- Я всего ожидал, - продолжил Романов, - все мог предположить, но такой жестокости, такого неслыханного варварства, воля ваша, предвидеть не мог. Вы не опасаетесь, что после дичайшей расправы с нами, у власти не осталось никаких препятствий для совершения любых, самых чудовищных преступлений?

Вопрос императора повис без ответа, потому что задан был всем. А за совершенное злодеяние спрашивать следует персонально. Человечество еще с библейских времен, побивая несчастных каменьями, научилось уходить от личной ответственности. Такая расправа не позволяла установить, чей именно камень оказался смертельным. Вот и получалось, что никто не нарушил самую главную заповедь «Не убей!». Тем не менее, Петька Чаплыгин, явно не склонный к сентиментальностям, счел справедливым не отмалчиваться по спорному поводу и взял на себя ответственность ответить за всех.

- А вы чего ожидали, господа хорошие? Вам распятая Русь пряников тульских должна была накупить? В ваших руках было все, и огромная власть, и богатства, и верность народа безмерная, вот только совестью и смекалкой во время помазанья чуток обнесли. Надо было не только собой любоваться, но и царскую ответственность перед народом нести. Вы хоть пытались прикинуть в уме, сколько нашего брата в ходе бездарно проигранной вами войны непонятно за что полегло. Кабы всю их невинную кровушку собрать воедино, по-более батюшки Урала в берегах наберется. Тоже единственной, как печально заметили Вы, вечно болющей кровушки. Потому что перед смертью, не забывайте, все люди под гребенку равны.

- Но будя-будя, - строго осадил разгоряченного ординарца комдив, - чего зря трепаться, язык без костей, он меры не знает. Вот и хозяюшка наша распрекрасная в самый раз с ушицей пожаловала. Давай, Аннушка, становись повелительницей этого вечернего бала, распоряжайся по своему.

Действительно, из сполохов пляшущего языками костра появились Анка с Кашкетом, бережно несущие за горячую дужку казан, и поставили его на белую скатерть, прямо в центре стола. Денщик доложился компании с помощью поднятого большого пальца о качестве рыбацкой ухи. Раскрасневшаяся от кострового огня и избытка плотской любви пулеметчица, вооружившись алюминиевым половником, принялась колдовать над бесценной юшкой, аромат от которой распространялся далеко за пределы стола.

- Это Вам, дорогой Николай Александрович, - и жрица застолья бережно поставила перед заметно смущенным царем полную миску, - Вы, наверняка, подзабыли вкус костровой, с двойным наваром ушицы. Навряд ли в заоблачных далях такие окуня и карасики водятся, как в нашем родниковом Разливе. И чего Вас туда занесло, жили бы лучше до старости вместе с

российским народом.

- Какие там карасики, - взъерошился с полуоборота студент Александр, - постоянно одни только яблоки жрать за обедом приходится. У меня изжога от них на всю жизнь приключилась. Честью клянусь, если ничего не изменится, голодовку бессрочную готов объявить. Лучше сгореть на костре, как Джордано Бруно, нежели до скончания века поносами мучиться. Я уже и бомбу готов самодельную проглотить, только бы не казниться вкусом антоновских яблок.

- Это в вашем колхозе «Светлый путь» одними только яблоками потчуют, - заметил Царь Николай, --- пробуя из ложки на вкус ароматную юшку. А вот в нашей артели «Тихие заводи» иногда по утрам и орешками балуют, не жирно, конечно, но очень приятно, и жить, по-прежнему, хочется. Я слышал, что у вас на день «Парижской коммуны» тыквенные семечки членам правления колхоза в кулечках с бантиками выдавали. Что ни говори, а хороших, добропорядочных людей везде отмечают и поощряют при случае.

Василий Иванович, заметно подобревший после первой выпитой чарки и мастерски сваренной юшки, начал приходить к заключению, что гости, в действительности, неплохие ребята, и с ними можно по-человечески провести время. Возникло приятное ощущение, будто они знакомы много уже лет и данная вечеринка, всего лишь обычные дружеские посиделки. Командир налил всем полные чарки по второму кругу, для Александра это уже был четвертый стопарь, с учетом режима активного самообслуживания. После чего Василий Иванович пригладил щегольские усы и спросил с воодушевлением:

- За что пить будем, гости мои ненаглядные? Если имеете в сердце охоту высказать доброе пожелание, с удовольствием послушаем вас. Мы ведь тоже без застольных речей опрокидывать стопки не очень приучены, как и полагается в русских православных традициях.

- Можно поднять бокалы за Карла Маркса или Фридриха Энгельса, например. А еще лучше, за мировую пролетарскую революцию, - незамедлительно подал компании мысль бомбометатель Ульянов Александр.

При этом посоловевшие глаза его плотоядно пожирали волнующиеся любовью и молодостью обнаженные Анкины руки. Пулеметчица в кураже от своей незаменимой востребованности с игривым кокетством поднесла студенту полную миску янтарной ухи.

Чапаев, внимательно отслеживающий все происходящее за хлебосольным столом, четко для себя отметил, что еще немного и ленинскому брательнику придется проглотить уху вместе с алюминиевой миской. Настолько недвусмысленным становилось выражение Петькиной звереющей физиономии. Поэтому он украдкой пригрозил ординарцу зажатым стальным кулаком. Но студент, похоже, быстренько и сам сориентировался по ситуации и картинно, едва ли не спиной повернулся к искусительнице, демонстрируя полное к ней безразличие.

Царь Николай, между тем, обратившись непосредственно к предложившему политический тост Ульянову, искренне возмутился:

- Вот уж бокалы. Может, Вы еще посоветуете выпить за Гришку Отрепьева или за Малюту Скуратова, это же все Ваши кумиры. По-моему, в приличном обществе полагается пить за порядочных, благородных людей или, по крайне мере, за добрые пожелания. Похоже, ваше пребывание в вечности, не способствовало освобождению от готовности служить безобразиям. Видно, не всякого ущербного или горбатого даже разлука с Землей хоть немного исправит.

- И что вы такие конфликтные, - вставая из-за стола, обратился к окружающим с примирительной речью Чапай, - разве можно на таких неуважительных тонах проводить приятельский ужин. Ведь у нас же общая доля, общая матушка Русь, неужели нельзя относиться друг к дружке по-братски. Предлагаю расслабиться и выпить до дна мировую, выпить за родину нашу, вечную и неизбывную гордость для истинно русской души.

Все без приглашения поднялись со своих мест, сдвинули граненые стопки, и с решительным выражением лиц опрокинули этот, как нельзя более примирительный тост. Так издревле повелось в нашем бесшабашном отечестве. Люди могли враждовать, до кровавых чертей изводить и себя, и соседа, но когда вопрос подымался про матушку Русь, всякие личные страсти и прихоти отступали на задний план. Оставалась только она, необъятная и непостижимая, как вечерняя зимняя молитва, как стремительный бег разгулявшихся вешних вод.

Удачно и главное ко времени выпитый тост, разумеется, заметно смягчил в Разливе общий настрой почтенной компании. Все с облегчением заулыбались и переключились на осаду изобилующего вкуснятиной стола. В ход пошли и уха, и роскошные раки, в самом деле величиной чуть ли не с лапоть, за которые не то, чтобы по пять, но и по пятнадцать запросить на одесском привозе не стыдно. Духмяные, мастерски запаренные в крутом укропном настое, они были приняты публикой на ура. Николай, смачно прожевывая очередную раковую шейку, доставшуюся непосредственно из заботливых рук пулеметчицы, заметил окружающим:

- Я полагаю, славная жизнь могла бы процветать на Руси, когда бы всякие горе-господа и прочие выскочки не баламутили почем зря наш богоносный народ. Православные люди по-детски добры и доверчивы, поэтому без труда поддаются на уловки пустых болтунов, не стесняющих себя в обещаниях. Пока власти в руках не имеешь, обещать можно все, что угодно, а получишь хоть малую, хоть безмерную власть и враз обнаружится, что ничего изменить невозможно. Я даже больше скажу, чем могущественней представляется обретенная кем-либо власть, тем беспомощней на поверку оказывается ее якобы распорядитель.