Неправильно поставлена была и сама задача батальону Гарницкого: прикрыть правый фланг колонны ген. Кашталинского у упомянутого перекрестка. Как этот батальон, находясь у перекрестка дорог, мог помешать движению японцев через горы со стороны Синкалинского перевала для удара против правого фланга колонны ген. Кашталинского? Всё это прикрытие фланга особым отрядом было бы совершенно излишне, если бы атака против Мотиенлинского перевала была проведена неожиданно для неприятеля и направлена всеми силами на Лянсангуань. Если же хотели непременно прикрыть фланг назначением особой колонны, то этой последней должна была быть дана задача чисто активного характера — атаковать находящиеся против неё войска неприятеля и приковать их, таким образом, к месту их расположения.

Между тем, подполковнику Гарницкому было дано приказание оборонять перекрёсток, который, находился на дне оврага, поэтому он с 1 ротой стал на высотах севернее перекрестка, 2 роты поставил южнее перекрёстка и 1 роту оставил в резерве у самого перекрестка.

На рассвете батальон 4-го японского полка, стоявший на Синкалинском перевале, получил приказание двинуться через горы по направлению высот южнее Лидиапуза — Чиндиапуза, чтобы выйти во фланг русских войск, атакующих Мотиенлинский перевал. Так как этому батальону приходилось идти фланговым маршем по отношению к батальону Гарницкого, то для прикрытия этого марша была назначена 4-я рота этого полка, находившаяся в сторожевой службе. Несмотря на значительное превосходство русских сил, эта японская рота выполнила свою задачу очень исправно в наступательном духе, стремительно атаковав левый фланг русских войск (действуя охватом этого фланга), стоявшие севернее перекрестка дорог. Первая атака этой роты была отбита, но повторенная вслед за этим атака имела успех в том отношении, что находившийся на крайнем левом фланге русский взвод 6-й роты после мужественного сопротивления, понеся большие потери, вынужден был покинуть свою позицию. Во всём остальном и эта атака японцев не завершилась особенным тактическим успехом, тем не менее в результате эти атаки имели всё же для японцев весьма благоприятные последствия.

Послушаем, однако, как об этом повествует история русского генерального штаба: «После того, как отбита была вторая атака японцев, подполковник Гарницкий начал своё отступление на Макумендза, считая, что против него действуют 10 рот японских». Таким образом, подполковник Гарницкий покинул вверенную ему позицию не потому, что батальон понёс тактический неуспех хотя бы наполовину, а потому что он не сумел понять свою задачу, оценить обстановку, в то же время преувеличивая силы противника в пять, даже в десять раз, боясь потерь со своей стороны.

Этот крайне пассивный образ действий со стороны батальона Гарницкого и, наконец, его отступление перед одной, самое большее — перед двумя японскими ротами, имело последствием то, что остальные роты японского батальона получили возможность беспрепятственно пройти от Синкалинского перевала через горы по направлению на Чиндиапуза. Наступление этих рот не имело особого значения ввиду того, что колонна ген. Кашталинского давно уже отступала, а ЗЗ-м пехотным русским полком уже была занята вторая тыловая позиция у Чиндиапуза, как только он дошёл до горного хребта к юго-востоку от этой деревни. Всё же появление упомянутых японских рот имело значение в том отношении, что 3-й батальон подполковника Горайского был принуждён к отступлению ввиду появления этих рот.

Потери батальона Гарницкого составляли: 1 офицер и 4 нижних чина убитыми и 2 офицера и 45 нижних чинов ранеными; из этих потерь две трети приходятся на долю 6-й роты; обе роты, находившиеся к югу от перекрёстка дорог, почти никакого участия в деле не приняли и никаких потерь не понесли.

Пушечные выстрелы, заставившие ген. Кашталинского покинуть поле сражения, объясняются тем, что с Ляхолинского перевала на Суйтянза японцы направили небольшой отряд 2-й гвардейской бригады с 2 горными орудиями; этот отряд на своём пути встретил охотничью команду, которую отбросил назад, и около 10 часов утра занял позицию на высотах восточнее Суйтянза и оттуда открыл огонь против Чудяпуза. После нескольких выстрелов по этим орудиям, сделанных русской полубатареей, стоявшей в долине севернее этой деревни, японская артиллерия вынуждена была замолчать; точно так же и японская пехота вынуждена была отступить, благодаря стрелковому огню 2-х рот 22-го стрелкового полка.

Левая атакующая колонна 12-го Восточносибирского стрелкового полка под начальством полковника Цыбульского выступила 16-го июля в 9 часов вечера и около 6 часов утра подходила к Сибейлинскому перевалу. Этот последний был занят 6-й ротой 16-го пехотного японского полка, для которой ближайшая поддержка находилась только на расстоянии 9 километров, восточнее Сияматуна. В течение некоторого времени — от 3 до 4 часов — колонна полковника Цыбульского имела перед собою только эту одну роту. Но полковник Цыбульский был убеждён, что он имеет перед собою целую дивизию; этому убеждению содействовали крайне преувеличенные сведения, данные разведывательным отделением корпуснóго штаба. Трудно представить себе вполне ясно ход событий в действиях этой колонны, потому что единственным источником служит, в данном случае, только боевой дневник 12-го стрелкового полка. Верно то, что 12 рот этого полка никак не могли оттеснить одну японскую роту, которая геройски обороняла вверенный ей перевал. Только около 9 часов утра для подкрепления японской роты прибыли ещё 11-я и 12-я роты 6-го японского полка из Сияматуна; затем после отступления 10-го стрелкового полка от Сяокаолинского перевала японцы постепенно также и оттуда притянули около двух-трёх рот и, наконец, после полудня туда был направлен также и весь 2-й батальон 29-го полка из Лянсангуаня.

Возможно, таким образом, что к вечеру силы обеих сторон постепенно выровнялись; но зато в первые часы дня полковник Цыбульский имел на своей стороне, несомненно, силы в 12 раз больше, а большую часть дня имел силы в 4 раза, или, по меньшей маре, в 2 раза больше против неприятеля, и, тем не менее, всё же не достиг никакого успеха, потому что он, как и другие начальники, постоянно преувеличивал силы противника и никак не рвался ввести в бой для атаки все свои войска.

Около 5 часов пополудни полк начал своё отступление, мотивируя тем, что против него действовали четверные силы японцев, охвативших притом его фланг и тыл. Потери полка составляли: 4 офицера и 234 нижних чина убитыми и ранеными; потери японской роты 16-го полка составляли 10 офицеров и 135 нижних чинов.

Неудачные действия колонны полковника Цыбульского история русского генерального штаба объясняетнезнанием местности и недостатком карт, хотя в долине Ланхе русские были расположены продолжительное время и вполне возможно было рекогносцировать важнейшие дороги[ 7 ⁶]. Во всяком случае, едва ли противник мог быть лучше осведомлён относительно местности. Вернее то, что главнейшей причиной этого плачевного исхода боя колонны полковника Цыбульского были те же общие недостатки, которые мы замечаем в действиях остальных колонн — отсутствие инициативы и энергии у начальников.

Остаётся ещё рассмотреть действия колонны Ждановского (9 рот 36-го стрелкового полка, 2 сотни и 2 горных орудия) для того, чтобы убедиться, что в действиях всех упомянутых колонн не было исключения в отношении указанных выше недостатков. Отряд Ждановского был выслан из состава бригады ген. Гершельмана из Сихояна по направлению на Сияматун и Лянсангуань. У Кусангоу находилась японская рота 16-го полка, которая при приближении отряда Ждановского отошла на позицию севернее Сияматуна. Так как находившиеся на этой позиции роты 16-го полка были отправлены на перевалы Сяокаолин и Сибейлин, то упомянутая японская рота могла быть усилена только одной пионерной ротой. Но это подкрепление оказалось даже излишним, потому что полковник Ждановский никак не мог решиться на атаку этой роты и ограничился только высылкой дозоров против неприятельской позиции. Здесь также действия этой колонны кончились тем, что Ждановский вообразил обход противника и в 12½ часов дня начал отступление, потеряв всего 8 человек ранеными.