Об этой невеселой истории я впервые услышал из уст профессора Горохова, но лично меня она не очень шокировала. Почти за каждым экземпляром московской коллекции музыкальных инструментов тянется преступный, кровавый шлейф. Все эти произведения, во времена оные, были разбойничьими методами изъяты у прежних владельцев, часто с последним приветом у краснокирпичной стеночки. Я все ожидаю, когда-нибудь у наших известных исполнителей, играющих на инструментах ценою в тридцать серебряников, заговорит человеческая совесть и они примутся бойкотировать этот музыкальный освенцем. Похоже, история с роковой итальянской скрипкой никого, ничему не учит. Между прочим, услугами подобной коллекционной скрипки пользуется и наш небезызвестный киевский маэстро Богодар Которович, музыкант с очень сложной личной судьбой. В этом смысле есть о чем призадуматься и многим сотрудникам художественных музеев, выставляющим в экспозициях, истекающие кровью настоящих владельцев, вопиющие свидетельства былых преступлений. Хороши при этом физиономии директоров всемирно знаменитых музеев, рядящихся в великих гуманистов, всегда прекрасно осведомленных, кому по праву обязаны принадлежать взывающие к правосудию Божию награбленные произведения искусства.

Должен признаться, что меня вовсе не испугали предостережения бывалого человека, напротив, возникло внутреннее расположение к оказавшейся в собственности необычайной скрипке. Уже зловещие символы пиковой масти воспринимались со здоровым любопытством, одним словом, возникло ощущение внутреннего контакта с данной вещью. Достоинства любого музыкального инструмента, в конечном счете, определяются его акустическими возможностями. С этой целью я отправился к знакомому концертмейстеру симфонического оркестра киевского оперного театра, чтобы в зале, в студийных условиях прослушать старинную скрипку. Через мои руки за долгую практику прошло немало интересных инструментов, в том числе и итальянских кровей, однако услышанное на сей раз, откровенно потрясло всех присутствующих в зале. Скрипка обладала очень мощным концертным звуком, при этом тембральный диапазон ее оказался насыщенным такой фантастически яркой палитрой красок, что она буквально физически действовала, волновала ваше нутро. В лирических пассажах звук был настолько теплым и проникновенным, что невольно подкатывал ком к горлу. Когда же исполнение переходило в более решительные формы, зал наполнялся звуками неподражаемой патетики и драматизма. Потрясенный исполнитель Сергей Шот по временам невольно прекращал игру и внимательно всматривался в дивную скрипку.

Искушенным коллекционерам прекрасно известно положение, согласно которому иногда попадаются в собственность антикварные вещи, от которых невозможно избавиться. Не потому, что художественное изделие не представляет собирательского интереса, просто раритет не желает расставаться с вами. Вы будете много раз обменивать, продавать подобную штуковину, а она вновь и вновь сумеет находить вас. И вот каким то подсознательным наитием я почувствовал, что эта клейменая скрипка довольно прочно увяжется за мной. А потому принялся потихоньку забавляться, стал нарочито искать клиентов, дабы сосватать им скрипку и с любопытством наблюдать, каким образом она возвернется обратно. Учитывая уникальные концертные возможности инструмента, я с легкостью находил покупателей, но она невероятно быстро вновь и вновь возвращалась ко мне. Наконец я предпринял решительный шаг и завез инструмент в Крым, на довольно значительное от себя удаление. И вот здесь произошло нечто непредвиденное, скрипка по серьезному проявила свой характер.

Однажды вечером, примерно через полгода после того, как я расстался с таинственной скрипкой, у меня в прихожей раздался дверной звонок. На пороге я встретил женщину и едва признал в ней крымскую скрипачку, которая сделалась владелицей клейменого инструмента. Сказать что она изрядно постарела - это значит не сказать ничего. Передо мной стоял абсолютно несчастный, разрушенный горем человек. Она молча разрыдалась и показала свои негнущиеся в суставах, опухшие пальцы рук, под мышкой у нее я признал знакомый скрипичный футляр. Разговор оказался предельно коротким. Я, разумеется, вернул пострадавшей женщине деньги и принял в дом забавную

проказницу.

История с крымской скрипачкой заставила посмотреть на дело ответственно и я прекратил рискованные игрища. Несколько лет не прикасался к инструменту, пока однажды все таки решился очистить деки от злополучных символов рока, что для скрипичного мастера не составляет большой сложности. Последствия вмешательства в энергетику скрипки оказались для меня примерно такими же, как в случае с ремонтом Стрибога, разве только в более щадящем режиме. Сейчас, насколько осведомлен, скрипка находится в Германии, по-прежнему радует слушателей своим чарующим звуком, и, надеюсь, не доставляет законным владельцам не чаянных хлопот.

Своим чередом наступил следующий, опять-таки юбилейный, в сорок лет от штурма Зимнего, тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год. Тщетно пытаюсь развеять розовый флер моего пионерского детства. То ли издержки возраста, то ли коммунистическая бесовщина какая-то, но право же, вовсе не отложились в памяти внешние признаки проявления социальных неравенств той поры. У нас напрочь отсутствовало восприятие друг друга с позиции имущественного превосходства. Невозможно даже представить, чтобы кто-то из моих одноклассников позволил себе кичиться материальным достатком. Полагаю, такая атмосфера была повсеместно, хотя в моем случае, справедливости ради следует заметить, что я учился в необычной школе. В луганской школе номер два учились преимущественно дети большого начальства, проживающего в элитарной части города. Родители моих одноклассников - это все больше директора, партийные боссы, вплоть до первого секретаря обкома, воротилы торговли, золотопогонники.

Нет ничего отвратительней, чем нужда в детском возрасте. Ни за что не соглашусь, будто бедность не деформирует душу ребенка необратимым образом. Никакими разумными доводами не возможно объяснить маленькому человеку, почему у одного все есть в изобилии, в избытке, а у другого только жалкие крохи на общественном пиру жизни. У ребенка неизбежно возникают чувства зависти, обиды, озлобленности, весь комплекс самых отвратительных ощущений, беспощадно угнетающих становление полноценной личности. Поэтому я не очень-то доверяю людям, бравирующим своим босоногим детством. Подозреваю, что у подъездов многих преуспевающих ныне моих соотечественников булгаковский профессор Преображенский поостерегся бы оставить без присмотра свои бесценные калоши.

Безмерно благодарен своим трудолюбивым родителям, что лично меня миновала суровая чаша сия. В нашем роскошном сталинском доме, одном из самых респектабельных в городе, папа первым приобрел новую «Победу», модели М-20. Шикарный по тем временам автомобиль, цвета «беж». Папа первым построил капитальный каменный гараж со смотровой ямой, он и до сей поры благополучно стоит во дворе. Сейчас-то я хорошо понимаю, что иметь собственную «легковуху» означало по тем временам очень многое, было ознакой высшего благополучия и доставляло истинное наслаждение.

Чего стоили одни только летние поездки к Черному морю. Машин мало, дороги свободны, заправки, зоны отдыха, придорожные рестораны всегда доступны, в образцовой готовности, без суеты и хамства, готовы предоставить свои услуги. Автомобили ездили тогда не торопясь, скорость движения позволяла полноценно общаться с окружающим миром. Ты успевал рассмотреть в открытое ветровое стекло каждую травинку, любую птаху. Можно было свободно, без оглядки остановиться у приглянувшегося озера, у чистой речки, расположиться на отдых, хотя бы и на ночь, порыбачить, разложить костер, слушать музыку, мечтать, любоваться звездами, надеяться и верить, что ты храним на Земле чьим то добрым радением.

Летом я всегда спал на открытом балконе, прямо над въездной аркой нашего благополучного дома. Удивительно бойко протекала по ночам дворовая жизнь, когда со всей области свозили к начальству подношения, дары полей и птицефабрик. Уже по резонирующим в парадной арке двигателям мог догадываться, к какому подъезду и какому слуге народа обломилась гуманитарная помощь в виде бараньих туш, коробков с куриными яйцами, ящиков с вишнями, бидонов с медом. Попаховым мусорам, дабы те избежали страданий голодающих Поволжья, дармовой харч подвозили в новеньких «воронках», обкомовцам на черных «волгах», хозяйственникам - на крытых брезентом газиках. Пусть мусора - народ и не самый сентиментальный, но жратва в «воронках», несомненно, заряжалась благородной аурой, что придавало легкую пикантность семейному достатку.