– Ты говорил, босс никому не показывается.

– В качестве Лица-со-шрамом – да. Потому что он никому не доверял. Но поскольку почти никто не знал, как главарь выглядит, он мог незаметно участвовать в собственных сделках, чтобы никто не забирал часть товара себе. Многие палились, так и не узнав почему.

Мужчина посмотрел на часы. Скоро восемь. Он взял бутылку с виски.

– Я думала, ты сегодня не пьешь.

– Я тоже так думал. – Он выглянул из окна дома, принадлежавшего брату Анны. – Ты все-таки решила остаться здесь?

– Теперь, когда Лицо-со-шрамом мертв, нет причин уезжать.

Мужчина осушил свою чашку и налил снова.

– Наверстываешь упущенное?

Он допил вторую порцию и подождал, пока алкоголь начнет действовать. Тучи на небе наконец разродились косым ливнем.

– Я должен кое в чем тебе признаться. Анна потянулась и зевнула.

– Мои мотивы не были абсолютно бескорыстными.

– Ты о чем?

– Конечно, я хотел защитить тебя и все такое. И брат твой мне нравился…

– И?..

– Помнишь слухи, о которых я тебе рассказывал? Будто Рик и Лицо-со-шрамом, то бишь Фернандес, откладывали вместе деньги. Я уверен, что это правда.

Анна в недоумении слушала.

– Почему-то твой брат нравился Фернандесу. Или вызывал доверие. В любом случае Рик неплохо соображал. Он знал, что это не может длиться вечно… И кое-что откладывал. Иногда, получив товар, мы все вместе шли в бар. Фернандес постоянно выспрашивал у него про деньги. Наконец признался твоему брату, кто он на самом деле. Возможно, потому Рика и убили.

Анна задышала чаще и снова взялась за виски. Дождь лил за окном сплошной стеной.

– Фернандес и Рик отложили вместе часть денег. Не меньше трех миллионов, вероятно, даже четыре. Где они, я не знаю. Хотя могу предположить. В банке есть ячейка…

Анна поднесла чашку ко рту обеими руками.

– В этой ячейке указания на случай того, если с Риком что-нибудь случится. Часть денег принадлежала твоему мужу.

Рик знал, что Билли все проиграет. Поэтому он отложил деньги для тебя. Сейф на четыре фамилии: Фернандеса, твоего брата, его жены и твою. Ты единственная, кто остался в живых и может претендовать на содержимое. Анна вцепилась в край стола:

– К-к-как ты об этом узнал?

– Твой брат был в курсе, что мы с тобой… вместе. Он чувствовал, что я готов прийти тебе на помощь. На Билли он уже не надеялся. Несколько раз Рик даже хотел его убить из-за тебя. Однажды твой брат пришел ко мне и попросил, чтобы я рассказал тебе о ячейке, если с ним что-то случится. Заставил меня поклясться.

Анна сидела молча: слишком много информации нужно было сразу переварить.

– Ты возненавидишь меня за то, что я скажу, и все-таки… – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Я хочу долю Фернандеса. Ты можешь забрать остальное.

– Боже, Джерри!

– Мне тоже не по себе. Тем не менее я смотрю на вещи практично. Очень скоро полиция узнает, что у трупа в морге есть банковская ячейка. Тогда прощай денежки.

– Как ты можешь в такой момент думать о деньгах?

– А я скажу тебе как! Я много лет сижу и смотрю, как Фернандес жиреет в своем роскошном доме, а сам работаю на дерьмовой работе: разношу выпивку куче туристов и еще должен притворяться, будто они мне нравятся. Я требую то, что мне принадлежит. Я это заслужил!

Анна вжалась в спинку стула.

– Да что с тобой?

Джерри-бармен налил себе еще виски.

– Тебе придется сходить в банк.

– Никуда я не пойду!

– Нет пойдешь. Теперь мы оба замешаны в этом деле. – Он поднес чашку ко рту. – Пойдешь!

– А как же убийство? Разве нам не лучше залечь на дно?

– Об этом можно не волноваться.

– Почему?

Джерри порылся в кармане и положил на стол латунный банковский ключик.

– Я все подстроил так, чтобы подозрения пали на другого.

Понедельник, половина седьмого вечера

Серж сидел в зале и посматривал на часы. Молли была в ванной. Снаружи просигналила машина. Серж выглянул из-за занавесок. Коулмэн.

– Милая!.. Я уезжаю на собрание. Люблю тебя!.. Он схватился за дверную ручку.

– Подожди! – крикнула Молли.

Она вошла в комнату, держа одно из свежекупленных полотенец. Оно болталось, зажатое между большим и указательным пальцами, как грязный подгузник.

– В чем дело? – спросил Серж. – Я опаздываю.

– Ты это брал?

– Да, я мыл руки.

– Ты не должен был его трогать. Серж снова взялся за ручку.

– Хорошо, хорошо… Что ты сказала?

– Ты не должен был его трогать.

– Это полотенце.

– Его нельзя брать. Гудок.

– Ладно. – Он открыл дверь.

– Тебе все равно.

– Мне очень даже не все равно.

– Я еще не закончила…

– Давай поговорим, когда я вернусь домой? Меня ждут люди.

– Они важнее, чем наш брак?

– Конечно, нет. Но собрание начинается в определенное время. Мы можем обсудить твои полотенца позже.

– Значит, «мои полотенца»?

– Я ничего подобного не имел в виду… – Взгляд на часы. – Ну, не смотри на меня так!

Гудок.

– Черт! – Серж высунул голову за дверь. – Коулмэн, кончай! Я выйду через минуту. – Он повернулся к жене. – Ладно, давай поговорим.

Молли стояла и молчала.

– Я думал, ты хочешь что-то обсудить.

Тишина.

– Ладно, увидимся вечером! Серж открыл дверь.

– Тебе никогда не нравились эти полотенца!

– Что?

– Я так и знала.

Серж закрыл дверь и скрипнул зубами.

– Полотенца хорошие. Хотя, возможно, такими темпами я скоро их возненавижу. Пока же я отношусь к ним вполне нормально… Теперь я могу уйти?

– Иди. Гуляй со своими дружками.

– Это подвох. Звучит как «оставайся».

– Я хочу, чтобы у нас был хороший дом.

– И я за это обеими руками. – Серж посмотрел на часы и издал высокий беспокойный стон. – Я прекрасно понимаю. Обещаю, что не буду пользоваться полотенцами.

– Нет, только гостевыми.

– А какая разница?

– Их нельзя брать. Гудок.

– Мне правда пора.

Молчание жены подсказывало Сержу, что уходить не следует.

– Ладно, твоя взяла! – Серж плюхнулся в кресло. – Давай об этом поговорим. Есть у нас в доме еще какой-то реквизит, который мне нельзя трогать, чтобы не получить порцию дерьма?

Молли разразилась слезами, убежала в спальню и хлопнула дверью.

– А что я такого сказал?

Понедельник, половина седьмого вечера. Полицейское отделение на Каджоу-Ки

– Ненавижу ночную смену, – пробурчал Уолтер и вылил старый кофе в раковину.

Гас читал учебник и что-то подчеркивал желтым маркером.

– В понедельник всегда затишье.

Пока капал свежий кофе, Уолтер просматривал свою почту. Гас развернулся на стуле и приклеил к стене еще один факс.

Уолтер подошел к нему с кружкой. В другой руке он держал конверт.

– Мне по ошибке пришло твое письмо. – Он отдал его Гасу. – Из отдела служебных расследований.

– А ты откуда знаешь?

– Я открыл.

– Спасибо.

– Кто-то накатал на тебя жалобу, будто ты хранишь улику, марихуану, которую следовало уничтожить.

Гас бросил письмо на стол и вернулся к учебнику. Уолтер глотнул кофе и уставился на стену.

– Новый бюллетень?

– С «Дастером» связали еще одно убийство. – Гас провел желтую черту. – А зеленый «транс-ам» пропавшей женщины видели в Маратоне.

– Будут неприятности.

– Знаю, – сказал Гас. – Скорее всего оба едут в нашу сторону.

– Нет, я про то, что на стены нельзя ничего клеить. Служебное правило.

Гас с сомнением посмотрел на напарника.

– Я только пытаюсь тебе помочь, – добавил Уолтер. – Ты уже под следствием. А правда, что ты даже показывал детям наркотики?

– Уолтер, ты же был там! Это всего лишь урок.

– Я скажу то, что ты хочешь. Мы же напарники. Просто предупреди меня, какие давать показания.

– Показания?

Уолтер кивнул на свой стол.

– Мне они тоже написали. Хотят, чтобы я тебя сдал. Пусть засунут свои правила подальше. Речь о верности друзьям.