— Извините, мистер; он уже съехал. — Голос был спокойный, напевный; неплохо бы и самому как-нибудь слетать на Уокерс-Кей, подумал Джордан.

— Когда? — спросил он.

— Точно не знаю. Тогда все еще спали.

— Вы не ошибаетесь?

— Могу проверить.

— Если не трудно.

Он подождал.

— Да, Митч съехал. Счет подсунул под дверь, номер освободил.

Около шести — Джордан прикинул в уме, — примерно семь часов лету да еще пара на дозаправку и прочие мелочи. Митч должен быть в Вашингтоне под вечер.

— Спасибо за помощь.

В час, на тот случай, если Митчелл улетел раньше ожидаемого, Джордан позвонил к нему на катер и на работу, именно в таком порядке. В два он позвонил в Лисберг, через час — еще раз туда же. В четыре он связался с летной базой в третий раз.

Семь часов в полете и два на земле — так он рассчитал. Если Митчелл вылетел в шесть, пора бы ему уже прилететь. Правда, расчетное время только-только вышло. В гостиницу он дозвонился в семь тридцать-семь сорок пять. Допустим, что ответивший ему дежурный только что пришел; значит, Митч мог вылететь и после семи и в данный момент находиться в воздухе, где-нибудь между Чарлстоном и Вашингтоном, держа связь сначала с Вашингтонским летным центром, затем с диспетчером в Далласе.

В пять он позвонил на летную базу в четвертый раз.

— Извините, но пока никаких вестей, — сказал ему оператор. — Может, он решил остаться.

— Может быть.

Он проверил номер и вновь позвонил в гостиницу на Уокерс-Кей.

— Здравствуйте, я насчет Митча Митчелла.

— Это вы звонили утром?

— Да. Слушайте, я помню, что к нему в комнату вы заглядывали, но нельзя ли посмотреть там, где был его самолет?

— А что случилось?

— Да ничего, просто мы с ним не договорились наверняка, когда его ждать, а у него сегодня вечером деловая встреча.

— Ладно, мистер. Перезвоните минут через десять.

— Хотите, чтобы я описал его самолет?

— Не надо; сейчас здесь больше ни у кого «стрелы» нет.

— Спасибо.

Вниз по лестнице к пристани — Джордан видел фотографии тех мест, — потом вверх по склону к началу дороги, где стоят конторы иммиграционной и таможенной служб. Через девять минут он позвонил снова.

— Извините, мистер; он улетел. Самолета нет. И снялся, видать, рано: я говорил с девушкой из иммиграции.

— Еще раз спасибо.

Так где же ты, Митч, что тебя задержало?

Возможно, это пустяки, сказал Хазлам, просто посоветуй ему быть осторожнее. Он сверился со справочником и позвонил диспетчеру летной базы во Фрипорте.

— Добрый вечер. Я хотел бы узнать, в котором часу «стрела» номер «Ноябрь 98487» покинула Уокерс-Кей. Это должно было произойти сегодня утром.

— Когда примерно? — Голос диспетчера был спокоен.

— Между пятью тридцатью и восемью ноль-ноль.

Последовала тридцатисекундная пауза.

— Мне очень жаль. Насчет «стрелы» с Уокерс-Кея нет никаких записей.

— Спасибо. — Он еще раз заглянул в справочник, позвонил в летный центр Майами и спросил дежурного.

— Добрый вечер. Это Куинси Джордан из Вашингтона. Мне надо установить, когда «стрела» с хвостовым номером «Ноябрь 98487» покинула Уокерс-Кей через Фрипорт и пересекла границу США под вашим контролем. Это было сегодня утром.

Знаете, сколько у нас работы, хотел было сказать дежурный. Но звонят из Вашингтона, подумал он, и тон официальный. Наверное, из Федерального бюро — я их за милю чую.

— Какой номер? — переспросил он.

— «Ноябрь 98487», — сказал ему Джордан.

Дежурный проверил по компьютеру.

— Да, план полета был зарегистрирован вчера вечером. — Его палец потянулся к кнопке на пульте. — Когда примерно он должен был вылететь?

— Между пятью тридцатью и восемью ноль-ноль.

— А что говорят во Фрипорте?

— Что у них записи нет.

Если у них нет записи, он наверняка загорает на солнышке. Впрочем… Он снова взглянул на экран: план полета есть, но свидетельство того, что самолет сегодня стартовал, отсутствует.

— Вы звонили на Уокерс-Кей? — его палец еще ближе придвинулся к кнопке.

— В гостинице сказали, что его самолета нет.

— Кто пилот?

Джордан знал, зачем его об этом спрашивают.

— Фамилия Митчелл. Правительственный служащий из аппарата сенатора Донахью.

Как же, как же, подумал дежурный.

— Не вешайте трубку. — Его палец уже нажал на кнопку. — Береговая охрана. Говорит летный центр Майами. Похоже, у нас авария. Возможно, надо будет подключить федеральные службы. Ждите подтверждения через две минуты. — Страхуемся, сказал он Джордану, приводим в готовность спасателей. Хотя они оба понимали, что между Уокерс-Кеем и побережьем много воды, а самолет вылетел слишком давно.

— Оставьте ваш телефон, я позвоню.

Джордан сказал ему номер.

— Прямая линия. Я буду ждать. Как ваше имя?

— Кен Уильямс.

— Спасибо за помощь, Кен. Я вам благодарен. — Он налил себе кофе и позвонил в Милан.

— Дэйв, это Куинс.

В Италии была уже полночь.

— Да.

— Кажется, у нас беда. В гостинице на Уокерс-Кей сказали, что Митч вылетел сегодня ранним утром. Он должен был прибыть в Вашингтон три часа назад. Пока нет ни его самолета, ни следов его регистрации на летных базах. Береговая охрана готова начать поиски.

— Он точно улетел?

— В гостинице проверяли дважды. Посмотрели на поле — самолета нет.

— Отсюда есть рейс американской компании в десять утра. — Были и более ранние рейсы, но непрямые, так что выиграть во времени все равно нельзя было больше двадцати минут. — Буду у тебя завтра в два тридцать.

Что еще, подумал Джордан: кого нужно оповестить? Он переключился на другую линию и позвонил на Холм.

— Эда Пирсона, пожалуйста. — Хотя Эд наверняка отдыхает где-нибудь вместе с Эви. — Если, конечно, он на месте.

— У него выходной, — голос секретарши был вежлив. — Вернется завтра.

— В котором часу?

— После полудня.

— Вам известно, где он?

— Да.

— Пожалуйста, позвоните ему и передайте, что Куинсу Джордану срочно нужно с ним поговорить.

Она помнила его имя и то, что человек по имени Джордан — друг Эда Пирсона.

— Непременно.

Летняя поездка на Мартас-Винъярд была для семьи Донахью такой же непременной частью календаря, как Рождество или День Благодарения. Каждый год, сколько они себя помнили, Донахью выезжали из Бостона, садились на паром, идущий из Вудс-Хол в Оак-Блаффс, и снимали дом на Нарангассет-авеню. Конечно, на острове были и более престижные места, конечно, кое-кто удивлялся, почему они выбирают именно это, но нигде больше прогулка до пляжа, находящегося всего в двухстах ярдах от дома, не занимала целых полчаса — по той простой причине, что людей, лежащих в гамаках и спрашивающих, как твои дела, действительно это интересовало. Нигде больше не было такого храма, августовского фестиваля или букинистической лавки в Винъярд-Хейвен в дождливый день.

Однако в этом году Донахью и Пирсон провели много времени в Бостоне и вырвались оттуда только в пятницу вечером, перед самым приездом Бретлоу. На отдых им осталось всего три дня — во вторник надо было вернуться в Вашингтон.

Было воскресное утро, половина десятого; солнце уже пригревало, Эд готовил завтрак, а остальные только проснулись. Донахью взял ключи от машины, вышел из дому и поехал на восточный берег — слева от него тянулся пляж.

Что же ты делаешь, Джек, спросил он себя, куда направляешься? Ты знаешь, куда; так к чему эти вопросы?

В восьми милях от Оак-Блаффс был Эдгартаун. Старая пристань, где раньше швартовались китобои, сияла чистотой; теперь здесь было множество магазинов, ларьков и закусочных. Эдгартаун был дорогим курортом; многие сочли бы его как раз подходящим для Донахью. Ему всегда казалось, что здесь витает республиканский дух.

Большинство магазинов было еще закрыто. Он проехал через город по дороге, затем свернул влево, за ряды ларьков и кафе. Пролив был шириной ярдов в сто; паром ждал у берега. Донахью въехал туда, затем поставил машину на ручник, выключил двигатель, вышел и прислонился к машине сбоку. Руки в карманах, потертые джинсы, тенниска и старые сандалии. Иногда люди узнали его, иногда нет.