Что, дорогой читатель, теперь Вы догадались, что совпадений в жизни действительно не бывает. Всё одна сплошная закономерность. Да, Янко был братом той самой Шукар, которая убила сама себя вязальной спицей ночью в клинике, лишь бы исторгнуть дьявольское отродье.  

     По рассказам Аннушки, мальчишка безумно любил сестру и гордился ей. Ведь таких красавиц, как Шукар, редко встретишь. Анюта не завидовала её красоте, всем давно известно – не родись красивой, а родись счастливой. Да так оно и есть.           

     Шукар к тому времени уже минуло шестнадцать, и она считала себя взрослой девушкой. Около неё постоянно вилась куча кавалеров. Янко смешно ревновал сестру, и они с Анной любили частенько подстраивать её ухажёрам всякие безобидные розыгрыши. Шукар не злилась на ребят, наоборот, вместе с ними хохотала над одураченными женихами.

     Анна чувствовала себя счастливой. Девочка торопилась после школы домой, чтобы как можно быстрее переделать необходимые домашние дела. Освободившись, хватала учебники и тетради и убегала к приятелю, который с нетерпением ожидал её. Им было хорошо вместе. Они вместе готовили задания, помогая друг другу, а потом бродили по вечерним улицам. Мальчик всегда провожал её до дома. Только об одном Анюта просила друга: не входить с ней во двор, опасаясь, что отец случайно увидит их из окна.

     Так прошло два года. Янко исполнилось пятнадцать. Цыганские мальчики уже в четырнадцать лет считаются взрослыми. Но Анну всё равно смешило, как гордо надувался Янко, когда его мать ласково говорила: «Ты же мужчина!» Анна тоже подросла. Из неловкого подростка она начала превращаться в очень симпатичную девушку. Она выглядела старше своих тринадцати. Всё чаще девочка ловила на себе непонятный взгляд Янко: то ли удивлённый, то ли зовущий. Один раз мальчик случайно дотронулся до её груди. Жаркий румянец залил его лицо, и он смущённо отвёл глаза. У него ломался голос, и парень частенько «пускал петуха»  от волнения. Анна удивлялась странному поведению друга. Она ничего не знала о любви. Где уж ей было догадаться, что мальчишка по уши в неё влюблён и боится об этом сказать.

     Как жаль, что счастье вечным не бывает. В тот вечер, разлучивший их на много лет, Янко не смог сдержать чувства и поцеловал Анну. Это был робкий поцелуй двух подростков. Но его, как на грех, увидел возвращавшийся позже обычного отец, как ни странно, абсолютно трезвый. Анна, опьянённая незнакомыми ей ощущениями, даже не заметила, как он прошёл мимо них, стоявших в самой тёмной части двора. Они держались за руки, смотрели друг другу в глаза и больше никого и ничего не видели вокруг себя. В тот вечер подростки поклялись, что их любовь навечно. Счастливая Анна пошла домой, пообещав, что на следующий день они увидятся снова.

     Отец, не дотрагивавшийся до неё уже несколько лет, встретил Анну на пороге квартиры. Он бил девочку с таким исступлением и садистским наслаждением, ухая и кряхтя от удовольствия, что казалось, все эти годы он безумно жаждал этой экзекуции. Анна не кричала. Она поначалу пыталась загораживаться от ударов руками, но когда отец вошёл в раж, только беспомощно стонала. Он остановился, когда Анюта потеряла сознание. Без слов развернулся и ушёл к себе.

     Очнувшись, Анна доползла до своей комнаты, но подняться и лечь на диван у неё уже не хватило сил. И тогда девочка впервые пожелала смерти отцу. Утром он ушёл на работу, даже не заглянув в комнату дочери, только грубо прорычал за дверью: «Чтобы убралась, шалава!» Это были последние слова, которые она слышала от него. Тем утром по дороге на работу отец упал под поезд метро. 

     Анна отлёживалась два дня. Кто-то звонил и стучал в дверь, Анна не могла подняться и  открыть. Она не знала, где отец. Только чувствовала облегчение, что не слышит его тяжёлых шагов и пьяного бормотания. Её хватало только дотащить разбитое тело до туалета и крана с водой.

Через два дня она смогла открыть дверь участковому Ивану Ефимовичу. Увидев Анну с синим опухшим лицом, он сказал утвердительно: «Отец». И Анна кивнула головой. Милиционер побежал к соседям по телефону вызывать неотложную помощь.

     Девочку увезли в районную детскую больницу в отделение травматологии. Там лежали дети, упавшие с деревьев, велосипедов, сбитые машинами, но ни одного изувеченного родителями ребёнка там не было. Ребятам приносили кучу сладостей, которыми они щедро делились с Анной. А ещё она подружилась с молоденькой практиканткой из медицинского училища – Лидочкой. Анне очень нравилось помогать ей: разносить по палатам лекарства, раздавать градусники и потом заносить в температурные листы цифровые значения. Именно тогда Анюта решила для себя, что обязательно станет медсестрой. Не врачом, а именно медицинской сестрой. Чтобы ухаживать за людьми, которые беспомощны и больны. Про отца ей ничего не сообщили. Но Анна не переживала и не удивлялась, что тот ни разу не пришёл и не принёс ей передачу. Когда подошло время выписки, в палату за ней пришла Лидочка и пригласила её пройти в кабинет главного врача. А сама при этом смотрела на Анну жалостливым взглядом и повторяла: «Спокойствие, только спокойствие». Заинтригованная девочка пошла за ней.

     В кабинете у главного врача отделения Аню поджидал участковый и маленькая худая старушка с цепким и оценивающим взглядом пронзительно синих глаз. Она оказалась её бабушкой, о которой Анна ничего не знала, кроме грубого ярлыка отца «старая ведьма». Участковый рассказал девочке о несчастном случае с отцом, и что она теперь будет жить с бабушкой. Бабка сидела на краешке стула и молчала, пристально разглядывая Анну.

     Когда они вернулись домой, старушка немного постояла у окна, а потом, поджав губы, бросила Анне: «Долго же ты девонька терпела. Собирайся». Куда и зачем, ничего не объяснила. Побросала Аннушка нехитрые пожитки в портфель, и бабка повела её бабка на вокзал. Когда Анна поняла, что они уезжают в глухое псковское село, на родину её матери, она умоляла бабушку отпустить её хоть на минуточку. Ведь недалеко от вокзала жил лучший друг девочки. Она хотела сказать ему, что уезжает и куда. Бабка была непреклонна. До отправления поезда оставалось слишком мало времени. Анна тщетно вертела головой по сторонам, в надежде увидеть кого-нибудь из знакомых цыган, которые всегда крутились на вокзале. Даже женщин гадалок в тот день не оказалось на привокзальной площади. Так и уехал она на Псковщину, не попрощавшись с Янко. Стуча колёсами, поезд катил по бескрайним просторам тогда ещё Советского Союза, а Анна глотала горькие слёзы и повторяла про себя: «Вернусь! Я обязательно вернусь, Янко!»

     Поездка вышла грустной. Бабушка оказалась не особенно разговорчивой, большей частью спала или бормотала что-то под нос. Анне было страшно от неизвестности, в которую она ехала. Все её робкие вопросы бабка пресекала шиканьем. А состав всё дальше мчался на северо-запад, увозя Анну от родного города и единственного любимого друга.

     Едва начал заниматься рассвет, они сошли с поезда на небольшом полустанке. Потом долго ждали, пока откроется билетная касса, и заспанная толстая женщина - кассир продаст им билеты на рейсовый автобус. Наконец, автобус подкатил к остановке, дребезжа и наполняя воздух удушливыми выхлопами отработанного бензина. Народу к тому времени собралось немало. Видно транспорт редко ходил в то забытое Богом место. Пришлось изрядно потолкаться локтями, чтобы залезть в железную развалину. Они долго тряслись по разбитым дорогам и вышли на самой последней остановке, когда кроме их двоих в автобусе никого не осталось. Конечная остановка располагалась в лесу, никаких домов поблизости не было. Неподалёку на телеге сидел странного вида, мелкорослый мужчина. Его пегая лошадь понуро щипала траву, иногда взмахивая куцым хвостом, чтобы отогнать оводов и слепней, в огромном количестве роящихся над ней. Завидев бабушку и Анну, мужичок радостно и дурашливо рассмеялся, быстро соскочил с телеги и бросился к ним. Он поспешно выхватил сумки из рук девочки и старухи, а сам ни на минуту не переставал хихикать. Анна поняла, что чудак не совсем в здравом уме. Мужчина по-детски радовался бабушке, а она то и дело с доброй улыбкой, которую Анна ещё не видела, говорила ему: «Да будет, Митенька, будет!» Они забрались в телегу, и лошадёнка неспешно повезла их по просеке сквозь обступавший со всех сторон густой и неприветливый лес. «Заколдованная чащоба какая-то». – Думала девочка. Хотя денёк обещал быть жарким, озноб пробирал её до самых костей. Целый час тряски в старой телеге измотал Анну. Её попутчики, занятые разговором о незнакомых людях, не обращали на неё внимания, только чудаковатый мужчина изредка косился с интересом.