И вот снова, спустя годы, та же дорога к Усть — Донецку. Снова излучина выводит нас на берег Дона; как и тогда, останавливается на площадке машина, я выхожу — и все повторяется как в первый раз. Но смотрю я на все это уже другими глазами — я приехала на съемки.

Сколько раз я не просто перечитала роман, я проигрывала каждую его страницу. Я была уже не Кларой Лучко, а Клавдией Пухляковой, и потому я чувствовала, что приехала домой.

В тот год ранней весной необычно сильным был разлив Дона. Даже кузня Будулая, где мы должны были снимать несколько сцен, и та долго еще была под водой. Жили мы в Усть — Донецке. Картину снимали в Пухляковке и Константиновке, там, где поселил героев писатель.

Судьба Клавдии Пухляковой — это судьба поколения женщин, жизнь которых была изломана войной и разрухой. Эти вечные невесты, жены, совсем молодыми ставшие вдовами, воспитали детей, своих и чужих, познали столько горя и разочарования, но сохранили в душах своих доброту, чистоту и надежду. Сколько тепла, сочувствия и сострадания видела я в глазах этих женщин, и, может быть, поэтому так легко, трудно и счастливо одновременно было мне работать над этой ролью.

Все, казалось, вернулось: поселились мы в той же гостинице, я вошла в тот же номер, где когда‑то прожила полгода, и почувствовала себя так, как будто не минули годы. Я включила радио и услышала позывные Усть — Донецка. Это была музыкальная тема нашего фильма… Прекрасная музыка композитора Валерия Зубкова.

Мы стали искать, что осталось из реквизита. Волонтир боялся, не пропал ли его широкий цыганский пояс. Нашлось и мое старое платье. Все мы, кто снимался в фильме «Цыган», стоим в гриме, в костюмах и смотрим друг на друга. Такое впечатление, будто что‑то родное вернулось из дальнего далека, долго не виделись и наконец собрались вместе.

Я никогда не думала, что возвращение будет столь сложным. Но уже через два — три дня мы почувствовали, что перерыва будто и не было…

Однако все в конце концов заканчивется. «Цыган» и «Возвращение Будулая» вышли на телеэкран. И снова Москва была пустынной, зрители приникали к экранам телевизоров, ждали возвращения Будулая.

Своим успехом фильм во многом обязан не только режиссеру Александру Бланку, актерам, но и талантливому композитору Валерию Зубкову. Помните финальную мелодию в «Цыгане»? Музыка, берущая за душу… Как жаль, что Валерий рано ушел из жизни.

После первого появления на телеэкранах истории Будулая и Клавдии прошло столько лет, столько было телепоказов, но фильм по — прежнему любят зрители. Фильм, оказалось, не только не устарел, а стал смотреться как‑то по — новому. Я заметила, что круг зрителей неожиданно расширился: потоком пошли письма от молодых. Значит, история жизни и любви, история нелегкая, но чистая и звонкая, дошла до сердец, заставила присмотреться к себе, к окружающему миру, задуматься о нравственных проблемах, о цене человечности.

Я помню, как после первого показа ехала в Ленинград и моим соседом по купе оказался врач из небольшого городка. Ну, конечно, он сразу завел речь о «Цыгане».

— Вы получили награду?

— Что вы, — отвечаю, — на студии нам дали вторую категорию, на первую не расщедрились.

— Как же так? Все врачи нашего города написали в Москву, чтобы вам дали Ленинскую премию.

Конечно, это милая наивность, но мне было приятно. Куда бы я ни приезжала, где бы я ни была — всегда меня спрашивали: «А Будулай где?» Я отшучивалась: «Да дома оставила. Дома». Никто не мог себе представить, что мы не вместе. Как это — восемь серий были вместе, а теперь где‑то он там живет… Где Будулай?

В Новороссийске я снималась в картине Рудольфа Фрунтова «Тревожное воскресенье». И в свободный от съемок день пошла на рынок, а там цыганки гадают. Вдруг одна другую стала подталкивать, и вот уже меня окружил табор.

— Клавдия… Дай‑ка мы на тебя посмотрим.

— А что на меня смотреть…

— Вон там наш барон, он тоже хочет на тебя посмотреть.

— А вы ему скажите, что я тут была и ушла.

Вокруг нас собралось много любопытных. Это же базар!

— А что тут?

— A — а, вон она стоит!

— Кто?

— Да Лучко.

— А Будулай где?

Я еле выбралась из толпы. Слышу за спиной каблучки стучат: цок, цок, цок. Догоняет меня цыганка:

— Ну что же ты ушла? Поговорила бы с нами.

— Да как‑то неудобно. Столько народу собралось. А вот ты мне скажи, вы расстроились, что я за Будулая вышла, а не ваша Настя?

— Нет, ты что! Мы за тебя болели! Ты добрая, хорошая. А Настя злая.

Многие до сих пор называют меня Клавдией. В письмах меня так и величают: «Дорогая Клавдия…»

«Как благодарна я всем вам, жившим жизнью главных героев фильма, за мучительную боль сердца и горькие слезы мои, товарищи дорогие! Не хочется с вами прощаться. Вы добру учите. Добру и любви.

Н. К., г. Винница».

«Вы играете честно, искренне. Ведь сыграть так, чтобы люди поверили, Клавдия, чтобы людям понравилось, очень нелегко. Я пишу вам, как самому дорогому человеку.

Наташа О., Ростовская область».

«Когда вы прибежали в дом Будулая и не застали его, мне так хотелось быть с вами, обнять вас, успокоить. А когда рядом появился Ваня, я завидовала ему. Вы меня извините, что пишу так откровенно, но после этих фильмов я вас очень полюбила.

Светлана С., г. Луцк».

«У меня такое впечатление, что Михай Волонтир не герой фильма, а живой Будулай с прекрасной душой ребенка. Не мог бы он прожить жизнь Будулая, не имей в настоящей жизни прекрасное сердце.

Н. Калиновская, Черновицкая область».

«Говорят, что в ролях раскрывается истинный характер актера. Я не знаю, так ли это? Похожи ли вы на свою героиню Клавдию?

Г. Ксенофонтова, г. Куйбышев».

«Мне хотелось бы иметь мужа такого же хорошего, как Будулай, и быть такой же счастливой, как Клавдия. Я, может быть, еще и встречу его. Ведь у меня еще все впереди.

Е. С., Омская область».

«Вы очень по характеру и добротой души похожи на мою маму. Или моя мама на вас. Я стала думать о жизни по — другому. Вокруг есть много хорошего, а самое главное — люди.

Г. К, г. Кишинев».

«Спасибо за образы ваших героинь, которые продолжают делать хорошее даже после экрана. В своей жизни я бы очень хотела быть на вас похожей. И буду стараться.

О. Н. В., г. Новочеркасск».

«Мне пятнадцать лет; но вы не подумайте: откуда, мол, она может знать о войне? Что она вообще знает о горькой судьбе женщин, потерявших на войне своих родных и близких… У меня бабушка во время войны потеряла мужа и брата и сама вырастила четверых детей.

Б. Н., г. Самарканд».

«Я смотрела ваш фильм и плакала. Значит, есть все‑таки на свете истинная верность, настоящая любовь… Мне так хочется в это верить.

М. Я., Москва».

«Никогда никому в своей жизни подобных писем не писала. А вот после просмотров фильмов «Цыган» и «Возвращение Будулая» я не могла не сделать этого, хотя первый фильм смотрела не раз. Душу мою наполнило какое‑то сильное волнение, к горлу подступил комок… Такое сильное эмоциональное впечатление произвела на меня Клавдия, а особенно состояние ее в последних кадрах фильма, встреча с Будулаем. Никаких лишних движений, а все так естественно, ясно и понятно.

И. О., г. Первоуральск».

«Такой была и моя мама — ласковой, доброй, справедливой. Смотрел фильм и как будто дома побывал.

Г. Л., г. Пермь».

«Судьба Клавдии напоминает мне судьбу моей мамы. Она одна нас, двоих дочерей, вырастила. Мы теперь в городе живем, а она одна в деревне осталась. К сожалению, не часто мы ее навещаем. Смотрела я, и так стыдно мне стало за свое невнимание к ней. Мама нам всю жизнь отдала…

Е. В., г. Киев».

«Мне 16 лет. Живу я в Ленинграде. Фильм ваш не развлекательный, не шоу, в нем нет красивой жизни и модных рок-групп, всего того, что так нравится сейчас молодежи. Но в фильме есть чистые люди, любовь, возвышенная, настоящая. Именно ее сейчас и хочется встретить. Людям так не хватает любви, что‑то ушло из нашей жизни…»