— Вы действительно замечательный человек, Найджел, — убежденно произнесла она. — Ничего другого я и не ожидала. Итак, мне поручили взять интервью у известнейшего археолога профессора Джеймса Эдвардсона.

Выйдя из такси, Лили с любопытством огляделась. Перед ней простирался обширный участок, отделенный от небольшой подъездной дороги лишь невысокой живой изгородью. Над ней стройными рядами возвышались тоненькие деревца, насколько поняла Лили — саженцы тополей. Оглядевшись по сторонам, Лили заметила небольшой проем, словно кусты образовали своего рода калитку. Она решительно шагнула в нее и замерла в изумлении. Перед ней расстилался луг сплошь в темно-синих цветах. Приглядевшись, она поняла, что цветы скорее не синие, а лиловые. Колокольчики! Ну конечно. Так вот откуда такое причудливое название. Она вспомнила, что стоило ей заикнуться, что ей нужно добраться до усадьбы «Колокольчики», как таксист без лишних слов распахнул перед ней дверцу.

От импровизированной калитки начиналась узенькая тропинка, по ней Лили и направилась. В противоположном конце лужайки виднелся дом, который издали производил впечатление мраморного дворца. Лили мечтательно улыбнулась. Да одного лишь описания этого места с лихвой хватит, чтобы заинтриговать читателя! Она уже представляла, с каким удовольствием будет работать над статьей.

Погруженная в приятные мысли, Лили поднималась по широким ступеням крыльца, и вдруг увидела мужчину, расположившегося за небольшим столом на террасе. Одного взгляда Лили оказалось достаточно, чтобы понять — перед ней тот, у кого ей, собственно, и предстояло брать интервью. Ошибиться было невозможно. Она столько раз видела на фотографиях это породистое лицо с широким чуть выпуклым лбом и густой темно-русой шевелюрой. Вблизи можно было различить пробивающуюся седину.

Джеймс Эдвардсон внимательно изучал лежавший перед ним какой-то пухлый том и время от времени делал пометки в блокноте. Хозяин усадьбы был одет в светлую полотняную рубашку с короткими рукавами, и взгляд Лили невольно задержался на его руках. Загорелые, мускулистые, с широкими кистями и длинными пальцами, они казались необыкновенно сильными и в то же время удивительно чуткими.

Казалось, Джеймс Эдвардсон не заметил ее неожиданного вторжения. Лили уже с минуту с любопытством рассматривала его, стоя буквально в двух шагах, но он так и не поднял глаз от блокнота. Она решила, что уже самое время заявить о своем присутствии, как вдруг профессор оторвался от своих записей и, подняв голову, внимательно посмотрел на Лили. Его взгляд не выражал ни удивления, ни недовольства. Он был именно спокойным и изучающим.

— Как странно, — произнес он неожиданно мягким, приятным голосом. — Я как раз читаю монографию о прекрасных античных статуях. Автор утверждает, что подобное совершенство лиц и телесных пропорций в природе невозможно. Теперь я вижу, что он ошибается.

Лили улыбнулась, и Джеймс Эдвардсон поднялся из-за стола. Будучи не очень высоким, но плотным и широкоплечим, он производил внушительное впечатление. На вид ему было лет сорок с небольшим, да так оно и было. Лили внимательно изучила все сведения о профессоре Эдвардсоне, которые ей удалось найти.

— Я Лили Дэйн, журналистка. — Она храбро протянула руку, и профессор с готовностью ответил на рукопожатие.

— Ах да! — Джеймс Эдвардсон улыбнулся, и его умная и необыкновенно добрая улыбка моментально покорила Лили.

До сих пор он оставался странно серьезным, и она начала беспокоиться, уж не передумал ли профессор насчет интервью. Ей пока не доводилось общаться со знаменитыми учеными, которые в ее представлении были довольно непредсказуемыми людьми.

— Вам нужно отдохнуть с дороги, — властно сказал Джеймс Эдвардсон, делая приглашающий жест в сторону двери, ведущей в дом. — Вы ведь прибыли из… — Он вопросительно посмотрел на нее.

— Из Шайенна, Вайоминг, — пояснила Лили. — На самолете до Пуэбло, а оттуда к вам — на такси. Но вы не беспокойтесь, в Пуэбло я остановилась в гостинице и успела немного отдохнуть.

— Я буду плохим хозяином, если допущу, что столь прелестная юная леди не отведает лучшего в Колорадо стейка.

Лили почувствовала неловкость. Действительно, она явилась в обеденное время, и мистер Эдвардсон вправе был заподозрить, что она напросилась на обед.

— Я вовсе… — смущенно начала она, но Джеймс Эдвардсон властно взял ее под руку и повел в дом.

— Оставим эти церемонии, — решительно заключил он. — К тому же застенчивость не самое выигрышное качество для журналистки. Хотя женщину вообще оно, конечно, красит.

Лили с неуверенной улыбкой посмотрела на хозяина дома — она все еще сомневалась, стоит ли ей принимать его любезное приглашение.

— Я вовсе не считаю вас незваной гостьей, Лили. — Как чудесно было слышать, что он назвал ее по имени! — Забудьте о том, что вы напросились на обед, это вовсе не так.

Лили была до того ошеломлена, насколько верно Джеймс Эдвардсон угадал ее мысли, что выпалила:

— Вы действительно великий ученый.

Профессор в ответ добродушно рассмеялся, и его смех окончательно покорил Лили.

За обедом, к которому были поданы не только великолепные стейки из телятины, но и множество других невероятно вкусных вещей, Джеймс Эдвардсон заботливо потчевал гостью.

— Шутка ли — прилететь из такой дали, — повторял он, подкладывая ей на тарелку все новые и новые порции. Казалось, ему доставляло удовольствие проявлять к гостье отцовскую заботу. Лили даже подумала, что она действительно годится ему в дочери. Вот только мужчина, сидевший подле нее за столом, вызывал в ней вовсе не дочерние чувства, и поделать с этим она уже ничего не могла.

После десерта подали кофе, и Лили попыталась вернуться к цели своего визита. Она ведь собиралась взять интервью, а между тем до сих пор ей не удалось задать ни единого заготовленного вопроса.

— Я еще успею надоесть вам рассказом, какой я великий и знаменитый, — усмехнулся Джеймс Эдвардсон. — Лучше вы расскажите о себе.

— Но что же может быть интересного… — изумленно начала Лили.

— Нет-нет, мне действительно очень интересно, чем живет и о чем думает девушка такой редкой красоты, — серьезно возразил ее собеседник. — Вот скажите, что для вас главное — работа, любовь или, может быть, замужество?

В другое время Лили возмутило бы столь бесцеремонное вторжение в ее внутренний мир. Однако неподдельный интерес, с которым мистер Эдвардсон ее расспрашивал, невольно подкупал. К тому же ее непреодолимо влекло к этому умному, властному и красивому мужчине. Лили было невыразимо приятно, что он проявляет к ней такое внимание, ей вдруг захотелось раскрыться перед ним. Она так давно не делала ничего подобного.

— Дома меня ждет маленькая дочка.

— Вот как? — Глаза Джеймса Эдвардсона изумленно раскрылись. — А как ее зовут? Может, у вас есть ее фотография?

— Ее зовут Мелинда. — Лили бережно извлекла из сумочки небольшую фотографию. — Вот.

Джеймс Эдвардсон с интересом рассматривал портрет пухленькой большеглазой малышки с очаровательными кудряшками надо лбом.

— Такая крошка, но уже отчетливо видно, что она унаследует красоту матери, — серьезно сказал он и без перехода спросил: — Так, значит, вы замужем, Лили?

— Нет, — коротко отозвалась она, пряча фотографию в сумочку.

Профессор удивленно приподнял брови:

— Неужели вы успели развестись? Разочаровались в своем избраннике?

— Я никогда не была замужем, — покачала головой Лили.

Лицо Джеймса Эдвардсона омрачилось.

— Так он вас бросил, узнав, что вы ждете ребенка… — закончил он со вздохом.

Хотя это было совсем не так, Лили сочла за лучшее не возражать. Она чувствовала, что Джеймс Эдвардсон испытывает к ней неподдельную симпатию, и ей очень не хотелось его разочаровывать.

— Вашей малютке нужен отец, — вдруг сказал Джеймс Эдвардсон.

Лили пожала плечами.

— До сих пор нам отлично жилось вдвоем, — задумчиво сказала она. — Не хочу хвастать, но я замечательно о ней забочусь, и вообще…