—

Говорила.

Басов покрутил головой.

—

Нашим ребятам тоже заливала. После того как они нашли тайник с деньгами и золотом. Я поинтересовался, что к чему. Отец у них действительно был врачом, обычным педиатром в детской поликлинике, середняком, скромным человеком. К тому же разошелся с первой женой, матерью Марьяны Никитичны. Дачу они имели, виллу, как называет Ковалева. Деревянная халупа по дороге в Затоку. Есть у нас такое приморское село. И продала мать Ковалевой эту халупу за полторы тысячи. Фактически взяла деньги за участок, а вот теперь там какой-то завмаг виллу отгрохал, каменный дом с мансардой.

—

 Полторы тысячи… — задумчиво повторил Хаблак. — Меньше, чем нашли в кармане Манжулы.

—

Ничего себе — карманные деньги., — поддакнул Басов. — Что будешь делать?

—

Ночным рейсом — в Киев. Почему-то мне кажется, оттуда нити тянутся: киевский рейс, потом вишневая киевская «Волга»… Посоветуемся с Дробахой и завтра тебе позвоним. Билет на самолет устроите?

—

Это в наших руках, — усмехнулся Басов, — пока что не отказывали.

11

Дробаха слушал рассказ Хаблака об одесских событиях и потихоньку, сосредоточенно дул на кончики пальцев.

—

К какому же выводу вы пришли? — спросил наконец.

—

Надо искать вишневую «Волгу».

—

Резонно.

—

И человека, похожего на Энгибаряна. Это не так уж и сложно.

—

Согласен, майор, рассуждаете логично, но, честно говоря, меня больше интересует карпатский вояж Манжулы.

—

Может, последние события связаны именно с этим вояжем, как вы изволили выразиться?

—

О-о, мы уже перешли на дипломатический лексикон… — мягко улыбнулся Дробаха.

—

Наверно, из меня никогда не выйдет дипломата

.

Ну, — возразил Иван Яковлевич, — можно считать,

уже вышел, товарищ майор. Должны знать: хороший криминалист — ничто без дипломатических способностей

.

—

Вы думаете?

—

Уверен. Имею в виду не внешний дипломатический лоск, а умение владеть собой в любых обстоятельствах, умение найти подход к человеку, нужные слова.

Затуманить противнику голову, обвести его вокруг пальца?

—

Если хотите, и это… — Дробаха не воспринял легкой иронии Хаблака. Итак, все силы на поиски вишнёвой «Волги»… Но не забывайте о Бляшаном и Ла

п

ском, всё может быть, уважаемый Сергей Антонович.

—

А научно-исследовательский институт? — поинтересовался Хаблак. — Вы называли какого-то

Курочко?

—

Ставим точку, — отмахнулся Дроб

а

ха. — Вчера позвонил мне из Одессы академик Корольков. Извинялся… Оказывается, совсем забыл, что в Борисполе перед посадкой достал из чемодана папку с какими-то расче

тами.

Хотел посмотреть их в самолете. Папка лежала на д

н

е чемодана, и если бы в нем было что-то постороннее — скажем, мина, — Корольков обязательно заметил бы ее.

—

Черт его знает что! — рассердился Хаблак. — Водят нас за нос…

—

Бросьте, — сказал спокойно Дробаха. — Не забывайте: сам Корольков! Он весь в своих формулах и расчетах, для чего ему забивать голову чемоданами? Слава богу, хоть вспомнил… Но, — сдвинул брови, — и вы не занимайтесь второстепенным. Проверку Ла

п

ского и

Бляшаного

поручим кому-нибудь другому. А вам следует заняться гостиницами.

—

Какими гостиницами? — изумился Хаблак.

—

Не станете же вы подменять автоинспекцию… Вишневая «Волга» — их дело, а Манжула, вероятно, жил где-то в гостинице.

—

Да, в гостинице, он ведь говорил об этом.

—

В какой?

Хаблак лишь пожал плечами, а Дробаха поучительно сказал:

—

В гостинице могли запомнить Манжулу. Вы говорите, человек он видный —

 поинтересуйтесь у дежурных, горничных, может, за что-то и зацепитесь.

Конечно, Иван Яковлевич был прав, и Хаблаку даже стало стыдно, что сам не додумался до таких элементарных вещей. Однако не занялся самобичеванием, в конце концов они с Дробахой подстраховывают друг друга, да и вообще давно известно, что один в поле не воин.

Через час Хаблаку доложили, что Михаил Никитич Манжула в течение двух недель (он выписался из гостиницы в день злосчастного одесского рейса) снимал двухкомнатный номер люкс в гостинице «Киев». Хаблака это рассердило: он, майор милиции и старший инспектор Киевского уголовного розыска, только раз жил в люксе более скромной гостиницы «Моряк» — и только благодаря тому, что приехал в Одессу вместе со следователем по особо важным делам, — а тут какой-то прохвост, нахал, как мысленно обозвал его Хаблак, да, нахал в белых джинсах или японском вельветовом

костюме, дармоед, который, позволяет себе

н

е

работать полгода, роскошествует в комфор

т

аб

е

л

ьн

ом л

ю

ксе!

Почему?

Так и спросил у администраторши: не помнит ли, случайно, постояльца Манжулу Михаила Никитича, и на каком основании тот поселился в люксе?

Администратор, симпатичная женщина с густо накрашенными губами, наморщила свой симпатичный носик, немного подумала, но Манжулу не припомнила или сделала вид, что не припомнила. Она полистала какой-то журнал и сообщила: гражданин Манжула Михаил Никитич поселился по броне министерства, и назвала какого именно. «Сколько ему стоила эта броня?» — хотел спросить майор, но удержался и все же подумал, что, возмо

жн

о, французская помада, которой красит губы хорошенькая администраторша, приобретена также за деньги Манжулы.

Однако что поделаешь,

н

е пойман — не вор, определенный круг людей еще пользуется этим, но он, майор милиции Хаблак, именно для того и существует на свете, чтоб доказать им: всему этому приходит конец. А может, он зря напустился на женщину, ведь как приветливо улыбается ему, в самом деле симпатичная и смотрит доброжелательно.

Хаблак поднялся в лифте на одиннадцатый этаж (и тут Ман

ж

ула заботился о себе: подальше от городского шума и автомобильного смога), дежурная смерила его внимательным взглядом, видно, она знала всех своих постояльцев, потому что спросила:

—

Поселяетесь?

Этот вопрос понравился Хаблаку, он свидетельствовал о наблюдательности дежурной. Майор присел возле ее столика и показал удостоверение.

Женщина не удивилась, только стала серьезнее и как-то вся подобралась, — конечно, знала, что попусту из уголовного розыска к ней не придут.

Хаблак положил на стол фотографию Манжулы:

—

Пять дней назад в семнадцатом номере вашего этажа жил этот человек, Михаил Никитич Манжула, Помните его?

Дежурная взяла снимок, поднесла ближе к глазам, но сразу положила назад, на стол:

—

А как же, помню. Он из люкса.

—

Что можете сказать о нем?

—

А ничего. Человек как человек. Не напивался, не скандалил.

Хаблак решил начать издалека.

—

Расскажите немного о нем

, — попросил он

.

— Когда вставал, когда шел на работу? Вероятно, приехал в «Киев» по делам?

Дежурная посмотрела на Хаблака внимательно

.

Наверно, наконец дошло, почему именно Манжулой интересуется работник уголовного розыска.

—

Неужто преступник? — От удивления у нее дернулась губа. — Такой солидный и респектабельный человек!

Видно, у нее были устаревшие представления о преступниках: в натянутой на лоб кепочке, с расстегнутым воротом рубашки, сигаретой, прилипшей к губе, и татуировкой на оголенной груди.

—

Никто ничего

н

е знает, — поспешил успокоить женщину Хаблак. — Ваш бывший постоялец погиб, и мы расследуем обстоятельства его смерти.