Наш начальник, Сергеев Михаил Андреевич, лично выходил к ним, пытаясь объяснить ситуацию. Так они забили его до смерти. Почти добрались до складов, когда дело все же дошло до стрельбы. Бунт подавили. Но за это время часть мертвецов пробралась за периметр. Сами понимаете… К вашему приезду все постепенно успокоилось, но мы не уверены, что в подвалах больше нет мертвецов… У вас, как я понимаю, дела тоже идут не очень гладко. Сейчас все идет к одному – прекратить разборки с бандитами, чтобы те не мешали обживаться.

- Раненные идут от столкновений с бандитами? – догадался я, - не считая бунта?

Врач кивнул и продолжил свой изобличающий монолог.

- И ваш рейд на Кремль, это не операция по удалению опухоли, - при этих словах он щелкнул пальцами, изобразив ножницы, - это выставка напоказ своих сил, чтобы бандиты были сговорчивее. Такое даже они не смогут не заметить. А этот рынок в больнице – центр будущей разбойничьей империи.

И те несколько военных анклавов в области тоже это понимают, но ничего поделать не могут.

- Вы хотите сказать, что командованию об этом известно? – я чуть не подавился воздухом, когда мысль пришла мне на ум.

- Конечно. Правда, они надеются, что все будет к лучшему. Те люди, что сейчас управляются что здесь, что у вас на полигоне, честные и благородные. Почти все, как я надеюсь. Только видно им больше, чем нам с вами. В одной нашей области наберется с несколько десятков крупных бандитских групп. Достаточно вспомнить те же подмосковные и наши зоны.

Не везде все хорошо. Кое-где даже сами зеки пришли к власти, иногда перебив охрану, а иногда даже договорившись с ними. А военные продолжают терять людей. Как от дезертирства, так и от постоянных стычек с бандитами. Не мне об этом вам рассказывать. А есть еще отдельные лагеря беженцев, где оружия почти нет. Слышали о таких? Беженцы из городов стихийно собираются вместе, пытаясь наладить нормальную жизнь. Несколько охотничьих ружей, небольшие запасы консервов. Без помощи военных они становятся легкой жертвой зеков и бандитов, подминающих под себя все округу. Вас слишком мало, чтобы нормализировать ситуацию. А договорившись, можно хоть как-то ограничить налеты бандитов. Никому из главарей не хочется так же сдохнуть в собственной крепости, как и кремлевскому, за безобразия своих выродков. А то, что они не выдержат штурма, как ни укрепляйся, это прекрасно понимают.

- Но вас такой мир не устраивает? – спросил я, чувствуя себя так, словно на меня только что вывалили ведро с отбросами.

- Меня не устраивает то, что в таком случае больницу никто трогать не будет, - возразил врач, перегнувшись через стол и посмотрев на меня, - а еще то, что там до сих пор живет та мразь, что считает себя королем всех этих земель.

- Так расскажите об этом командованию, - развел я руками, - Они должны же понять, чем это все им грозит.

- Именно с ним они и ведут переговоры, - мрачно ухмыльнувшись, сказал врач, - и готов поставить сто против одного, что именно он и сдал вам

Кремль.

- И все же, зачем вам нужен я? – уже из чистого интереса спросил врача, собираясь окончить разговор, - неужели вы думаете, что даже со своим отрядом я смогу выжечь эту заразу. Нас на куски разорвут еще на подходе.

- Скажем так, - врач сложил руки на груди и откинулся на спинку, - я представляю в данную минуту узкий круг лиц, который диаметрально не согласен с происходящим. У этих людей есть свои контакты не только с вашим полигоном, но и с московскими уцелевшими частями. Про тебя им тоже кое-что известно. В частности, Токарев, которому ты непосредственно подчиняешься, тоже входит в этот круг. И ему ты должен рассказать все об увиденном и услышанном. На этом твоя задача пока заканчивается.

- Можно один вопрос? – я вертел в руках пистолетную пулю, уже почти мечтая засунуть ее этому врачу в одно место.

- Валяй…

- Какого черта надо было валять всю эту комедию?! – взорвался я, чуть не перейдя на крик, - Почему нельзя было сразу все это сказать? Я бы и так понял!

- Токарев хотел быть точно уверенным, что ты тот человек, который ему нужен. Неужели ты думаешь, что если ты был таким же обыкновенным добровольцем, как и остальные, он бы выписал тебе хоть один автомат сверх нормы? – голос врача был абсолютно спокоен, но в глазах заблестели знакомые мне огоньки, выдающие идейного человека.

Ругаясь сквозь зубы, я быстро шагал вниз по лестнице. Старые цементные ступени, выложенные потускневшей оранжевой плиткой, кое-где уже потрескавшейся, а то и вовсе отвалившейся, противно скрипели под подошвами сапог. Тусклый свет лампочек, ввинченных чуть ли не под самым потолком на каждой площадке, едва освещал лестницу, оставляя почти половину пролетов в бледном полумраке. Мрачные тени, отбрасываемые высокими железными перилами, напоминали костлявые пальцы старика, изо всех сил вцепившегося в плитку. Если бы я не был так зол на самого себя и весь окружающий мир, то наверняка шел бы медленнее, подчиняясь старому инстинкту «сначала проверяй, а потом иди», но в этом состоянии летел, не разбирая дороги. Если бы здесь оказался зомби, то я заметил его лишь после того, как он в меня вцепился. Но я просто не мог думать о чем-то стороннем!

В голове все крутились детали разговора с хирургом, который на проверку оказался вовсе не таким уж простым, как могло бы показаться. Каждый рвется к власти по-своему. А этот выбрал самый паршивый путь, через заговоры и закулисные игры. Только, с другой стороны, в открытую с военными не поиграешь, те тоже свою силу уже чувствуют, и ни с кем делиться ей не будут. И что мне больше всего не понравилось, что он мне все прямо на чистоту выложил. Поставил, так сказать, перед фактом. И теперь получается, что я в этом тоже повязан. Остановившись на секунду, я уткнул руки в бока и, глядя на мельтешащую перед лампочкой муху, стал вспоминать подробности разговора.

Это выходил самый настоящий заговор, со всему причитающимися. И я в нем постепенно увязал. Вот пойду я сейчас, и расскажу обо всем этом прямо начальству. Даже хоть нашему лейтенанту. Стволов здесь сейчас вполне хватало, а у заводских большая часть вооруженных людей была в разъездах.

Только вот после такого он может задать мне вполне логичный вопрос: с какой тогда радости Токарев выписал мне кучу всякой техники и оружия, как не за участие в этом «узком кругу». И ведь не поверит, что за красивые глаза. Я бы лично не поверил. Хотя ведь так и было. И отведут меня тогда за периметр вместе с остальными и наградят лишним отверстием в затылке, чтобы вентиляция черепа лучше была. Нет, не хочу я так…

Повернувшись на носках ботинок, я зашагал дальше вниз, все еще раздумывая. Лестницей пользовались редко, бригады грузчиков и водителей предпочитали использовать лифт, а все остальные перевозки совершались прямо на машинах. Здесь почти всегда бывает пусто, что, в свою очередь, обеспечивает спокойствие, необходимое для размышлений. А мои мысли были весьма далеко от утешительных.

Значит, если не докладывать на это секретное общество, будь оно неладно, о составе и деятельности которого я имею весьма смутное представление, а если точнее, то и вовсе никакого, то придется играть на их правилах. А если начать эту игру, то придется связать себя с ними кровными нитями.

Если провалятся они, то и меня утащат за собой. А тогда снова только одна дорога – за периметр и пулю в затылок.

В припадке злобы, накатившем на меня, я со всей силы открыл дверь ударом ноги. Жалобно скрипнув, железная дверь распахнулась и с оглушительным грохотом ударилась об стену. Если бы не шум, в несколько раз усиленный эхом, отлично отражающимся от бетонного потолка и пола, я бы точно привлек всеобщее внимание. Успел даже порядком испугаться оказаться в таком состоянии среди расспросов, отчего так резко разозлился, прежде чем понял, что всем плевать на меня, у каждого возникали свои проблемы.