Сухой, конечно, еще не авторитет, но если бы зомби явились на пару лет позже, а эта тварь успела еще получить один срок, то ты бы его даже не узнал. Над ним здесь всего два человека. Первый – наш бригадир, еще та мразь, поставленная авторитетами выслуживаться перед республиканскими свиньями. А второй – это Мазила, он с нижегородских, очень крутой парень, под него почти ползоны плясало. Если только от него Сухой получит разрешение тебя порешить, то можешь заказывать себе гроб, увернуться от него не сможешь.

- Ты меня обрадовал, - саркастически заметил я, выложив в этой простой фразе всю накопившуюся досаду, - теперь мне жить намного легче.

По внезапно посуровевшему виду Пня, я понял, что он еще не договорил, когда я прервал его. Увидев, как он разобрался за пару минут до этого с гопником, просто сказавшем что-то лишнее, мне показалось, что сейчас будет в несколько раз хуже, чем тогда. И все же в этот раз лучше было выдержать пару, а не отвечать, как в первый раз. Иначе надо будет держаться спиной к стене при виде уже не только одного Сухого, а сразу оказаться между двух огней.

Пень не стал бить, а вместо этого внимательно на меня смотрел, словно решая, что делать дальше. А может, чего-то ждал от меня, до чего я самолично никак не мог додуматься. Мысленно перебирая в голове все свои последние поступки, я все пытался сообразить, стоит ли мне продолжать говорить или все же ждать, пока мне чего-нибудь не предложат. Мысли все время возвращались к разговору Пня с гопниками, когда он подбивал вступать под знамя одного из местных авторитетов. Возможно, со мной сейчас происходила такая же обработка, только гораздо более тонкая. Ведь не произвожу же я впечатление такого необтесанного бабуина, как те парни, даже автомат держащие косоруко. Вопрос тогда был в том, зачем я был им нужен и почему столько возни. Ведь гораздо проще было бы сразу предложить. И в таком случае я бы отказался, испугавшись втягивания в войну между этими группировками. Мысленно усмехнувшись, я снова посмотрел на Пня, все еще сверлившего меня взглядом и первым раскрыл рот.

- Так что же мне с ним делать? – негромко спросил я, намеренно повернувшись спиной к Сухому, так, чтобы он не мог видеть моего лица.

- Ты меня спрашиваешь, - удивился Пень, - что тебе с ним делать? Я могу дать тебе самый простой совет, но он состоит в том, чтобы ты порезал его раньше, чем он порежет тебя. Никто из республиканцев не будет особенно возмущаться, если один из нашего отряда не вернется обратно в казарму.

Только у Сухого здесь полно корешей, которые потом глаз не сомкнут пока твои кишки на палку не намотают. И это, поверь мне, рано или поздно случится.

- И что мне тогда делать? – уже с нажимом спросил я, не в состоянии и дальше выслушивать различные вариации собственной смерти от рук этих бандитов. Либо он сейчас скажет мне что-нибудь более конкретное, либо просто пошлет. Других вариантов нет, но в любом случае я точно буду знать, что предстоит дальше.

- Зверек, ты ведь не глупее остальных, это даже по лицу видно, - сказал

Пень, удобнее присаживаясь на землю и задумчиво наблюдая, как под навесом раскладывают матрасы. Кто-то хотели и меня окрикнуть, чтобы не прохлаждался, но его быстро одернули, подзатыльником указав, что не стоит вмешиваться в чужие разговоры. А если точнее, в разговор Пня с кем бы то ни было, мое мнение пока никем не учитывалось. Я продолжал смотреть на него, не зная, стоит ли соглашаться с таким комплиментом, непонятно к чему сказанному. Возможно, сейчас меня и пошлют, куда подальше с наставлением не лезть в чужие дела.

- Неужели тебе вот так надо все по полочкам раскладывать, объяснять да указывать? – ехидно поинтересовался Пень, прищурено взглянув на меня, – У тебя прямо на лбу написано, что давно уже ты все понял. И не зря потому ко мне подошел, и в одну машину с Батей сел, хотя мест еще было хоть отбавляй. Должен же был сам понимать, что и выхода у тебя другого нет, только здесь и подвязываться.

- Так значит, есть ли у меня хоть какой-то шанс? – вначале я даже опешил, что меня посчитали столь проницательным, способным за милю унюхать бандитского авторитета, даже если раньше я его никогда не видел.

Правда, я успел перестроиться на эту мысль, прежде чем Пень закончил свой обвинительный монолог. Если он считает, что я с самого начала собирался к ним прибиться, пусть так думает и дальше. Возможно даже, что это наилучший вариант прикрытия собственной спины от Сухого, не рискующего развязывать настоящую войну между зековскими группировками, не распавшимися после развала всей тюремной системы. Если так посмотреть, то здесь наверняка можно будет найти и прежних охранников этих самых тюрем, если только сами зеки не передушили их в первую очередь. Теперь наступает и моя очередь так же подстраиваться под ситуацию, как и они раньше. Неужели лишь ради этого меня сюда и закинули, вместо того, чтобы сразу убить?

- Сейчас не мне это решать, - честно признался Пень, пожав плечами, - но мое пособничество в этом деле уже многого стоит, в этом можешь мне поверить. Как и в то, что Бате понравились твои поступки. Мало найдется пацанов, решивших поломать распальцовку такому пахану, как Сухой. Ты ему сегодня даже не столько морду набил, сколько авторитет подпортил. Еще долго будут вспоминать, как зеленый козел, только пришедший на зону, побил его.

- Спасибо за такие приятные слова, - не стоило даже пытаться скрывать свои истинные чувства, ведь даже не смотря на все мои попытки, сарказм так и лез наружу, - и все же, сейчас у Сухого есть все шансы расквитаться со мной, поэтому хотелось бы точнее знать, светит ли мне хоть что-нибудь, пока еще могу дышать?

- Конкретно, сейчас ты ничего не узнаешь, - сказал Пень, отрицательно покачав головой, - если и будет решаться этот вопрос, то, в лучшем случае, сегодняшней ночью. Торопить Батю не стоит, обычно тебе же боком и выходит. Сиди спокойно и жди, пока тебе не скажут, стоит надеяться на что-то и дальше, или лучше уже сейчас собирать себе на похороны.

- Давай, ты завяжешь все время обещать мне такой расклад, - честно попросил я, не выдержав очередного упоминания о собственной беззащитности, - это начинает действовать мне на нервы. Лучше тогда просто молчи, если нечего хорошего сказать.

- Ладно, - ухмыльнулся Пень, и уже собрался было встать, когда я снова задержал его, вспомнив, ради чего именно я подошел к нему, - Чего еще тебе надо?

- Будь любезен, объясни пожалуйста, почему здесь будет такая долгая стоянка, - спросил я, пытаясь не выставлять себя дураком, но сам вопрос именно так и звучал, - Мне казалось, что все произойдет гораздо быстрее.

А тут уже настоящий лагерь разбивается, которого я и не ждал. Нас ведь отправили одну группу выживших на место поставить, а не укреплять территорию.

- В этом ты, конечно, прав, - согласился Пень, снова усаживаясь обратно, - но, раз ты новенький, не догоняешь еще очень много. Ведь, небось, даже не знаешь, что военные выжгли одну из точек, которую Республика под себя подмяла. И сейчас у них настоящая грызня между собой, такая, что только клочья летят. В соседней области, которая Рязанская, сейчас самая война идет. Здесь еще потише будет, военных в самом начале зомби во Владимире почти всех выжрали, только где-то на окраине остатки укрепились. Вот эти ребята, которых приструнить надо, сразу после того, как послали республиканских посыльных, отправились к военным, с просьбой о защите.

Теперь нам надо не только наказать этих дураков, но и показать военным, что сюда лезть не стоит. Отряд будет маленький, с ними не будет хлопот расправиться. Только точно не известно, когда именно он появиться.

Меня как током ударило при напоминании о названии области. Получается, что мы совсем рядом с городом, куда мне просто необходимо было попасть, но до этого все время что-то мешало. И если я не ослышался. То сейчас я гораздо ближе к этой цели, чем когда-либо раньше.

- Погоди, ты сказал, что сейчас мы находимся во Владимирской области, так ведь? – стараясь держать себя спокойно, спросил Пня, вцепившись руками в землю.