Премьера фильма состоялась на Каннском фестивале 1990 года, на котором Годар представлял Швейцарскую конфедерацию. Спецкор «Известий» Н. Исмаилова написала тогда так: «Сложный, непонятный фильм Жан-Люка Годара публика смотрит чинно, сосредоточенно, и, надо признать, она вознаграждена. Приехал Ален Делон, играющий главную роль – сенсация, шум, фейерверк. На пресс-конференции Делона спрашивают: знает ли он, что снялся в своем худшем фильме? Годар улыбается. „Я снимаюсь тридцать лет и никогда не знаю, снялся ли я в хорошем фильме или в плохом“. Так когда-то писались в советской прессе репортажи с фестиваля.
На фотографиях того года я вижу Алена Делона, окруженного толпой, перед зданием Дворца фестивалей, со своим знаменитым белым шарфом поверх смокинга, с наигранной улыбкой на губах и со значком «Star» в петлице, вызывающего насмешки недоброжелателей и одобрительный смех поклонников. Но это перед просмотром. В зале уже через пятнадцать минут Годар «слинял», оставив Делона одного слышать свист рассерженных зрителей. Это так отличалось от приема в тот год картины Дэвида Линча «Дикий сердцем» и Жан-Поля Раппно «Сирано де Бержерак», за роль в котором Жерар Депардье получил премию. Вряд ли Делон рассчитывал на нее. У него после «Нашей истории» так и не наладились отношения с Каннским фестивалем. В связи со статьями, написанными тогда о фильме Годара, он процитировал писателя Жюля Ромена, который сказал, что «критик – это солдат, который стреляет по собственному полку». Он приехал в Канн по контракту с Аленом Сардом, не имел права не приехать, но никакого счастья при этом не испытал и, огорченный, вернулся в Париж.
Следует отдать должное Алену Делону – он никогда потом не отрекался от картины Годара, неизменно повторяя, что ему было интересно «выпутываться», играя две роли и имея дело с режиссером, который ставил его в тупик своими указаниями. Может быть, поэтому на лицах обоих Леноксов так часто мелькает нескрываемое удивление?..
Вернувшись в Париж из Канна, он поступает в распоряжение режиссера Жиля Беа, который ждет его, чтобы начать снимать фильм «Танцевальная машина».
Ален Делон не был с ним знаком, но, возможно, видел картины Жиля Беа – такие, как «Варварская улица», «Скорая помощь», в которых не мог не оценить современный стиль этого режиссера, его верность своей теме в кино – показывая романтических героев, переживающих внутреннюю драму.
«Танцевальная машина» именно такой фильм, в написании режиссерского сценария которого Ален Делон принимал непосредственное участие. Но не был на сей раз продюсером картины.
…В прошлом известный танцовщик, Алан Вольф (Ален Делон) попал однажды в автокатастрофу, но бросить балет не сумел, стал балетмейстером, человеком, одержимым своим делом, настоящей танцевальной машиной, как его называют недруги. Днем он обучает танцевать вальсы и полонезы, а вечером – степы, твист, то есть молодежные танцы. Вольф – сквозной персонаж картины, в которой рассказывается судьба трех его партнерш, погибших – кто от истощения, кто по его вине, кто в той самой автокатастрофе. Настырный инспектор полиции Эпарвье (Клод Брассер) копается в его прошлом, стремясь найти улики против Вольфа. Но ему это не удастся. Он так и не сумеет понять этого потрепанного жизнью, вечно небритого и опирающегося на палку, но не сломленного духом человека, всего себя отдавшего искусству танца.
Критик журнала «Позитиф» очень точно заметил, что в этой роли «Делон стремился найти синтез двух основных и антагонистических аспектов своей былой мифологии – неукротимого человека и побитой собаки», «столкнувшись с неведомым ему, прежде миром „танц-джаза“ и психопатологией». В работе над ролью ему помогал балетмейстер оперы на площади Бастилии Патрик Дюпон. Всегда превосходно двигавшийся, Ален Делон и в этой роли пластичен и даже изящен, несмотря на свое «увечье». И как бы ни относиться к Алану Вольфу – Делону, не могло не вызывать уважения очевидное стремление актера к самообновлению. Его желание после «Новой волны» сделать что-то новое было самоочевидно.
Обстановка на съемочной площадке картины сложилась неспокойная. Ален Делон и Жиль Беа часто откровенно враждовали. Актер был не согласен с выбором одной из актрис и, бунтуя, вообще исчез на три дня. Потом рассерженный Жиль Беа не явился на съемку. Делон запретил появляться на студии композитору Марку Серроне. Свое неудовольствие постановщиком современных танцев он вообще выразил… кулаками.
Однако и эта картина не была принята зрителями. Огорченный, Ален Делон произнес тогда слова, которые свидетельствовали о том, что он достиг возраста мудрости. «Клевета и зависть – непременные спутники известности», – заметил он, констатируя разгромные рецензии и отсутствие зрителей в залах, где картина демонстрировалась. После неуспеха фильма Годара, который, как обычно, философически взирал на шумиху, поднятую в печати вокруг своей картины, Делон в силу своего темперамента переживал и злился на прессу, ему очень хотелось, чтобы «Танцевальная машина» пришлась по вкусу «его» зрителям. Но те явно дулись на своего идола и никак не хотели понимать, что тот меняется с возрастом. Все это, впрочем, отошло на второй план в связи с его неожиданным для многих отцовством.
Розали ван Бремен появилась в его жизни после двухлетнего романа с бывшей женой автогонщика Перони – Катрин Блейни. О том, что Делон был сильно увлечен последней, говорит тот факт, что он посвятил ей картину «Слово полицейского», написав в конце титров «Посвящаю Кики» – так он звал эту молодую женщину, с которой тоже расстался, когда познакомился с Розали ван Бремен.
Розали был тогда 21 год (заметим: Алену Делону пошел 56-й). Молодая голландка была профессиональной манекенщицей, «Мисс Панорама-1985». Но она закончила также факультет политических наук, что делало ее еще и интересной собеседницей. Несмотря на свою молодость, она быстро поняла, что заарканить этого жеребца можно только осчастливив его «продолжением рода», которое мужчина на шестом десятке воспринимает как подарок судьбы.
Относительно их знакомства существует несколько версий. Согласно одной из них, кстати, рассказанной им самим, Делон должен был записать в 1987 году пластинку «Как в кино». Как-то, когда он занимался ее выпуском и рекламой, он решил сделать клип для германского ТВ и исполнить в нем некоторые песни с этой пластинки в сопровождении небольшой женской вокально-танцевальной группы. В последний момент одна из певиц «сошла с дистанции» и попросила подругу подменить ее. Подругой оказалась Розали ван Бремен, которая, по словам Алена Делона, не была ни певицей, ни танцовщицей, но чтобы подработать, согласилась сымпровизировать. Они познакомились во время репетиции, а потом, уже не расставаясь, вместе разъезжали по Германии.
Согласно другой версии, рассказанной автором книги о Делоне Эмманюэлем Эйманном, их знакомство произошло в январе 1990 года в Китае. Делон приехал по делам своей парфюмерной фирмы. Он был тогда очень популярен в КНР после показа в широком прокате своей итальянской картины «Зорро» и попутно занимался «промоушн» картины «Слово полицейского». Розали демонстрировала образцы новой одежды. В Париж они якобы вернулись вместе. Так или иначе, их теперь часто встречают повсюду вместе, а 25 ноября 1990 года он сообщит всему свету, что у него родилась дочь, названная Аннушкой. Эта неожиданная новость неприятно поразила близких друзей, которые увидели в отцовстве Делона маневр со стороны молодой голландки и позволили себе высказаться на сей счет публично.
Алена Делона это обидело. Он даже сочинил и хотел разослать всем очень резкое письмо (его текст вы прочтете в «Приложении»). Однако, подумав, не разослал, и правильно поступил, ибо с момента рождения Аннушки он на многое начал смотреть другими глазами, стал гораздо мягче и добрее.
Еще через четыре года Розали родила ему сына, названного Аленом-Фабьеном, символично сочетавшем его собственное имя и имя недавно скончавшегося родного отца, с которым он под конец его жизни помирился. Роль немолодого отца явно пришлась Делону по вкусу.
