь и на секунду замешкался, опасаясь, что она может опять захлопнуться. Растянув губы в ухмылке, которая, как ему было известно, обычно пугала пленников до полусмерти, он шагнул в каюту.

— Вот уж спасибо, что разрешили войти! — язвительно сказал он. — Я капитан этого корабля, и звать меня Рыжей Бородой…

— Дурацкое имя, — заявила костлявая дама средних лет.

Она сидела на диванчике, задвинутом в угол, сложив руки на груди и, насколько капитан мог различить под пышным платьем, закинув ногу на ногу. Тонкие губы дамы были сжаты в упрямую линию, ноздри раздувались, глаза из-под золоченого пенсне глядели крайне неблагожелательно. Черные волосы, стянутые на затылке в тугой пучок, вдруг напомнили капитану его учительницу правописания, строгую и сухую. Он сглотнул и неуверенно почесал бороду, кривая ухмылка сама собой сползла с его губ.

— Я… значит… Рыжая Борода, — сказал он. — А другие кличут Кровавым дьяволом Южных морей.

Дама фыркнула.

— Вы находитесь на борту «Разбойницы», сударыня… — продолжил было капитан, но тут дама прервала его взмахом руки.

— Я плевать хотела, как называется ваша лохань! — сказала она. — Меня интересует только одно: как скоро я прибуду в порт Каракас?.. Я — герцогиня Долорес де Перес Диас, а мой племянник — губернатор Венесуэлы, и я должна прибыть туда как можно скорее.

— О-о-о! — снова ощерился капитан. — Вы прибудете туда не раньше, чем мы получим от ваших родственников выкуп.

— Глупости, — заявила герцогиня. — Я находилась на пути в Каракас, и, насколько мне известно, не изъявляла желания изменить свой маршрут. Если вы не плывете в Каракас, какого дьявола, позвольте спросить, вы пересадили меня на свою грязную посудину?

— Мы…

— Помолчите, пока я говорю. И кстати, я надеюсь, мой багаж в порядке? Если вы что-нибудь уронили или сломали, я потребую от вас возмещения убытков.

— Ну…

— Я не закончила. Каюта у вас тесновата, но так и быть — меня она устраивает. Однако вы совершенно не подготовились. На столе пыль, на полу мусор, а это и вовсе совершенная безвкусица, — дама брезгливо ткнула пальцем в гравюру, изображавшую кракена, сжимающего клешнями бригантину, — Вам следует выбросить ее в море, а вместо нее повесить какой-нибудь сельский пейзаж.

— Э-э…

— И кстати, от вас ужасно пахнет. Вы что, пили?.. Вы водите корабль пьяным?

Капитан нервным движением дернул полу своего камзола, пытаясь прикрыть висящую на поясе флягу с ромом.

— И вообще, вам следует помыться, — заключила герцогиня. — От вас разит, и в бороде крошки.

Капитан отряхнулся.

— Вы свободны, идите, — махнула ему рукой герцогиня. — Распорядитесь, чтобы в каюте прибрали. На обед пусть подадут баранину, тушеную с овощами, и салат. Вино красное.

— Что? — удивился капитан.

— Я говорю: обед через час, — сказала герцогиня.

Она достала из складок платья маленькую записную книжку в переплете из телячьей кожи и перелистнула несколько страничек. Потом перевела взгляд на капитана и приподняла бровь.

— Вы еще здесь?

Капитан открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли где-то на половине пути. Так, с открытым ртом, он развернулся и покинул каюту. Вслед ему донеслось:

— И не хлопайте дверью!

Он аккуратно притворил за собой дверь.

На палубе к нему подскочил боцман.

— Сэр! Матросы интересуются, когда мы начнем дележку добычи.

— Отставить, — огрызнулся капитан. — Дележку начнем, когда я скажу. Для начала отправь кого-нибудь на камбуз, передай коку, чтобы не позже, чем через час, накормил пленницу. Да пусть постарается, как следует, жратва должна быть — первый сорт, а не эти его обычные помои. У нас тут герцогиня, а не какая-нибудь хавронья.

Боцман вытаращил глаза.

— Это с каких пор мы кормим пленников, словно королей, сэр? — спросил он.

— С этих самых! — огрызнулся капитан. — И еще отправь к ней в каюту юнгу, пусть подметет там.

Боцман раскрыл рот.

— Уж не влюбились ли вы часом, сэр? — с ужасом спросил он.

— Что? — вздрогнул капитан. — Тьфу ты! Конечно нет, осел! А ну, отставить разговорчики. Выполнять!

Он окинул взглядом паруса, задержался на рулевом, скользнул глазами по носовому такелажу. Оставшись довольным увиденным, капитан зашагал, постукивая деревянной ногой, к баку.

За его спиной послышались удивленные голоса и какой-то шум. Обернувшись, он увидел, что с юта поднимается герцогиня. Матросы зашушукались и прекратили работать. Плотник Каннингем, чинивший фальшборт, брезгливо сплюнул в море. Герцогиня, в свою очередь, бросила презрительный взгляд на команду и прошла уверенным шагом к борту.

— Эй, человек! — не оборачиваясь, она поманила пальцем матроса Бинса. — Что это за безобразие?