Женщина вздохнула почему-то с облегчением: бывает же такое, ей легче было воспринять известие о смерти человека, чем разочароваться в нем.

—

Другое дело, — сказала она, — а я подумала…

Что именно она подумала, Хаблак уже знал, потому

и переспросил:

—

Значит, говорите, респектабельный… И в чем это проявлялось?

—

Солидных людей сразу видно. Даже по оде

ж

де.

«Ну, — мысленно возразил Хаблак, — это уж дудки.

Теперь и грабитель в японском вельвете пижонит».

—

Вероятно, Манжула вел себя тихо, утром шел на работу, вечером отдыхал?

Дежурная немного подумала и предположила:

—

Мне почему-то показалось — он в отпуске. Приехал в Киев отдыхать, так как никуда не спешил и вставал поздно. Иногда полдня в номере просиживал.

—

Не расспрашивали: как он себя чувствует в Киеве, не скучает ли?

—

Был разговор. Когда-то сел он тут, где вы сейчас. Немного разговорились, сказал: нравится мне ваш город, с удовольствием переехал бы, потому что у нас, в Одессе, летом пыльно и курортники надоедают. И еще сказал: за

н

имается в Киеве каким-то делом

.

Я догадалась — ученый или художник, ведь во всем заграничном, и очень хорошо пахло от него.

—

Теперь пахнуть так каждый может: на Крещатике вон парижский одеколон продают

…

Дежурная сурово поджала губы, Спросила

:

—

Почему же от вас так не пахнет? Вы можете заплатить за парижский, а я, извините, нет.

—

И я не могу, — честно согласился Хаблак. Представил: флакон парижского одеколона — чуть ли не велосипед для Степашки, так на что же стоит потратиться? — А гости к Манжуле ходили?

—

Женщин имеете в виду? — хитро прищурилась дежурная.

—

Не только. Мужчин также.

—

Все бывает, — махнула рукой. — Есть девушки, которые по номерам бегают. Но ведь у нас строго: до одиннадцати часов…

—

И к Манжуле бегали?

—

Не припомню. Однажды, правда, компания завалилась. Он утром объяснил: в ресторане познакомились, вот и пригласил к себе на шампанское. Двое мужчин с девушками. Сидели до половины первого, я ему звонила, чтоб гостей выпроваживал.

—

Подождите, и один из этих гостей — высокий и лысоватый? Нос приплюснутый, как у боксера, лицо скуластое? Похожий на армянина? Лет пятидесяти?

Дежурная, раздумывая, покачала головой:

—

Да нет… — Потом припомнила и ответила уверенно: — Молодые, лет по тридцать. Я еще удивилась: такой солидный человек — и с молодыми… Но, — презрительно выпятила губы, — я уже ничему не удивляюсь. Девушки с парнями были, красивые девушки, хотя и такие… Ну кто из порядочных девушек к незнакомому человеку в номер пойдет? А он выпил, раскис, ну и пригласил…

—

Утром небось извинялся?

Я же говорю: совесть еще имел. Другие напьются, скандалят, и ты же виновата, а Манжула все-таки совесть имел — образованного человека издали видно.

—

А днем? — начал зондировать Хаблак. — Приходили к нему коллеги?

—

Конечно, не на хуторе же…

—

И кто же?

—

Ну, приходили какие-то мужчины. Раз или два, меня это не интересовало. Тут, знаете, столько народу

ходит.

Приезжают, уезжают, посетители, компании. Нам в это вмешиваться нельзя. Лишь бы ночью был порядок.

—

 Как часто вы дежурите?

—

Раз в трое суток.

«Расспросить еще двух дежурных», — отметил про себя Хаблак.

Видно, женщина угадала его мысли, так как посоветовала:

—

А вы еще с Ниной поговорите. Горничная, убирает в номерах. Они иногда больше нас знают, Да еще дежурных расспросите, моих сменщиц.

—

Нина тут?

—

Куда денется!

Дежурная поднялась, и Хаблак пошел за ней по коридору. Остановилась у открытых дверей, за которыми гудел пылесос. Дежурная позвала горничную

—

и Нина вышла, пожилая женщина в белом халате и такой же белоснежной косынке, вероятно, поэтому показалась Хаблаку не горничной, а медсестрой, не хватало разве только красного креста на косынке. И глаза у нее были усталые и добрые, как у настоящей медсестры.

—

Вот товарищ из милиции, хочет поговорить, — отрекомендовала его дежурная, но не ушла, видимо, разговор интересовал ее и не хотела. оставить их наедине.

—

В семнадцатом сейчас кто-то живет? — спросил Хаблак.

—

Сегодня уехали, — ответила дежурная. — Двое из Москвы, ревизоры.

—

Выходит, номер свободен?

—

Я там еще не прибрала, — предупредила Нина. — Не успела.

—

А можно туда?

Горничная вопросительно взглянула на дежурную.

—

Вообще не положено… — начала нерешительно.

—

Я могу договориться с директором.

—

Зачем? У Нины есть ключи.

Дежурная тут же взяла с тумбочки связку ключей.

—

Открыть? спросила она. — Проводи в семнадцатые — приказала дежурная и первая направилась к номеру. Она дождалась, пока горничная открыла двери люкса, и уже собиралась войти туда, но Хаблак придержал ее за локоть.

—

Благодарю, — сказал вежливо, но твердо, — наверно, у вас дела… Не смею задерживать.

Дежурная удивленно посмотрела на него:

де

могла поверить, что ее так бесцеремонно устраняют. А Хаблак, пропустив вперед горничную, пошел за ней не оглядываясь, и дежурная, раздраженно пожав плечами, возвратилась в холл.

В номере царил беспорядок

,

на столе

и полу

валялась оберточная бумага и обрывки шпагата

,

на подоконнике стояла недопитая бутылка вина, а рядом с холодильником пустые бутылки от воды, на кое-как прикрытых кроватях лежали смятые подушки.

Горничная нерешительно остановилась посреди первой комнаты, служившей гостиной. В мягком кресле виднелась оставленная постояльцами коробка от обуви, Хаблак убрал ее и указал горничной на кресло:

—

Садитесь, прошу вас, извините, Нина?

—

Илларионовна.

—

Прекрасно, Нина Илларионовна, я хотел бы по

го

ворить с

в

ами об этом человеке. — Положил на стол фотографию Манжулы.

Горничная не взяла снимок в руки, посмотрела издали, но сразу узнала — Хаблак понял это по выражению ее лица: оно как-то отвердело, а глаза стали суровее.

—

Знаю, — ответила лаконично.

—

Он жил тут, — обвел рукою комнату Хаблак, — несколько дней назад.

—

У меня хорошая память.

—

Это облегчит наш разговор.

—

Хотите расспросить меня о нем? — ткнула пальцем в фотографию.

—

Непременно.

—

Что же я должна отвечать? — Горничная так и не села, как бы подчеркивая свою занятость и нежелание тратить время на пустые разговоры, — Не нанималась я за людьми следить.

—

Никто этого и не требует.

—

Так ведь из милиции. И фото подсовываете…

Пожалуй, у нее были основания поершиться. Нина Илларионовна

производила приятное впечатление, да и резкий тон в данном случае свидетельствовал в ее пользу

.

—

Погиб он, — закрыл ладонью Хаблак снимок Манжулы, может, убит, потому и пришел я к вам, Нина Илларионовна.

Горничная посмотрела на Хаблака все же недоверчиво, но опустилась в кресло и спросила:

—

Откуда знаете?

—

Так ведь из милиции я…

Вдруг женщина поняла все.

Такой здоровый мужчина… — начала раздумчиво. — Кто же его?

—

Не знаю. Пока еще не знаю, — поправился Хаблак.

—

Ищете?

Ищем, — ответил, как будто извиняясь.

Видно, доверительный тон Хаблака подействовал благотворно; устроилась в кресле поудобнее и сказала властно:

—

Должны найти! Это что ж такое: среди белого дня людей убивают!..