Джеймс Эдвардсон тяжело вздохнул и сжал подлокотники кресла. Его лицо казалось измученным. Устало вздохнув, Джеймс нагнулся к камину и, взяв кочергу, поворошил начинавшие затухать угли. Найджел завороженно следил, как вспыхивают, то разгораясь, то затухая, крошечные языки пламени. Казалось, Джеймс разворошил не угли, а собственные воспоминания, такие же яркие и по-прежнему обжигающие, но вполне способные угаснуть, если их не тревожить… В этот момент Джеймс Эдвардсон показался Найджелу дряхлым стариком.

— Я не утомил вас своими старческими откровениями?

И вновь этот пронзительный взгляд глубоко посаженных глаз стального цвета. Найджел почувствовал себя застигнутым врасплох, словно его собеседник без труда читал мысли.

— Нет-нет, — поспешил заверить он.

— В конце концов, Лили отступилась и от дочери, и от своих заоблачных притязаний. Да, именно в таком порядке. — Джеймс покачал головой. — Мелинда осталась со мной, таково было решение суда. Правда, я по собственной инициативе выплатил Лили небольшую сумму, чтобы она смогла обустроиться на новом месте. К тому же я разрешил ей видеться с дочерью. Нечасто и обязательно в моем присутствии. При этом сама Мелинда ни разу не выразила желания видеться с матерью чаще и тем более переехать к ней насовсем. А уж Лили всегда была настолько суха и формальна во время их встреч, что на Мелинду после них было больно смотреть. Могла бы быть приветливее к своему ребенку. Что за женщина!

Профессор шумно выдохнул, его губы были плотно сжаты, в глазах блеснули искорки гнева.

— Но теперь-то все хорошо. — Найджел неуклюже попытался исправить обстановку. — Мелинда стала очаровательной девушкой.

— Вы так думаете? — с живостью отозвался Джеймс. От его безнадежной угрюмости не осталось и следа. — Скажите, Найджел, — неожиданно поинтересовался он, — а вы никогда не думали о том, чтобы создать собственную семью?

Ну нет, до этого пока не дошло! Правда, вслух Найджел этого не сказал, да его собеседник, похоже, и не нуждался в ответе.

— Ну конечно! — уверенно заключил Джеймс. — Вы еще так молоды, энергичны, самоуверенны… Кажется, что вся жизнь впереди.

Вот-вот, мысленно согласился Найджел.

— И все же я считаю, что вам самое время подумать о браке, — без всякого перехода заявил Джеймс. — Более того, я считаю, что Мелинда будет вам прекрасной женой. Что вы на это скажете?

Если Найджелу и было что сказать, то сейчас он при всем желании не смог бы этого сделать. Впервые он отчетливо осознал, что именно испытывает человек, внезапно потерявший дар речи. Джеймс Эдвардсон с легкой усмешкой наблюдал за ним.

— Я понимаю, что это звучит несколько странно, даже весьма бестактно с моей стороны, — благодушно заявил он. — Но с другой стороны, мое предложение вовсе не лишено смысла. Вы оба молоды, здоровы, неплохо обеспечены. У вас блестящее будущее. Что вы имеете против?

Найджел лишь развел руками. Что можно иметь против брака с девушкой, с которой познакомился неделю назад и не обменялся и десятью фразами? Есть, конечно, примеры, когда жених и невеста знакомятся только на собственной свадьбе, но это не его случай. К тому же Найджелу нравилось считать себя заправским холостяком, и он обычно жестко пресекал попытки затащить себя под венец. Но подобная инициатива обычно исходила от девушек, а не от их отцов.

— Я, разумеется, на вас не давлю, но… — Джеймс Эдвардсон смущенно смотрел куда-то в сторону. Видимо, в этот момент он и сам понимал, что действовал чересчур уж прямолинейно. — Поверьте, Мелинда будет вам замечательной женой. В ней вы обретете верную и нежную спутницу жизни. С Мелиндой вы не будете знать всех тех напастей, что выпадают на долю мужей современных молодых женщин, ведь моя дочь росла в совершенно особенной атмосфере.

В этой пространной речи Найджел вновь уловил нотки отвращения к современным молодым женщинам. Но теперь он хорошо знал подоплеку подобной антипатии. Бедный мистер Эдвардсон! Видимо, разочарование, которое он испытал, связав свою жизнь с матерью Мелинды, оказалось настолько сильным, что не утратило своей остроты за истекшие двадцать лет. И все же, несмотря на жалость, Найджел почувствовал досаду. Так вот к чему все свелось! К банальному сватовству.

— Что ж, уже довольно поздно, а вам еще надо отдохнуть, — пробормотал Джеймс, поскольку Найджел так и не произнес ни слова.

Их прощание в этот вечер получилось довольно скомканным. Найджел неловко поклонился и все так же молча направился в свою комнату. Уже возле самой двери он украдкой бросил взгляд на Джеймса. Тот неподвижно сидел у камина, опустив голову на руки и чуть заметно покачиваясь. Меньше всего он напоминал сейчас хозяина великолепной усадьбы.

Оказавшись в уединении, Найджел некоторое время бесцельно бродил по комнате, то выглядывая в окно, то подходя к книжному шкафу, открывая и вновь закрывая стеклянные дверцы. Он чувствовал, как в нем нарастает ледяной гнев. Вот, значит, как! Так его, оказывается, пригласили сюда с одной-единственной целью — пристроить взрослеющую девицу, которая в отличие от «современных молодых женщин» не в состоянии сама устроить свою личную жизнь! Мастерски придумано, нечего сказать!

А он, наивный Найджел Виттерс, взрослый самостоятельный мужчина, купился, как школьник, на все эти разговоры о своей одаренности и блестящей научной будущности! Да Эдвардсону плевать на его научные таланты! Он, должно быть, перелопатил все каталоги в поисках женишка для своей субтильной доченьки! Подходящего по возрасту и материальному положению. Чего только стоят все эти расспросы о его интересах и ближайших родственниках. А он-то, Найджел, принял этот интерес к своей персоне за чистую монету.

Найджел вновь заметался по комнате и с силой пнул подвернувшийся стул, так что тот опрокинулся, ударившись о стену. Найджел с размаху сел на кровать и ударил кулаком по матрасу. Нет, решено, завтра же он уедет из этой усадьбы «Колокольчики». Какое дурацкое название! Да-да, даже завтракать не станет.

Найджел резко поднялся и принялся, как попало кидать вещи в свою дорожную сумку. Внезапно он отшвырнул сумку в угол и вновь опустился на кровать. Найджел чувствовал себя странно опустошенным. Вся затея с завтрашним отъездом показалась удивительно нелепой. За что он, собственно, злится на Джеймса Эдвардсона? За то, что тот прямо заявил, что желал бы видеть Найджела своим зятем? А что тут, собственно, оскорбительного? И потом Найджел ведь не обязан немедленно мчаться под венец, да его к этому и не принуждают. Из-за чего же психовать и ломать мебель?

Эта мысль подействовала отрезвляюще и до некоторой степени примирила с действительностью. А чем, скажите на милость, Джеймс Эдвардсон хуже других отцов дочерей на выданье? Тех, которые при встрече дружелюбно хлопают тебя по плечу и говорят об отвлеченных вещах, а сами между тем исподтишка ощупывают тебя нетерпеливым настороженным взглядом — ну когда же, когда?..

Найджел вдруг ни с того ни с сего вспомнил, как в день знакомства с Мелиндой сравнил ее с прелестным бутоном. Совсем скоро она превратится в пышную розу, которую тотчас же сорвет какой-нибудь везунчик…

При этой мысли Найджел судорожно вцепился руками в край кровати. Он уже готов был задушить этого неведомого нахала. Ведь Мелинду открыл именно он, Найджел Виттерс. Так почему же она должна достаться кому-то другому?! Мелинда красива какой-то особенной природной красотой, она прекрасно образована, умна, хорошо обеспечена. Ее отец — сам Джеймс Эдвардсон, великий мэтр археологии. Надо быть круглым дураком, чтобы отказаться от такого выгодного предложения. Найджел сдвинул брови и покачал головой. Внезапно эта мысль показалась ему недостойной, слишком уж практично и приземленно он оценивал возможность брака с Мелиндой. Только теперь Найджел начал подозревать, что влюблен в эту необыкновенную девушку. Ведь он с самого начала только и думал о том, чтобы произвести на нее впечатление. Найджел осознал, что несказанно рад тому, что узнал наконец истинное положение вещей. Мелинда вовсе не ребенок, теперь их ничто не разделяет.